Из воспоминаний сельского ветеринара
Шрифт:
— Прекрасно! А ваш радикулит?
— Вот уж тут вы маху не дали, молодой человек, доложу я вам, что спасибо, то спасибо! С того дня я ни разу не доил, так спина даже поднывать перестала. — Он ласково улыбнулся мне. — Для нее-то вы мне дельный совет дали, но чтоб вылечить мастику эту, пришлось-таки нам к старому профессору Маллесону вернуться, а?
Следующая моя беседа с мистером Пикерсгиллом произошла по телефону.
— Я по автоклаву говорю, — сообщил он придушенно.
— По авто…
— Ну да. В деревне,
— А, да-да, — сказал я. — Так чем могу быть полезен?
— Вы бы сейчас не приехали? А то тут у одного моего теленка сальный нос объявился.
— Простите?
— Сальный нос. У теленка.
— Сальный нос?
— Во-во! Тут давеча утром по радио как раз про него толковали.
— А-а! Да-да, понимаю. (Я тоже успел послушать эту часть передачи для фермеров — лекцию о сальмонеллезе у телят.) Но почему вы полагаете, что у него именно эта болезнь?
— Так прямо же, как объяснили: у него кровь идет из андуса.
— Из… А, да-да, конечно. Поглядеть его следует. Я скоро буду.
Теленку бесспорно было очень плохо, и кровь из заднего прохода у него действительно шла. Но не как при сальмонеллезе [6] .
— Поноса у него нет, мистер Пикерсгилл, вы сами видите. Наоборот, впечатление такое, что у него трудно с проходимостью. Кровь же почти чистая. И температура не очень высокая.
В голосе фермера прозвучало явное разочарование:
6
Инфекционные болезни молодняка сельскохозяйственных животных, вызываемые различными видами бактерий сальмонелл. Болезнь проявляется лихорадкой, расстройством деятельности кишечника и воспалением легких. Для лечения применяют антибиотики и сульфаниламидные препараты; для профилактики проводят вакцинацию живой или инактивированной вакциной
— Черт, а я-то думал, что у него все точь-в-точь, как объясняли. Сказали еще, что следует пробы посылать в Лабрадор.
— А… э?
— В следовательский Лабрадор. Да вы же знаете!
— Да-да, совершенно верно. Но, думаю, анализы тут ничего не дадут.
— Ну а что же у него тогда? С андусом непорядок?
— Нет, нет, — ответил я. — Но где-то кишечник у него закупорился, и это вызывает кровотечение. — Я поглядел на понурого, горбящего спину теленка. Он весь был сосредоточен на неприятных внутренних ощущениях и время от времени напрягался и слегка кряхтел.
Конечно, конечно, мне следовало бы сразу понять в чем дело, ведь картина была на редкость четкой. Но, вероятно, у каждого из нас есть свои слепые пятна, не дающие различить то, что прямо в глаза бросается, и несколько дней я, как в тумане, пичкал бедняжку то тем, то этим — даже вспоминать не хочется.
Но мне повезло. Он выздоровел вопреки моему лечению. И только когда мистер Пикерсгилл показал мне комочек некротизированной ткани, вышедшей с экскрементами, я, наконец, понял.
И пристыженно повернулся к фермеру.
— Это обрывок омертвевшей кишки, которая сама в себя втянулась. Инвагинация. Обычно она приводит к гибели животного, но, к счастью, ваш теленок избавился от препятствия естественным путем и теперь должен совсем поправиться.
— Но как вы сказали? Что у него было-то?
— Инвагинация.
Губы мистера Пикерсгилла зашевелились, и я ожидал, что он вот-вот повторит новое словечко. Но попытка, по-видимому, не удалась.
— А! — сказал он только. — Вот, значит, что у него было!
— Да, но в чем заключалась причина, определить трудно.
Фермер презрительно фыркнул.
— Хотите об заклад побиться, я вам скажу! Я с самого начала, доложу вам, говорил, что расти он будет слабеньким. У него из пупка кровь шла, потому что родился-то он в проценте!
Но мистер Пикерсгилл со мной еще не кончил. Не прошло и недели, как я вновь услышал в трубке его голос:
— Поскорее приезжайте! У меня тут свинья безик устроила.
— Безик? — Я даже замигал, отгоняя от себя видение двух хрюшек, затеявших перекинуться в картишки. — Боюсь, я не совсем…
— Я ей микстуру от глистов дал, а она запрыгала и ну на спине валяться. Говорю же вам, самый настоящий безик.
— А… да-да, я… да-да. Сейчас приеду.
Когда я приехал, свинья немного угомонилась, но все еще страдала от боли: ложилась, вскакивала, кружила по закутку. Я ввел ей гран гидрохлорида морфия, и через несколько минут движения ее замедлились, а затем она улеглась на солому и уснула.
— По-видимому, все обойдется, — сказал я. — Но какую микстуру вы ей дали?
Мистер Пикерсгилл неохотно протянул мне бутылку.
— Тут один заезжал — продавал ее. Сказал, что любых глистов изничтожит, какие только есть.
— Вот и вашу свинью тоже чуть не изничтожило, верно? — заметил я, нюхая жидкость. — И неудивительно. Судя по запаху, это же почти чистый скипидар.
— Скипидар? Ох, черт, только-то? А он-то божился, что средство самое новейшее. И деньги с меня содрал кардинальные.
Я вернул ему бутылку.
— Ну ничего. Дурных последствий, мне кажется, не будет, но место этой бутылке в мусорном ведре, поверьте.
Садясь в машину, я поглядел на мистера Пикерсгилла.
— Я вам, наверное, порядком надоел. Сначала мастит, потом теленок и вот теперь свинья. Целая полоса незадач.
Мистер Пикерсгилл расправил плечи и поглядел на меня с монументальным спокойствием.
— Молодой человек, — сказал он, — я на это просто смотрю. Со скотиной без беды не обойтись. А я, позвольте вам доложить, по опыту знаю, что беда — она всегда ходит циклонами.