Из вчерашнего века

Лекомцев Александр

– Ну-ка, девочка, марш домой! Нечего по путям бегать! Лучше уроки повтори.

– Я, между прочим, – осадила его Юлия, – студентка педагогического института.

Это сообщение его сходу ошарашило и очень удивило. Ведь хрупкая, маленькая, на вид лет четырнадцати, ни в коем случае не больше. Потом он, всё-таки, спросил, что она делает на перегоне. Она ответила и доверительно очень кратко и быстро рассказала ему свою семейную историю. А через месяц, с небольшим, они поженились.

Проснулся Игорь в бодром настроении, которое испортилось тут же, почти мгновенно, когда он увидел среди аккуратно разложенных книг записку. Знакомый почерк, крупные длинные, «худые» буквы, неторопливо выведенные Юлией, не кричали, а казалось, спокойно и рассудительно говорили: «Уехала к маме. Необходимо всё взвесить. Понимаешь? Я чувствую, что тебе не нужна».

– Глупая девчонка! Ей характер показывать, – разражено, на всю комнату, через гнетущую тишину, высказался Игорь, – а мне, понимаешь, уже завтра отправляться в поездку!

Он минут десять послонялся по опустевшей квартире, перекладывая вещи с места на место, ступая медленно, осторожно. Игорь, будто заново учился ходить, ощущая образовавшуюся пустоту своего личного мира. И потом решил, что через двое суток поедет к её матери и заберёт жену домой, да и заодно Марию Львовну навестит. А там всё снова пойдёт на лад. Ведь они любят друг друга, это ясно, как день.

Время медленно утонуло в остатках дня и короткой летней ночи. Собрал в чемоданчик съестное. На сей раз это был сухой паёк: банка с мясными консервами, шмат колбасы, четыре варёных яйца и хлеб. Игорь выставил на стол пустой дорожный термос.

По рации дежурный по станции передал, что двигаться его железнодорожному составу надо медленно – наводнение начинается, вода к самым рельсам подступает. Но опасности особой нет. Рельсы к шпалам надёжно прикреплены. Пожелал он счастливого пути локомотивной бригаде. Воспринимая всё это более, чем равнодушно, он думал: «Интересно, чем сейчас моя жена занимается. Неужели ей не тоскливо без меня?».

Но Юлия тем временем шагала в резиновых сапогах по мокрым шпалам до соседнего переезда, решив немного помочь матери и обойти вверенный из поколения в поколение Одарковым участок железнодорожного полотна, не большой и не малый – в двенадцать километров длиной.

Как и в прежние, не в такие уж и давние, времена, ей по дороге не пелось, не хотелось петь. Скучен и неинтересен был путь по шпалам, знакомый ей с детства. Уныло смотрелись и тальники, прочти по самую макушку утонувшие в грязной июньской воде и обступившие насыпь с обеих сторон. Не радовал её и даже раздражал вид смешных двух бурых лягушат.

«Ребёнка ему надо было родить, – подумала она, – девочку, а может быть, мальчика, всё равно. Тогда бы не придирался ко мне по пустякам и не шутил топорно».

Одна из шпал едва уловимо качнулась под её ногами. Юлия подпрыгнула на ней, и рельс чуть прогнулся. Второпях она сбежала по насыпи вниз, черпая голяшками высоких сапок холодную до боли суставов воду. «Подмыло путь, – мгновенно осенило её. – Хитрющая вода. Сама далеко от рельсов, а вот основу насыпи разнесла. И всё шито-крыто».

Услышав гудок электровоза, похожий на крик изюбра, она присела на рельс. Быстро сняла сапоги и поочередно вылила из них воду. Встала. Надела их. Потом, сорвав с головы лёгкую бордовую косынку с крупными белыми горошинами, побежала навстречу этому звуку.

Юлия задыхалась от сырого потока воздуха, насыщенного влагой, которая, казалась, завладела всем миром. Лёгкие не вмещали такого количество кислорода. Ей чудилось, что они вот-вот лопнут, как воздушные шарики или становится сердце от стремительного бега.

Из-за поворота, из-за небольшой и редкой берёзовый рощи, вынырнул локомотив, громыхая тяжёлыми пассажирскими вагонами, точнее, их стальными колёсами на рельсовых стыках. «Там же люди – люди – люди!!! – Кричало в её мозгу, – пассажиры, бригада!».

Размахивая над головой цветистой косынкой, спотыкаясь, она бежала навстречу составу. Уже слышала, как скрипят тормоза.

– Это же Юля! – Узнал жену Игорь. – Толик, она не успеет сойти с пути…

– Не волнуйся, Игорь, – успокаивал его товарищ и подчинённый. – Она успеет…

Прекрасно Юля знала, что тормозной путь такого состава составляет примерно триста метров. Бегущая споткнулась о край слегка искривлённой, выпученной шпалы и упала. Десятая доля секунды ей показалась вечностью, и она изо всех сил, в лежачем положении, рванулась в сторону от опасного места. Скатилась по насыпи вниз. Прямо в воду.

Медленно, где-то, рядом, показалось, что над головой прогрохотал поезд и остановился. Молодой машинист зажал уши обеими ладонями. Боялся, что в мозг ворвётся зловещая тишина. Он безвольно уткнулся в наполовину распахнутую створку бокового окна.

Игорь не решался встать, не мог преодолеть этой великой робости. Ему хотелось забиться в угол и замереть. Но, всё же, через полминуты он встал на ноги, спустился по лестнице на мокрую землю и медленно побрёл к месту происшествия. Его помощник выскочил из кабины тепловоза ещё до полной остановки поезда.

Прямо к нему со стороны хвоста состава шли Толик и… Юля. Он не побежал к ней навстречу, поэтому шёл медленно, как тяжёлый водолаз по незнакомому илистому морскому дну.

– Ты что?! – В сердцах закричал Игорь на неё, притягивая к себе. – Что ты делаешь со мной? Зачем?

– Я пришла остановить в трудную минуту твой поезд, – сказала Юля, поглаживая его рукой по волосам, по знакомым, дорогим, русым, холодным и уже немного седым. – Там, впереди, подмыло путь. Рельс на двух шпалах держится.

– Ты даже не представляешь, как я тебя люблю, – признался он ей, как полтора месяца тому назад, – за несколько дней перед свадьбой.

– И я, – ответила она и покорно, и кротко поплелась за ним в кабину тепловоза. – Очень люблю.

Толик курил, вытирая пальцами глаза от набежавшей влаги. Слишком едким показался ему ранее привычный сигаретный дым. Потом спокойно прошёл мимо высунувшихся из окон вагонов пассажиров, не отвечая на их вопросы, как будто вокруг никого и не было.

На светлой стороне