Из записок районного опера
Шрифт:
Но тут нежданно пострадавшая-«подозреваемая» сильно помогла нам!.. Прошёл уж месяц, или чуть больше, со дна преступления, она как раз только- только вышла из больницы, и пошла на местный рынок — купить огурчиков на салатик и свёклу к борщу. И там, на рынке, в толпе праздно шатающихся покупателей, она вдруг увидела… своего обидчика!.. Напоминаю: прошёл уже месяц, и видела она его на пункте лишь пару минут, причём на этот раз не было на нём тёмных очков, причёска — совсем другая, и от кавказкой гортанности, разумеется, не осталось ни следа… А вот курточка — та самая, и не то чтобы такая уж приметная, но — с характерным пятнышком на левом рукаве, — по этому пятнышку куртку она и опознала, а там, приглядевшись и к владельцу, сердцем почуяла: ОН!.. Ну и дальше ей тоже повезло: рядом как раз проходили двое патрульных, она подбежала к ним, указала рукой, патрули ухватили за локти не успевшего сориентироваться и убежать
«Не я это, она обозналась!» — сразу же спокойно заявил нам задержанный — Стас Ганущенко, 23 года, рабочий одного из заводов, ни в чём криминальном ранее не замечался, из мелкого компромата — лишь то, что мать его ранее приторговывала на рынке самогоном… Мы сразу же решили: приёмщица — обозналась!.. А то и похлеще: отводит от себя подозрения в сообщничестве, специально подставляя заведомо невиновного человека и показывая, как болеет-де она душой за интересы следствия… Навидались мы таких хитрованистых лисичек, — уличить их зачастую не можем, но видим насквозь, и смешно наблюдать, как такая жёлторотая мокрощёлка гонит дешёвую туфту нам, матёрым операм-асам!.. Но проформы ради — решили сходить всё ж на адрес к Стасу и провести у него не очень тщательный обыск. И каково же было наше изумление, когда у него на квартире мы обнаружили и уворованный на прокатном пункте компьютер, и кассеты, и даже те самые снятые с приёмщицы серёжки (Стасик их своей маме подарил)!..
Тогда уж поговорили опера с ним совсем по другому… Этот чудик, ранее не имевший дело с угрозыском, вначале «не догнал», продолжая от всего открещиваться, то — «эти вещи вы сами мне подбросили при обыске!», то «мне дал их на сохранение один приятель, — зовут Денисом, фамилию не помню, где живёт — не знаю, принёс и отдал мне, а сам пропал куда-то…» С детишками из школы для умственно отсталых этот трюк прошёл бы, а с рассердившимися розыскниками — так не шутят!.. От души отработали его дубинками по суставам, для непривычного к страданиям человека это — больно, уж на 11-й минуте память его прояснилась, и он отчётливо «вспомнил»: да, это именно он в прошлом месяце на пункт проката с ножиком наперевес и наведался… Нож он сразу же после налёта с к и н у л — выкинул с берега в водоём. Мы послали в указанное им место водолаза, и нож на дне между корягами — нашёлся!.. Ну а с таким вещдоком любой суд впаяет тебе на всю катушку, особенно если с баблом на адвоката у тебя не срослось…Сын торговки самогоном оказался не из денежных, и суд влепил ему 10 лет (а умри подрезанная им приёмщица — так меньше, чем 15-тью, не отделался бы).
Больше всего в этой истории радуется душа за приёмщицу: выжила — раз, не успели мы взяться за неё всерьёз и поколотить — два, сама нашла и отдала в наши руки своего обидчика — три… Повезло дурёхе!
А вот Стасик, что называется, залетел… «Переклинило меня… Сам не осознавал, что делаю!..» — оправдывался на допросе перед нами. Ну-ну…
8. БАРМЕН БАРМЕНУ — ВОЛК…
…Наш микрорайон старается не отстать от цивилизованного мира, и по ночам у нас работает несколько баров, где всегда можно выпить, послушать «музон», снять на час или на ночь не слишком дорогостоящую м е т ё л к у… И вот однажды один из этих баров, «Консул», стал местом кровавого ЧП…
…Жил по соседству некий Рома, 25 лет, не женат, обитал с родителями в 3-комнатке, после армии несколько лет работал барменом, вначале — в ресторане «Планета», а потом — в ночном баре «Три толстяка». Обычная биография, ничего настораживающего и компрометирующего. Правда, соседи по лестничной площадке потом рассказывали, как в прошлом Рома неоднократно и шумно выяснял отношения со склонным к семейному дебоширству после обильных возлияний батяней, но такое — практически в каждой второй семье, если не в каждой первой, — ну кто из нас время от времени не скандалит с родителями и супругой(ом), детьми, братьями, соседями, собственной собакой или (мысленно) с Господом Богом?.. Правда, не все делают это так громко, что слышит вся улица и половина окрестных переулков, но это уж какой у тебя от природы голос и темперамент… Да и пусть слушают себе на здоровье: это ж почти как страсти-мордасти по телику смотреть!..
Так вот, после «Трёх толстяков» Рома устроился было на работу в «Консул», но — не прошёл испытательный срок, причём — по причинам, которые ему самому показались не очень убедительными. Будто бы администрации бара не понравился его корявый почерк («ничего не поймёшь в записях!»), а кроме того — в разговоре у него иногда проскальзывали подозрительные словечки (типа: «шмаль» и т. д.), родившие подозрение: не из блатных ли он?.. не наркоман ли?.. Так нам, во всяком случае, позднее объясняли, но не думаю, что тянет это на вескую причину для увольнения…
Через неделю после увольнения, поздним вечером, Рома явился в «Консул». Посетителей там в тот момент не оказалось (вечерние завсегдатаи уже разбежались, ночные ещё не успели собраться), а дежурным барменом был Ромин приятель, Саша. Нельзя сказать, что они были такими уж «неразлей-вода», но, во всяком случае, никаких тёрок между ними никогда не было, — вполне нормальные, товарищеские отношения, и Саша даже обрадовался появлению старого знакомого — одному торчать в баре было скучновато, да и страшновато, если честно… В прошлые месяцы именно в ночные часы «Консул» дважды грабили, так что здешний персонал был начеку. Но не своего же сослуживца (пусть и бывшего) опасаться!..
У Ромы на плече висела чёрная спортивная сумка, — он поставил её рядом с собою на стойку, и минут пять трепался с Сашей ни о чём, потом попросил налить ему чашечку кофе. Выполняя заказ, Саша повернулся к нему спиной, и в следующий же миг Рома, перемахнув стойку и для отвлечения Сашиного внимания не прерывая прежний разговор, расстегнул сумку и выхватил из неё туристический топорик. «Осторожно, горя…» — поворачиваясь к гостю с чашкой в руке, начал было Саша — и осёкся, обнаружив Рому прямо перед собою, с нездорово поблёскивающими глазами и цепко зажатым в руках топориком. «Ты чего?..» — испуганно попятился Саша, но свободного пространства за его спиною было немного, и он смог отодвинуться от топора лишь на пару шагов. «Бабки гони!..» — абсолютно спокойно, даже буднично произнёс Рома вызубренную наизусть ещё дома фразу, и тут же сделал то, что наверняка планировал совершить лишь на следующем этапе, но что-то в мозгах закоротило, и он спонтанно ускорил события — с размаху саданул Сашу топором по голове!..
…Это только в голливудских триллерах человеческие головы рубаются с молодецким свистом и лёгкостью необыкновенной, в реальности же разрубить череп неопытной рукой очень трудно, ведь надо в доскональности знать, куда и как бить, иначе лезвие топора лишь скользнёт по кости и отскочит. Хлынувшая из рассеченной кожи кровь создает иллюзию смертельной раны, тогда как на самом деле жертва лишь оглушена и слегка травмирована… Прибавьте к этому взбудораженное психическое состояние Ромы — не приблудную дворнягу ведь кончал, а — человека, к тому же — доброго приятеля, и когда видишь перед собою его умоляющие о пощаде глаза, когда слышишь его бормочущий о том же голос, то поневоле на уровне подсознания притормаживаешь сам себя, бьёшь как бы вполсилы, убиваешь почти полу — шутейно… Словно играешь в м о к р у х у, а не убиваешь на самом деле!.. Так или иначе, а первый блин душегубства вышел у Ромы комом: хоть слегка и повредил он Саше височную кость, но не сильно, не проникающим ранением, в основном лишь содрал кожу и скальпировал участок кожи. Кровищи — море, боль — ужасная, но сознание Саша не потерял и даже на ногах удержался. Шок, страх, страдание — вот коктейль испытываемых им в этот момент чувств. На чистом автомате, не дожидаясь добивающих ударов, он схватил со стойки нож, которым резал лимоны к коктейлям, и трижды ударил им Рому в бедро. Потрясённый Рома отшатнулся и с ужасом уставился на начавшую кровоточить ногу, а Саша метнулся из-за стойки в подсобное помещение и заперся там, затаился, зажав окровавленный висок отодранным от рубашки подолом.
Тем временем Рома, хоть и обливающийся кровью, но не забывший цели своего визита в бар, выгреб из кассы всю выручку (там было около ста долларов с мелочью — скромная цена человеческой жизни!) и, шатаясь, выбежал на улицу. Ещё некоторое время Саша прятался в подсобке, чувствуя, как кровь пропитывает материю, и силы постепенно покидают его. Потом, решив вызвать милицию (телефона в «Консуле» не было, а мобилки он не имел), тоже выбрался из бара на улицу, доковылял до соседнего ночного магазинчика, где телефон был, и попросил тамошнего продавца немедленно позвонить по 0–2, успел ещё сказать, что напал на него бывший сменщик Роман — и потерял сознание. Три недели после этого он пролежит в больнице, и счастье, что «скорая» приехала быстро, не дали ему истечь кровью, а то ведь и копыта мог откинуть запросто!..