Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки
Шрифт:
Крайний восточный предел индийского муссона на Тибетском нагорье лежит, по всему вероятию, на верхней Хуан-хэ и в бассейне Куку-нора. Здесь описываемый муссон встречается с юго-восточным китайским муссоном, который, перейдя через весь Китай, является в восточный Нань-шань уже сильно ослабевшим, но все же еще достаточно влажным. От встречи обоих муссонов, вероятно, и происходят частые летние затишья в горах Гань-су; тогда как на Куку-норе, как мы неоднократно наблюдали, даже и при восточном внизу ветре, дождевые тучи все-таки несутся с запада.
Но ни китайский, ни индийский муссоны не захватывают собою западного Нань-шаня, лобнорского Алтын-тага, да, по всему вероятию, и местностей отсюда на юг вплоть до собственно Куэн-люня. Оттого в намеченном районе, несмотря на его высокое абсолютное поднятие, круглый год господствует сильная сухость атмосферы, обусловливающая как бедность органической природы, так и скудость воды вообще; словом, претворяющая эти страны в совершенную пустыню( 74).
Флора. Если обратимся к флоре и фауне Северного Тибета, то опять-таки здесь странное явление: бедный растительный мир и рядом с тем изобилие крупных млекопитающих.
Условия произрастания северотибетской флоры крайне неблагоприятны. Зимние и весенние морозы при бесснежии, частых бурях и сильно сухой атмосфере, ночные холода летом, рядом с жарким по временам солнцем, скудная песчаная или глинистая почва, большей частью солончаковая, наконец, быть может, и разрежение воздуха на подобной высоте — все это обусловливает бедность здешнего растительного мира. Впрочем, альпийская флора северотибетских гор, вероятно, довольно разнообразна, так как для нее и в других странах выпадают не лучшие условия существования. Но мы лично не могли наблюдать эту флору, как и вообще летнюю растительность Северного Тибета, проведя в нем только осень и зиму. Одно можно сказать, что при однообразии топографических, почвенных и климатических условий Северно-Тибетского плато тамошняя растительность должна быть весьма однообразна на всей обширной площади описываемой страны. Деревьев там нет вовсе, а из кустарников нам встречались лишь три уродливых вида: облепиха (Hippophae sp.), курильский чай (Potentilla sp.) и [299] — Reaumuria sp. Из них только облепиха достигает 1/ 2фута высоты; остальные же стелются по земле. Притом облепиха встречается довольно редко; курильский чай растет кой-где на южных склонах гор, а Reaumuria — на песчаных и галечных берегах рек, покрывая здесь своими высохшими (зимою) красноватыми веточками площадки в несколько квадратных футов.
299
реамюрия
Травянистые растения в Северном Тибете всего лучше развиваются там, где почва глинисто-песчаная или чисто песчаная. На подобных местах наиболее встречавшихся нам по берегам Мур-усу и в некоторых других долинах, являются, благодаря обильному летнему орошению, три-четыре вида злаков, кой-где лук, касатик и астрагалы; словом, здесь наиболее плодородные пространства. Однако таких местностей немного, сравнительно с общим протяжением страны. В большей ее части почва совершенно оголена или только кой-где прикрыта редкими кустиками злака в дюйм высотою.
В горах, изредка и на высоких равнинах, встречались нам зимою иссохшие формы растений, между которыми замечены: Werneria, Saussurea, Anaphalis, Allium, Thylacospermum, а также изредка Przewalskia tangutica — новый род и вид, установленные академиком Максимовичем [300] ; кой-где, в укрытых местах, иногда на абсолютной высоте в 15 тысяч футов попадалась крапива (Urtica sp.) и мелкая полынь (Artemisia sp.). В тех же горах, в полосе 14 000-16 000 футов абсолютной высоты, притом почти исключительно на северных склонах, везде преобладает тибетская осока (Kobresia thibetica n. sp.) высотою от 1/ 2–1 фута, твердая, как проволока. Она образует своими корнями обширные кочковатые болота, о которых уже было упомянуто выше. Монголы называют такие болота мото-ширик, т. е. деревянными( 75), по необычайной твердости покрывающей их травы, о которую верблюды накалывают в кровь не только свои губы, но даже толстейшие подошвы своих лап.
300
Впоследствии, именно весною 1880 года, это растение собрано нами с цветами в горах на верхней Хуан-хэ.
Что же касается до хлебных растений, то их возделывание совершенно невозможно на Северно-Тибетском плато, следовательно здесь невозможна и оседлая жизнь человека [301] .
Фауна. Относительно своей фауны весь Тибет вообще представляет особую зоологическую область, но опять-таки в животном царстве северной части этой страны, подобно тому как и в мире растительном, мало можно встретить разнообразия. За все время нашего двукратного путешествия по Северно-Тибетскому плато мы нашли здесь только 17 видов дико живущих млекопитающих, 5 видов домашних и 51 вид птиц. Что же касается до пресмыкающихся и рыб, то мы почти не могли их наблюдать по причине позднего времени года.
301
Маленькое исключение в данном случае составляет лишь небольшая группа оседлых поселений, встреченная пундитом Наин Сингом на берегах озера Дангра-юм-чо, почти в середине расстояния между Лхасою и Ладаком. В указанном месте выходцы из Тибета живут в домах из камня и засевают ячмень на абсолютной высоте 15 200 футов.
Млекопитающие. Все млекопитающие, как домашние, так и дикие, найденные нами в Северном Тибете, принадлежат только к четырем отрядам, между которыми виды распределяются следующим образом: хищных (carnivora) — 5; грызунов (glires) — 6; однокопытных (solidungulа) — 2; жвачных (ruminantia) — 9( 76).
Зато бедность видов вознаграждается чрезвычайным обилием в особенности крупных млекопитающих. Действительно, вряд ли где-либо на на другом месте земного шара — разве в недоступных европейцам землях внутренней Африки и Австралии можно найти такое количество зверей. Встречая по пути, иногда в продолжение целого дня, сотенные стада яков [302] , хуланов и множество антилоп, как-то не верится, чтобы то могли быть дикие животные, которые притом обыкновенно доверчиво подпускают к себе человека, еще не зная в нем самого злого врага своего. Невольно переносишься мыслью в далекие первобытные времена, когда подобную картину можно было встретить и в других странах земного шара. А теперь только дикие пустыни Тибета, да немногие иные местности нашей планеты пока еще уберегли неповинных животных от беспощадного уничтожения их человеком… Да, его веяние страшнее и истребительнее всяческих невзгод природы. Ни холода и бури, ни скудный корм, ни разрежённый воздух, ни сравнительное обилие хищников на плоскогорье Северного Тибета — ничто это, конечно, далеко не может сравниться с той роковой гибелью, которую несут для диких созданий прогрессивно возрастающая культура и так называемая цивилизация рода человеческого. Равновесие природы нарушается, искусство заменяет творчество и со временем, как говорит Уэллес [303] , быть может, только океан в своих недоступных недрах останется девственным и непокорным человеку.( 77).
302
Дикие яки иногда скучиваются и в тысячные стада.
303
"Естественный подбор", русский перев. проф. Вагнера, стр. 355.
Помимо отсутствия людей [304] , как главной причины обилия крупных млекопитающих в Северном Тибете, для зверей здесь важно богатство воды, чего нигде нет в пустыне Гоби. Скудость же подножного корма вознаграждается обширностью страны, по которой травоядные животные кочуют с одного пастбища на другое. И, по всему вероятию, картина эта не изменяется ни в количестве, ни в качестве для всего Северного Тибета от истоков Желтой реки до Каракорума на западе и северной Гималайской цепи на юге. На этом громадном пространстве обитают не десятки или сотни тысяч, но, вероятно, миллионы крупных млекопитающих [305] .
304
Необходимо оговорить, что абсолютного отсутствия человека в Северном Тибете нет; кой-где и здесь кочуют орды, о чем будет сказано ниже.
305
Баснословное обилие травоядных зверей встретил также в некоторых местностях своего пути из Ладака в Лхасу пундит Наин Синг.
Между ними на первом плане стоит дикий як [306] , отличающийся от домашнего многими, хотя и сравнительно мелкими, зоологическими признаками. Но, принимая во внимание всю сумму этих признаков, дикий як, мне кажется, может быть отделен от домашнего в особый вид, который всего удобнее назвать Poephagus mutus, т. е. як немой, так как животное это решительно не издает никакого голоса. Между тем, домашний як своим хрюканьем напоминает свинью, за что и назван знаменитым Палласом — Bos grunniens( 78).
306
Подробное описание образа жизни дикого яка см. в моей "Монголия и страна тангутов", 1875, стр. 311–321 note 341.
Далее среди жвачных животных Северного Тибета следуют красавицы-антилопы двух видов: оронго (Pantholops hodgsoni) и ада (Procarpa picticauda). Первая из них встречается гораздо чаще, нежели последняя, и нередко скучивается в большие стада [307] . Затем здесь водятся два вида горных баранов: аркар, или белогрудый аргали (Ovis hodgsoni), встречающийся довольно редко, и куку-яман (Pseudois nahoor), населяющий в большом количестве хребты, изобильные скалами. Наконец последним представителем жвачных Северного Тибета служит марал (Cervus sp.) [308] , который в небольшом числе водится в горах Шуга и за Тан-ла, но на самом плоскогорье на найден.
307
Подробности об антилопах оронго и ада см. "Монголия и страна тангутов", стр. 323–328 note 343.
308
Северотибетский марал нами не добыт; вид его неизвестен.