Из воспоминаний сельского ветеринара
Шрифт:
В моей ветеринарной практике тоже были свои безотчетные страхи, и в первые годы я больше всего боялся Министерства сельского хозяйства.
Быть может, кому-то это покажется странным, но я не преувеличиваю. Страх мне внушала всяческая писанина — все эти извещения, сводки и анкеты. Что касается непосредственно работы, то, как мне казалось, я со всей скромностью мог сказать, что справляюсь с ней. В моей памяти еще живы туберкулиновые пробы, которые я делал в неимоверном количестве. Выстригаешь крохотный, точно выбранный участок на коровьей шее, вводишь иглу строго в
Это было на ферме мистера Хилла, и я смотрел, как под иглой вздувается вполне удовлетворительная внутрикожная «горошина». Именно так и полагалось — «горошина» свидетельствовала, что ты добросовестно выполняешь свои обязанности и проверяешь животное на туберкулез.
— Шестьдесят пятый, — объявил фермер и обиженно покосился на меня, когда я посмотрел номер в ухе.
— Напрасно только время теряете, мистер Хэрриот. У меня тут весь список, и в нужном порядке. Нарочно для вас составил, чтобы с собой забрали.
Однако меня грызли сомнения. Все фермеры свято верили, что содержат свою документацию в полном порядке, но я уже на этом попадался. Сам я по числу промахов в составлении документов бил все рекорды, и дополнительная помощь фермеров мне совершенно не требовалась.
И все же… все же… соблазн был велик. Я взглянул на зажатый в мозолистых пальцах лист с длинными столбцами цифр. Если я его возьму, то сэкономлю массу времени. Оставалось более пятидесяти животных, а до обеда надо еще проверить два стада.
Я взглянул на часы. Черт! Уже порядочно отстаю от графика! Меня захлестнуло знакомое чувство безнадежной беспомощности.
— Хорошо, мистер Хилл, я его возьму. И большое спасибо. — Я сунул лист в карман и двинулся дальше по коровнику, торопливо выстригая шерсть и втыкая иглу.
Неделю спустя на открытой странице ежедневника я увидел страшную запись: «Позв. мин.». По обыкновению, у меня кровь застыла в жилах, хотя эта криптограмма, написанная почерком мисс Харботтл, просто означала, что меня просят позвонить в местный отдел Министерства сельского хозяйства. Но, с другой стороны, из этой просьбы следовало, что у меня снова рыльце в пушку. Я протянул дрожащую руку к телефону.
Как всегда, трубку сняла Китти Паттисон, и я уловил в ее голосе нотку жалости. Она была очень симпатичной молодой женщиной, заведовала штатами и знала о моих безобразиях все. Когда погрешности оказывались не слишком велики, Китти нередко сама доводила о них до моего сведения, но если за мной числился тяжкий грех, за меня брался лично Чарлз Харкорт, региональный инспектор.
— А, мистер Хэрриот! — весело сказала Китти. (Я понимал, что она мне сочувствует, но ничем помочь не может.) — Мистер Харкорт хотел бы поговорить с вами.
Ну все! Эта зловещая фраза всегда вызывала у меня сердцебиение.
— Спасибо, — хрипло пробормотал я в трубку и целую вечность ждал, пока она переключит телефон.
— Хэрриот! — Зычный голос заставил меня подпрыгнуть.
Я сглотнул.
— Доброе утро, мистер Харкорт. Как вы себя чувствуете?
— Я скажу вам, как я себя чувствую. Доведенным до исступления. — Я живо представил себе породистое холерическое лицо, не розовое, как всегда, а побагровевшее, и горящие гневом зеленоватые глаза. — Проще говоря, я зол как черт!
— А-а…
— Нельзя ли без ваших «а»? Вы тоже сказали «а», когда сделали прививку корове Франкленда, хотя она покойница уже два года! В толк не возьму, как вам это удалось. Чудотворец, да и только! А сейчас я проверял результаты вашей работы у Хилла в Хайвью и среди коров, прошедших пробу, обнаружил номера семьдесят четыре и сто три. А, согласно нашим данным, он продал их полгода назад на ярмарке в Бротоне, и, следовательно, вы сотворили очередное чудо.
— Я очень сожалею…
— Не сожалейте, это же просто диву достойно! Вот передо мной цифры — измерения кожи и прочее. Как я вижу, вы установили, что у обеих кожа тонкая, — установили, хотя они находились от Хайвью в пятнадцати милях. Поразительная сноровка!
— Ну, я…
— Ладно, Хэрриот, я кончаю шутить. И намерен сказать вам в очередной и последний раз… Надеюсь, вы слушаете? — Он перевел дух, и я словно увидел, как он ссутулил тяжелые плечи, прежде чем рявкнуть в трубку: — Впредь смотрите их чертовы уши!
Я беспомощно залепетал:
— Да, конечно, мистер Харкорт, обязательно! Уверяю вас, что теперь…
— Хорошо, хорошо. Но это еще не все.
— Не все?
— Да, я не кончил. — В его голосе появилась тягостная усталость. — Могу ли я попросить, чтобы вы припомнили корову, которую вы изъяли как туберкулезную у Уилсона в Лоу-Парксе?
Я сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Начало было грозным.
— Я ее помню.
— Ну так, милый мой Хэрриот, может быть, вы помните и нашу небольшую беседу о документации? — Чарлз был весьма порядочным человеком и всячески пытался сдержать свое негодование, но это ему трудно давалось. — Хоть что-нибудь из нее запало в вашу память?
— Ну разумеется.
— В таком случае почему, ну почему вы не прислали мне квитанцию о сдаче на убой?
— Квитанцию о… Разве я не…
— Нет, вы не! — перебил он. — И я просто не в силах этого понять. Ведь в прошлый раз, когда вы забыли переслать копию соглашения об оценке, я разобрал с вами всю процедуру по порядку.
— Я, право, крайне сожалею…
В трубке раздался тяжелый вздох.
— И ведь это так просто! — Он помолчал. — Ну вот что: давайте еще раз пробежимся по всей процедуре, согласны?
— Да-да, конечно.
— Отлично, — сказал он. — Итак, обнаружив больное животное, вы вручаете владельцу извещение Б-двести пять Д.Т., форму А, то есть извещение о выбраковке и изоляции указанного животного. Затем (я слышал, как он ударяет пальцем по ладони, перечисляя пункт за пунктом) следует Б-двести семь Д.Т., форма В, извещение о забое. Затем Б-двести восемь Д.Т., форма Г, свидетельство о вскрытии. Затем Б-сто девяносто шесть Д.Т., справка ветеринарного инспектора. Затем Б-двести девять Д.Т., соглашение об оценке, а в случае разногласия с владельцем еще и Б-двести тринадцать Д.Т. — назначение оценщика. Затем Б-двести двенадцать Д.Т., извещение владельцу о времени и месте забоя, а также Б-двести двадцать семь, квитанция о сдаче животного для забоя, и, наконец, Б-двести тридцать Д.Т., извещение о приведении в порядок и дезинфекции помещения. Черт побери, любой ребенок сразу усвоил бы такую процедуру. Она же на редкость проста, вы согласны?