Из жизни одного клана. Книга первая
Шрифт:
– Максим, ты ужинал?
Я села около него, стараясь немного отстраниться от жаркого пламени
– А? – Максим был сейчас явно не здесь. Он растерянно улыбнулся и, наконец, обратил на меня внимание.
– Я спрашиваю, ты ел?
– Ну, я не хочу.
– Когда захочешь, ничего уже не останется, а ты единственный сведущий в медицине здесь человек. Тебе силы нужно не только для себя, а для Любы и других, – я старалась не напирать, говорить спокойно и ласково, как с капризным маленьким ребенком, но терпения начало меня подводить и раздражение уже сквозило в голосе. А кто сказал, что я спокойный, уравновешенный человек? И вообще, раздражение – закономерный итог тяжелого дня. Но Максим-то не причем во всей этой истории. Я предприняла еще одну попытку.
– Давай я тебе принесу еду?
– Не надо, Лен. Спасибо. Я сам о себе способен позаботиться, – последнюю фразу Максим особенно выделил.
Видимо, мне следовало, понять его ответ так, что "я не ребенок, отвали".
– А поесть все же нужно. Я ведь не шутила, что еды тебе может не хватить. Ты посмотри, – я указала Максиму на стремительно уменьшающуюся горку еды, под натиском пассажиров. – Неизвестно еще что принесет нам завтрашний день, а эта еда закончится уже сегодня и, возможно, твою долю отдадут кому-нибудь другому.
– Ладно, – вздохнул Максим, и бросил очередную веточку в костер. – Я подожду здесь.
– Хорошо, очень хорошо.
Я побежала к Николаю Петровичу. Для Макса удалось выбить два печенья, и пол стакана воды и, ввиду, особой ценности Макса, Н. П. даже не упирался и выдал все без пререканий.
На обратном пути мне казалось, хоть может то и воображение, что меня провожают голодными взглядами пассажиры. Однако еду удалось донести в целости и сохранности люди были может и злы на свою судьбу, но, слава Богу, не агрессивны. Уже не агрессивны.
Ел Максим быстро и без аппетита. Через минуту, мы уже общались. Он рассказал, что в течение сегодняшнего вечера к нему обратились 10 человек. В основном порезы, ушибы, вывихи. Скупая статистика. Остальные предпочитали обходиться без помощи, хоть было видно, что как минимум половине пассажиров требовались перевязки и обеззараживание ранок. С другой стороны, те медикаменты, которые удалось собрать и те, что были изъяты из аптечки водителя, почти закончились. Особый спрос был на зеленку и перекись водорода, как и следовало ожидать.
Максим оказался плохим информатором, чего и следовало ожидать. С самими пациентами почти не общался, разве только они пытались с ним заговорить, но наш доктор все пропускал мимо ушей. Таким образом, ничего дельного, того что могло бы пролить свет на произошедшее, я не узнала.
Я еще немного задержалась около Максима. Пыталась подбодрить, развеселить. Как шут я вообще очень даже ничего. Но настроя сейчас никакого! Однако я расстаралась и все же увидела скупую улыбку и блеск в глазах. Если кому-то принес пользу, значит, день удался, не так ли? На прощание я чмокнула Макса в щеку и побрела к своему костру, почти полностью удовлетворенная.
Степа встретил меня широким оскалом и хитринкой в глазах, как будто знал что-то очень личное. От меня он получил только хмурый и усталый взгляд. Свое ехидство ему придется засунуть куда-нибудь подальше, он не похож на того человека, который способен меня смутить.
Парадоксально, но за нашим костром помимо нас устроились еще только трое человек, и все мы поровну поделили места. Я, Степа и Александр занимали бревно на одной стороне, а напротив – на траве и частично одежде – устроилась другая тройка. Общий разговор стороны не поддерживали.
Я села на землю, лицом к огню, удобно устроив спину на покатом бревне. Оно было сухим, теплым и пахло лесом – лучшего нельзя было и пожелать. Вся эта обстановка ужасно напоминала туристический лагерь,… только без песен и спиртного. Подумалось даже о шашлычке. О, с каким бы удовольствием я его съела. Яркие фантазии привели к обильному слюноотделению. Кыш, соблазн! Срочно нужно переключиться с мягкого, сладкого, сочного …А! Так, что мы имеем? Кажется, я очень давно не смотрела на огонь. Красиво.
Картина 2. Волки
На самом деле мало существует таких же завораживающих явлений, как огонь. Рыжие, алые, яркие, быстрые язычки пламени обволакивали, словно обнимая, сухие ветки и зажигали их одну за другой, заставляя те светиться изнутри. Этот процесс увлекал. И далекими стали все переживания дня, какими-то не настоящими и призрачными казались авария, странные люди, мысли о еде. И новые мои знакомые тоже стали менее реальными сейчас.
Внутри было тепло, приятно и радостно, как когда получаешь то, что необходимо, тогда когда необходимо. Покой был мне необходим. Из оцепенения, состояния близкого к эйфории, меня вывело аккуратное прикосновение к плечу.
Повернув голову, я пыталась всмотреться ослепшими от пламени глазами в окликнувшего и через пару секунд даже смогла различить черты лица Алекса. В его расширенных зрачках плясали языки пламени, а ресницы отбрасывали густые темные тени на скулы и подбородок, подчеркивая немного грубые линии лица. Несмотря на то, что пережитая нами трагедия оставила отпечаток на всем нашем облике: одежда, выражение лиц – все было неопрятным, Александр же выглядел так будто успел сбегать к ближайшему ручью искупаться- причесаться, да и пребывал он в замечательной расположении духа, судя по всему. Я снова посмотрела прямо в его глаза. Никогда не могла сколько-нибудь продолжительное время смотреть человеку прямо в глаза, всегда создавалось впечатления, что подсматриваю, испытывала что-то сродни неловкости. В глаза нового знакомого я смотрела спокойно, завороженная танцем огня в них. Между тем, мужчина убрал руку с моего плеча и спустился на земле слева, так же удобно устроив спину на бревне.
– Мы хоте ли бы обменяться информацией, – сказал он вполголоса, так чтобы не быть услышанным никем кроме меня и, пожалуй, Степана.
– А какая информация у вас?
– Мы ходили по следам шин. В лесу нашли два трупа. Женские. Далеко не заходили – темно. А завтра с утра пойдем к шоссе, оно здесь не далеко должно быть.
– Этот урод, -(скорее всего, водитель, додумала я),– потерял управление и съехал с дороги в какую-то старую колею, а потом, мы как танк вломились в лес, – вступил в разговор Степа. – И сто пудов, мы где-то недалеко от шоссе, за несколько минут никак не могли уехать дальше 1 км.