Из воспоминаний секретаря одной делегации
Шрифт:
Большевиком нынешний глава правительства, разумеется, никогда не был. Не был он и „пораженцем". Но понять его общую позицию в свете событий последних двух десятилетий довольно трудно. Если не следовало в 1914 году вести войну с Вильгельмом, то, казалось бы, незачем теперь воевать с Махатмой Ганди. И с принципиальной точки зрения, и с точки зрения национальных интересов та борьба была все же несколько значительней.
Наиболее естественное предположение: жизнь с тех пор многому научила Макдональда. Однако ему и в 1914 году было далеко за сорок лет... Как-то за несколько лет до войны в пылу парламентской полемики (отчасти в связи с вопросом о защите границ) Пенлеве напомнил главе правительства Бриану некоторые грехи его антиимпериалистической молодости. „Собственно, вы тогда далеко не были юношей, — сказал Пенлеве ядовито,
Тогда, в начале 1914 года, звезда Макдональда еще была в закате. Партией правил Гендерсон, гораздо более правый. Он потерял место в парламенте на выборах 1918 года. Но его влияние в стране было очень велико. Газеты писали , - весьма условно — о двух Англиях: одна сгруппировалась вокруг коалиционного правительства на Даунинг-стрит, другая вокруг Центрального бюро Рабочей партии. Газеты разных направлений уже довольно резко поругивались между собой. Впрочем, больше всего английские газеты были, помнится, тогда заняты бракосочетанием принцессы Патриции Коннаутской.
На Даунинг-стрит делегация отправилась в полном составе, теперь, однако, сократившемся: П.Н. Милюкова с нами не было. С.Н. Третьяков остался в Париже.
XI.
Магические cлова „Даунинг-стрит" известны всему миру. Улица, на которой расположены главные правительственные учреждения Великобритании, названа в честь человека, который был большевиком XV11 века, причем большевиком-перебежчиком. Джордж Даунинг в пору гражданской войны поочередно изменял всем партиям. Летописец той эпохи называет его двойным клятвопреступником и предателем. После реставрации Карл 11 пожаловал бывшему цареубийце, ближайшему сподвижнику Кромвеля большой участок земли (нынешние Даунинг-стрит и Уайтхолл), выразив в милостивом рескрипте пожелание, чтобы Даунинг построил для себя на этом месте дом „красивый и полный изящества". Этот дом (номер 10) существует и в настоящее время: в нем живут первые министры Англии. Но красивым его назвать никак нельзя.
Ллойд Джордж находился в Париже. Делегацию принимало другое лицо, гораздо менее влиятельное, однако высокопоставленное и очень сильное. Против имени этого лица я нашел в календаре целый ряд таинственных букв: С.В., G.C.M.G., G.C.V.O. Буквы означали, что означенное лицо имеет орден Бани, Большой крест святых Михаила и Георгия. Большой крест ордена Виктории. Указывалось также в календаре, что мать лица — вторая дочь первого графа Кранбрукского, а жена его — первая дочь второго графа Миддльтонского. В отделе „recreations" отмечались любимые развлечения лица: рыбная ловля и гольф.
Лицо заговорило с делегацией, по-французски — для англичанина недурно, хоть понять было не всегда возможно. Н.Н. Шебеко изложил положение дел. Юг России охвачен пожаром. Петлюра немногим лучше большевиков. Единственная надежда на Добровольческую армию. Немцы всячески ей вредили, и вредили с успехом. Оружия, снарядов, одежды у нее чрезвычайно мало. У большевиков и петлюровцев всего этого гораздо больше. Если вы думаете, что у союзников есть обязательства перед той Россией, которая осталась им верна и, быть может, из-за этого погибает, то не пошлете ли вы Добровольческой армии оружие, снаряды и одежду?
Лицо внимательно слушало, вздыхало и говорило:
— Се диффисилл... Тре диффисилл...
Н.Н. Шебеко перешел на английский язык — англичанин сразу же ожил. А.А. Титов, К.Р. Кровопусков развили те же мысли — почему же, собственно, так трудно? За снаряжение будет заплачено, если не сразу, то со временем {14} .
— О, дело не в деньгах, — сказало тотчас лицо. — Мы верим России, да и снаряжения у нас после войны очень много... Но, во-первых, в России нас все время подстерегают сюрпризы. Вот недавно нам обещали, что в Архангельске к нашему корпусу присоединится сто тысяч русских добровольцев, а их в действительности оказалось три тысячи...
14
Замечание
— Зачем же вы верили тем, кто вам обещал такую ерунду? — вмешался со свойственной ему вспыльчивостью В.И. Гурко.
– Откуда же там могло взяться сто тысяч добровольцев? Да в Архангельске и населения-то всего тысяч тридцать. Не медведей же вербовать в армию!.. Во всяком случае, мы просим об одном: ускорьте ответ. Можете дать снаряжение, дайте; не можете, так и скажите.
Лицо не обиделось, но, видимо, было несколько смущено.
— Есть и другая, главная трудность, — сказало оно. — Наши рабочие слышать не хотят о помощи вашей армии, а правительство должно с этим считаться... Отчего бы вам не повидать рабочих лидеров? Постарайтесь их переубедить, — ласково говорило лицо, — тогда, обещаю вам, правительство сделает все возможное... Мы хорошо помним жертвы России.
Лицо знало, что в состав делегации входят люди самых разных политических партий, но обращалось оно преимущественно к правым делегатам, быть может, потому, что социальным инстинктом сразу признало в них „своих", или же просто оттого, что Н.Н. Шебеко говорил первый. Не думаю, что в этом совете, данном Н.Н. Шебеко и В.И. Гурко, повлиять на английских рабочих, была скрытая ирония. Лицо просто не вполне разбиралось в русских делах, а может быть, и в своих? Узнав, что делегация собирается в Париж, оно просветлело.
— Это отличная мысль... Теперь все решается в Париже. Там первый министр... Без него ничего не делается, — сказало лицо, в выражении его, в тоне слов „первый министр" чувствовалось, каким огромным престижем еще пользовался тогда „валлийский колдун".
XII
Делегация разбилась на группы, которые самостоятельно посещали разных английских политических деятелей. Вместе были, кажется, только у Бьюкенена. Бывшему английскому послу в России большевистские (частью и немецкие) историки до сих пор приписывают скрытую колоссальную роль в подготовке событий февральской революции. В одном из фильмов, посвященных новейшей русской истории, демонический Бьюкенен по телефону с дьявольской усмешкой отдает коварные приказы послушным и раболепным деятелям Временного правительства. В действительности это был в 1919 году очень усталый, больной старик с мутными, выцветшими глазами, видимо, плохо разбиравшийся в русских событиях, многое и многое перезабывший. Жил он в какой-то второстепенной гостинице, кажется в „Брикленд-отель", и находился не у дел. Он посоветовал нам обратить особое внимание на печать и говорил по этому поводу что-то очень скучное о значении печати в Англии. Нет, по-видимому, автор фильма ошибся: не Бьюкенен устроил русскую революцию.
Приемов и заседаний было много. Помню большое заседание в посольстве, где из иностранцев был только покойный Вильямс. Помню парадный обед в русско-британском клубе под председательством лорда Денби и прием в Национальном либеральном клубе. Клуб этот, когда-то очень влиятельный, был основан в пику консервативному Карльтонскому клубу. Даже в Англии людям разных взглядов иногда неудобно встречаться частным образом. Был, например, такой момент в жизни Гладстона и Дизраэли, когда они порвали личные отношения и едва кланялись друг другу. Национальный либеральный клуб, первый камень которого заложил сам Гладстон, должен был дать возможность либералам встречаться в своем кругу {15} . Впрочем, клуб, кажется, давно стал общедоступным и утратил политическое влияние.
15
Известен этот клуб еще и тем, что он совершенно твердо узаконил курение в общественных местах, бывшее в Англии когда-то предметом ожесточенных споров: Вальтер Скотт, например, его допускал, но Маколей отрицал.