Из вчерашнего века

Лекомцев Александр

Услышал он из полыни за оградой среди кудахтанья кур весёлый смех Полины и басистый смех своего старшего… брата Шурки.

«Папка! – Захотелось закричать мальчику, родной, милый! Я здесь, в полыни!!!». Но вместо этого он сжался в комок, схватился своими маленьким руками за высокий стебель. Колька вцепился зубами в горькую мякоть на всю округу сильно и пряно пахнущей травы. В потоке теперь уже нахлынувших и на глаза предательских слёз трава-полынь, единственный, по сути, его дом и убежище, не показалась ему горькой.

Останови мой поезд!

Это была не ссора. Скорее, тот момент, который умудрённые жизненным опытом люди называют не наивысшей точкой напряжения, а всплеском необоснованного, по-детски, наивного упрямства, ещё непонятной обиды. Юлии, юной жене Игоря, не нравилась профессия мужа. Что говорить, машинисту электровоза постоянно приходится бывать в поездках. Часто он не ночует дома, поезди за поездками. Умом она это постигала. Но настолько была привязана к мужу, что даже краткие разлуки портили ей настроение и даже иногда вгоняли в тоску.

– Мне страшно и скучно по ночам одной, – жаловалась ему Юля, переводя стрелки будильника. – Всякие ужасы про тебя снятся: то ты бежал по шпалам и на стрелку налетел, то твой электровоз вместе с вагонами с рельсов сошёл и начал на бок заваливаться…

– А ты знаешь, Юля, что делать? – Шутливо спросил он, снимая с себя железнодорожную форменку. – Ведь всё просто.

– Что делать? – Прошептала жена. – Что?

Она слегка приподнялась на цыпочках. Он погладил Юлию по голове, по мягким светлым волосам. Потом едва заметно отстранился от жены, взял из её рук будильник, поставил на стол.

– Подожди! Дай мне раздеться, умыться, привести себя в порядок, – сказал он,– и я тебе расскажу, что надо делать в таких случаях.

Она быстро подала завтрак на стол.

– Вот, допустим, – рассуждал он, – я сейчас ем котлеты, совершенно, безвкусные, недожаренные… Нет, ты на меня не обижайся. Это пример.

– Я старалась, Игорь…

– Неважно. Есть ведь, всё равно, что-то надо.

Он многозначительно медленно жевал, делал вид, что ест ради приличия. Строил из себя, как и сам понимал, шута горохового, хотя после ночной поездки был голоден, как волк. И она знала, что подай ему сейчас кирпич под майонезом, всё равно, съест, не заметит. Поэтому Юлия почти перестала обижаться на шутки подобного рода.

Но Игорь всё рассуждал. Глаза его слипались, а он не торопился выходить из-за стола:

– Ничего не попишешь, не буду есть, значит, голодным останусь… А у тебя – сон, глупенькая, сон… Следующий раз, когда увидишь аварию на железной дороге таким же образом, во сне, возьми и останови мой поезд.

– Как остановить? – Начала уже по-настоящему обижаться, реагировать на его шутки Юля. – Что говоришь-то?

– А так. Руку вперёд вытяни, почти электровозу…в лоб, и скажи? «Стоп, машина!». И она…

Юлия выронила из рук тарелку, и та, прокатившись по оранжевому махровому паласу, издала глухой звук.

– Не разбилась, – заметил Игорь, – значит, к неприятности.

– Значит, так, – согласилась мужем Юля. – Наверное, так всё и произойдёт.

Она отправилась в спальную комнату, приготовить ему постель.

Засыпая, Игорь раскаивался, что перегнул немного с шутками, переиграл на Юлькиной наивности, на её терпении. «Чудная какая-то, я ей несерьёзно говорю, плавало у него в голове. – Она всё за чистую монету принимает. Проснусь, тогда объясню, что виноват».

…Познакомились они не на танцах, не в кино, не в ресторане, а на одном разъезде, где жил Юлия со своей матерью, в посёлке путевых обходчиков.

При первом же знакомстве она рассказала ему о себе… Отец Юлии, кормилец их, Одарков лет десять тому назад ушёл в тайгу, да так и не вернулся. Корень целебный для дочки от простуды отправился искать и пропал. Тайга большая, законы у неё свои, жёсткие, да и беззакония предостаточно. Чуть-чуть не поймёшь её характера – жди беды. А придёт она – ищи-свищи, не найдёшь в потайных зелёных «шатрах» потерянного человека. Так бывает… часто.

Погоревала вдова его, Мария Львовна, погоревала, да что сделаешь, жить-то, как-то, надо. Решила она на хлеб насущный деньги сама зарабатывать, дочь малую на ноги поднимать. Неплохо было бы, конечно, дело мужа продолжать, обходить вверенный ей участок железнодорожного пути, смотреть, где какие неисправности, неполадки…

Говорили ей мужики местные, но сочувственно, без ехидства, что куда, мол, бабе-то с больным дряхлым сердцем такое дело. Свалится где-нибудь, под откос, а потом ищи её.

– На уступки мы тебе пошли, Мария, – напористо уговаривал её бригадир путевых обходчиков Головин, – сделали все бумажки медицинские и прочие. Так ты сама пойми, что это всё с большими… допусками. Откажись от такой профессии. Лучше иди торговать в киоск. Не хочешь? А зря! Мы ведь тебе всегда во всём поможем.

– Да справлюсь я со всем, – уверяла Мария. – Всё старание приложу.

– А если пути замоет, что делать станешь? – Продолжал Головин. – Тонуть начнёшь, да? Озеро здесь игривое, с рекой связано. Два часа пройдёт – и на аршин вода поднимется.

Молчала она. Возразить на такие аргументы ей было почти нечего. Хотя насчёт медицинской комиссии Головин был не прав, намёки несправедливые делал. Ведь прошла её Мария Львовна без чьей-либо помощи, и там, на бумаге, по общему обследованию её физического состояния чётко и ясно написано – «годен». Пусть это чудеса, но ведь и они иногда случаются в жизни. Так и стала Мария Одаркова путевым обходчиком.

Знакомство Игоря и Юлии произошло, когда, вместо приболевшей матери, девушка производила обход участка. На перегоне, в ожидании встречного поезда, из кабины электровоза он и увидел свою будущую жену и сказал ей: