Из воспоминаний сельского ветеринара
Шрифт:
Раньше некоторые стригали предпочитали сидеть на табурете, положив овцу на другой. Теперь они, стоя, нагибаются над овцой. Руно необходимо сохранить чистым и оберегать его от соприкосновения с травой или почвой. Эта работа обычно идет в сарае или под навесом, где пол либо старательно подметен, либо укрыт брезентом. Стригали надевают мягкие туфли или снимают
Рабочая лошадь оставалась запряженной по 8 часов, а в дни жатвы и дольше, поэтому сбруя требовалась не только крепкая, но и удобная. Лучшим материалом для нее была кожа, которой обтягивался и деревянный остов хомута. К нему цепями или кожаными постромками припрягали тележку, плуг или какую-нибудь машину, так что нагрузка ложилась на грудь и плечи лошади.
11. Срочная операция
Иногда я получал увольнительную и отправлялся в Манчестер. И, вероятно, потому, что я недавно стал отцом, мое внимание на улицах неизменно привлекали детские коляски. Чаще всего их катили женщины, но иной раз можно было увидеть с коляской и мужчину. В городе такое зрелище, впрочем, ничего особенного собой не представляет. Другое дело, если мужчина толкает перед собой детскую коляску по пустынному проселку. И тем более, если в коляске едет большая собака.
Именно это я увидел как-то утром в холмах над Дарроуби и невольно притормозил. В последние недели эта странная пара уже несколько раз попадалась мне на глаза, и было очевидно, что она появилась в наших краях совсем недавно.
Эта странная пара уже несколько раз попадалась мне на глаза, и было очевидно, что она появилась в наших краях совсем недавно.
Когда я поравнялся с коляской, мужчина посмотрел на меня, приветственно поднял руку и улыбнулся. Эта улыбка на черном от загара лице была удивительно дружелюбной. Я дал ему на вид лет сорок. Загорелая шея не стянута ни галстуком, ни воротничком, линялая полосатая рубаха расстегнута на груди, хотя день выдался холодный.
Я невольно задумался, кто он такой и чем занимается. Костюм, состоявший из ветхой замшевой куртки для гольфа, вельветовых брюк и крепких сапог, ничего мне не сказал. Многие, возможно, сочли бы его просто бродягой, но в нем чувствовалась деловитая энергия, необычная для людей такой категории.
Я опустил стекло дверцы, и щеку мне обжег ледяной ветер йоркширского марта.
— Утро нынче морозное, — заметил я. Он как будто удивился.
— Ага, — сказал он после паузы. — Похоже, что так.
Я поглядел на коляску, старую и ржавую, на восседающего в ней большого пса. Это был ларчер — помесь колли с грейхаундом. Он ответил мне взглядом, полным спокойного достоинства.
— Хороший пес, — сказал я.
— Джейк-то? Еще какой! — Он снова улыбнулся, открыв ровные белые зубы. — Лучше не найти.
Я кивнул на прощание и поехал дальше, но они еще долго отражались в зеркале заднего вида: коренастый мужчина, который бодро шагал, откинув голову и расправив плечи, и большой пятнистый пес, возвышающийся над детской коляской, точно статуя.
Новая встреча с этой поразительной парой не заставила себя ждать. Я осматривал зубы ломовой лошади во дворе фермы и вдруг заметил, что выше по склону, за конюшней, у каменной стенки, стоит на коленях какой-то человек, а рядом возле детской коляски сидит на траве большая собака.
— Э-эй! Кто это? — спросил я у фермера, кивнув на холм.
Он засмеялся:
— Это Родди Траверс. Вы его знаете?
— Нет. Как-то перекинулся с ним словом на дороге, и все.
— На дороге? Это верно. — Он кивнул. — Родди только там и увидишь.
— Но кто он? Откуда?
— Вроде бы он йоркширец, только точно не знаю. Да и никто не знает. Но я вам одно скажу: руки у него золотые. За что ни возьмется, все сделает.
— Да, — сказал я, наблюдая, как Траверс ловко укладывает плоские камни, заделывая пролом в стенке. — Теперь ведь мало кто берется чинить эти ограды.
— Верно. Работа не из простых, а умельцев все меньше становится. Родди тут мастер. Ну да ему все по плечу — что изгороди ставить, что канавы копать, что за скотиной ходить.
Я взял напильник и начал обтачивать острые углы на коренных зубах лошади.
— И долго он у вас останется?
— Как кончит со стенкой, так и уйдет. Я бы его подзадержал, да только он никогда в одном месте долго не остается.
— Но где-то у него есть же свой дом?
— Нету. — Фермер снова засмеялся. — Родди живет налегке. Все его добро у него в коляске.
На протяжении следующей недели, пока весна мало-помалу вступала в свои права и на солнечных склонах высыпали первоцветы, я часто видел Родди — то где-нибудь на дороге, то лихо орудующего лопатой в канаве, опоясывающей луга. И всегда тут же был Джейк — трусил рядом или сидел и смотрел, как он работает. Но встретились мы снова, только когда я вакцинировал овец мистера Посона от размягченной почки.
Всего их было три сотни, и работники загоняли по нескольку овец в маленький закут, где Родди хватал их и удерживал, пока я делал прививку. Оказалось, что и в этом он мастер. Полудикие овцы с холмов пулей проскакивали мимо него, но он спокойно ловил их за длинную шерсть, иногда даже в прыжке, и задирал передние ноги так, чтобы открылся голый участочек кожи под мышкой, который природа словно нарочно создала для иглы ветеринара. Снаружи на открытом склоне в своей обычной позе сидел большой ларчер и с легким интересом посматривал на местных собак, которые рыскали между загонами, но ни в какое общение с ними не вступал.