Изабелла Католичка. Образец для христианского мира?
Шрифт:
Изгнание в 1492 году пятидесяти тысяч испанских евреев — увы, не исключительный случай. Современная история преподносит еще более страшные примеры варварства, в котором могут оказаться виновными цивилизованные нации, действующие во имя интересов государства. Вспомним о череде насильственных перемещений, происходивших по окончании Первой мировой войны вдоль новых границ, об участи Центральной и Восточной Европы, оказавшейся между соперничавшими империями [48] . В ходе XX века некоторые народы трижды «меняли гражданство» по мере очередного изменения границ. После Второй мировой войны Венгрия, Болгария и Румыния должны были обмениваться своими национальными меньшинствами, а из Польши, Восточной Пруссии и Чехословакии были изгнаны два миллиона немцев...
48
«Завладев Эльзасом и Лотарингией, отошедшими нам в результате аннексии, мы принялись за изгнание немцев, присутствие которых на французской территории показалось нам опасным. Мы посчитали эту меру очень простой и полностью законной. Точно так же в недавнем прошлом Европа даже не вздрогнула, когда правительство Мустафы Кемаля изгнало из Малой Азии миллионы греков», — пишет в своей «Истории Испании» (Paris, Librairie Artheme Fayard, p. 286) Луи Бертран, рассуждая об изгнании в начале XVII века потомков испанских мусульман (морисков). По условиям договора в Нейи (27 ноября 1919 года) 53 000
Принудительное обращение мусульман
Иудаизм не был единственной религией, допускаемой в средневековой Испании. Статусом, сравнимым со статусом еврейских «aljamas», пользовались и многочисленные мусульманские общины. Мудехары — так называли мусульман, живших в христианских землях, — владели собственными мечетями (в Толедо мечеть находилась в центре города, рядом с собором), магистратами, толкователями Корана... До 1492 года они жили на территории монархии, и расселение их не было равномерным. На землях Кастильской короны проживало от двадцати до двадцати пяти тысяч мусульман. Большая их часть находилась в долине реки Гвадианы и на севере королевства Мурсия, гораздо меньше их было в долине Гвадалквивира (не больше двух тысяч), в бассейне Тахо или в таких городах, как Сеговия, Авила, Вальядолид или Бургос. На землях Арагонской короны мудехары располагались в долине реки Эбро (около тридцати тысяч) и в королевстве Валенсия (более двухсот тысяч); в двух этих регионах они являли собой компетентную, покорную и не требующую больших забот рабочую силу, которой пользовались местные сеньоры.
Захват Гранады добавил к этим областям еще один мусульманский очаг. Теперь под юрисдикцией Кастильского королевства оказалось более двухсот тысяч мудехаров, разместившихся большей частью в горном массиве Альпухаррас. Соглашение о капитуляции Гранады, подписанное в ноябре 1491 года, недвусмысленно гарантировало мусульманам свободу исповедания и сохранение их культурных традиций. Некоторые из окружения католических королей были этим удивлены; во время капитуляции Гранады они предлагали воспользоваться удобным случаем и заставить мусульман обратиться в христианскую веру либо покинуть страну. Но Изабелла и Фердинанд отказались применить к мудехарам Гранады ту меру, к которой они принудили в апреле 1492 года иудеев. В их сознании эта проблема была не столь волнующей: мусульмане жили в стороне от основного населения; иудеи и новообращенные, напротив, в повседневной жизни смешались с христианами, часто занимая значительные посты в муниципалитетах или в церковной иерархии, чего не случалось с мудехарами, покорным и работящим населением. Вдобавок ко всему, капитуляция Гранады лишила это население элиты и правящих классов.
Католические короли, однако, намеревались сделать из отвоеванной Гранады христианскую землю и убедить ее население отказаться не только от ислама, но от своих языка и исконных обычаев. Эта задача была поручена новому архиепископу, Талавере, который решил действовать в евангельской манере: убеждать и увещевать. Действительно, по его мнению, добытое силой не может жить вечно; более действенные способы — любовь и милосердие. Талавера знал арабский язык и советовал своему духовенству изучить его так, чтобы уметь общаться с мусульманами. Он издавал катехизисы и учебники на арабском языке, используя его в качестве языка литургии. Таким образом ему удалось завоевать симпатии населения — люди почитали его как святого, называя христианским alfaqui.Ему удавалось убеждать мусульман перейти в католичество, и теперь он призывал их, раз уж они стали христианами, постепенно отказаться от привычного образа жизни. В своем повседневном поведении, в своей манере одеваться и питаться новообращенные должны перенять привычки христиан и постепенно раствориться в их сообществе.
Такая апостольская миссия требовала терпения и времени; она не приносила зрелищных результатов, даже несмотря на то что обращения, которых добились таким образом, оказались более надежными. Когда в июле 1499 года католические короли вернулись в Гранаду, им показалось, что ничего не изменилось: Гранада осталась арабским городом; большинство населения все еще было пропитано исламскими традициями. В ноябре 1499 года к королям присоединился архиепископ Толедский Сиснерос. Этот моиах с темпераментом крестоносца, впервые оказавшийся в бывшем эмирате, был возмущен увиденным и услышанным. Его занимала проблема «elches»,христиан, обращенных в ислам. В глазах инквизиторов это были ренегаты, подлежащие соответствующим санкциям, однако в соглашении, подписанном в ноябре 1491 года, короли обязались не допустить гонений против «elches».Талавера свято чтил это указание и присматривал за тем, чтобы инквизиция не развязала в бывшем эмирате какого-либо судебного процесса. Сиснерос же видел вещи в другом свете: в соответствии с каноническим правом «elches»— это отступники; каноническое право «главнее» гражданского, а следовательно, против него нельзя выдвинуть такое обещание, как соглашение о капитуляции Гранады. Убедил ли Сиснерос королей? Как бы то ни было, после отъезда королевы в 1499 году он повел себя так, словно добился всей полноты власти. Отныне он не занимался собственно «elches»(пока еще нет), но заставлял крестить их детей без согласия их родителей; альбасинскую мечеть он превратил в христианскую церковь; он повелел прилюдно сжечь тысячи книг, посвященных кораническому учению (четыре или пять тысяч, некоторые из них — шедевры книжного дела). Расправы избежали лишь научные произведения, в основном книги по медицине: Сиснерос отдал их в дар университетской библиотеке в Алькале.
Постановления архиепископа вызвали протест и породили сопротивление. Мусульмане бывшего эмирата почувствовали себя обманутыми: соглашение 1491 года было нарушено. 18 декабря 1499 года в Альбасине убили альгвазила (полицейского чиновника), которой направлялся на задержание одного «elche».В городе начались волнения. Графу де Тендилья, вице-королю Гранады, удалось восстановить в городе спокойствие, но демонстрация силы оставила свой след. Сиснерос поспешил закрепить успех: в христианство обратилось огромное множество устрашенных мусульман, за восемь дней крещение получили три тысячи! Население Альпухарраса, однако, взялось за оружие: в январе 1500 года началось восстание. Фердинанду пришлось собрать войска и организовать карательную экспедицию, дабы навести порядок. В ходе зимы 1501 года вспыхнули новые смуты — на сей раз в горах Ронды. Назревало всеобщее вооруженное восстание. Вернувшись в Гранаду, католические короли притворились, будто считают этот мятеж нарушением со стороны мусульман соглашения 1491 года, которое они не намерены более соблюдать [49] . Мусульман вынудили выбирать между крещением и изгнанием (июль 1501 года). Большинство обратилось к первому решению. Они стали ядром того сообщества, которое отныне будут называть морисками: формально они являлись христианами, но на деле не изменили ни одному из своих исконных обычаев и остались мусульманами. Очевидно, короля Фердинанда это не заботило. «Мое мнение, как и мнение королевы, таково: необходимо крестить мусульман; если они не являются христианами, то ими будут их дети и внуки», — заявил он. Мера была распространена 12 февраля 1502 года на всех мудехаров Кастилии, а затем, в 1516 году, на мусульман Наварры после присоединения этого королевства к Кастильской короне. Существовали еще мусульманские общины Арагона и Валенсии — они будут подвергнуты насильственному обращению уже при Карле V.
49
Фламандец Антуан де Лален, посетивший Гранаду в 1501 году, придерживается на этот счет официальной трактовки: «Поскольку город Гранада был взят по условиям договора, который гласил, что жители останутся при своей вере, горожане продолжали придерживаться своего проклятого закона, но впоследствии вынуждены были принять наш закон, поскольку они нарушили договор, устроив мятеж против королевской власти государей. Сотворили они это не из-за любви к своему Создателю, но из страха потерять свое имущество» («Путешествие Филиппа Красивого в Испанию»).
И вновь нам сложно определить, какова ответственность в этом деле каждого из монархов. Король Арагона, как кажется, принимал в нем деятельное участие. Вряд ли инициатива подтолкнуть мудехаров Гранады к восстанию принадлежит именно ему, однако мятеж этот стал для него поводом для аннулирования уступок, сделанных в ноябре 1491 года. Уступила ли Изабелла воле своего супруга? В это верится с трудом. И все же... Талавера и Сиснерос пользовались полным ее доверием; и тот и другой были ее исповедниками. Но Талавера был отстранен, и меньшее, что можно сказать — Изабелла не сделала ничего, что помогло бы ему избежать этого унижения. Что же касается Сиснероса, вполне возможно, что он действовал по собственному почину. Но если он и поступал таким образом, то потому, что надеялся на одобрение своих мер впоследствии; без сомнения, он полагал, что уловил волю короля, который, как в этом, так и в других случаях, настоял на своей точке зрения.
Вот уже несколько лет (и хронисты того времени это подтверждают) Изабелла, похоже, не вела государственных дел с тем упорством и решительностью, какие отличали ее действия в прошлом. Все те же хронисты точно указывают момент, когда свершилась эта перемена: октябрь 1497 года, то есть после смерти принца дона Хуана, наследника, на которого короли возлагали большие надежды. Дон Хуан мог бы управлять Кастилией и Арагоном на равных основаниях; он закончил бы работу по модернизации, которую начали его родители. Кончина принца была воспринята как катастрофа. «Вместе с этим принцем были похоронены надежды и чаяния целой Испании», — писал хронист Ангьера. Для королевы эта смерть стала первым испытанием (первым «ударом скорби», пишет хронист), оказавшим сильное влияние на эту мать и правительницу, тревожащуюся о судьбе королевства. За первым ударом судьбы последовали другие испытания: старшая дочь королей, Изабелла, ставшая супругой португальского короля Эммануэля и оказавшаяся наследницей после смерти дона Хуана, умерла год спустя, родив сына Мигеля. Последний тут же был провозглашен наследником Португальской, Арагонской и Кастильской корон, однако маленький принц, в свою очередь, ушел из жизни 20 июля 1500 года. Право наследования перешло к другой дочери — Хуане, супруге Филиппа Красивого, принца из дома Габсбургов. Душевное здоровье Хуаны, вошедшей в историю под именем Хуаны Безумной, доставляло немало беспокойств ее родителям, опасавшимся того, что их монархия достанется чужеземной династии — что, впрочем, и произошло в 1516 году, после смерти Изабеллы и кончины короля Арагона: Кастильская и Арагонская короны отошли будущему Карлу V. Все эти злоключения, как и перспектива увидеть свой труд напрасным, глубоко потрясли королеву; с 1497 года она уделяла государственным делам гораздо меньше внимания. Это незаметное самоустранение объясняет то, почему король Арагона берет на себя все больше инициатив. А потому вполне вероятно то, что в 1500-1502 годах именно он вынес окончательное решение относительно мусульман Гранады.
3. ИЗАБЕЛЛА И ИНДИИ
Стоит повторить то, о чем мы говорили ранее: Изабелла и Фердинанд старались не делать и не говорить ничего такого, что могло бы навести на мысль о разногласиях меж ними; это был способ обезоружить интриганов, искавших способов столкнуть государей в каком-либо конфликте. Считалось, что короли всегда действуют сообща и принимают одинаковые политические решения даже порознь, будучи оторваны друг от друга. Вот почему нам так мало известно о том, какая политическая мера принадлежит королю, а какая — королеве. Соответствующие указания позволяют, однако, предположить, что иностранной политикой в целом занимался Фердинанд. Вплоть до 1474 года Кастилия поддерживала добрые отношения с Францией, несмотря на соперничество в вопросе о Наварре. Отныне Фердинанд выстраивает дипломатические отношения монархии так, чтобы они соответствовали устремлениям Арагонской короны. Действительно, Франция и Арагон противостоят друг другу в Пиренеях (спорные области — Руссильон и Сердань) и на юге Италии. «Большой западный альянс», по выражению Хайме Висенса Вива, задуманный Фердинандом, был нацелен главным образом на то, чтобы изолировать Францию и завязать торговые и династические отношения с Англией, а также с герцогством Бургундским и Фландрией. Это объясняет, почему в 1496 году Хуана, дочь католических королей, становится супругой Филиппа Красивого, наследника бургундских герцогов и дома Габсбургов; на следующий год принц дон Хуан, наследник католических королей, берет в жены Маргариту Австрийскую, дочь герцогини Бургундской и Максимилиана, будущего императора Священной Римской империи. У обоих браков будут неожиданные последствия, которые подготовят приход к власти в Испании Габсбургов. В конце XV века и первых годах XVI века Испания, помимо этого, одерживает верх над Францией в их итальянском споре: Неаполитанское королевство входит в состав Арагонской короны и сохраняет такое положение в течение двух веков.
Христофор Колумб
Если европейской и средиземноморской политикой Испании, похоже, управлял Фердинанд, то не совсем ясно, в чьем ведении находились вопросы, касающиеся экспансии в Атлантике. Складывается впечатление, что в этой области игру вела Изабелла, что именно она оказалась у истоков американской политики, поддавшись доводам Христофора Колумба.
Перед тем как представить в Кастилии свой проект установления прямых контактов с Китаем и Японией через Атлантический океан, Колумб тщетно искал поддержки Португалии. Последняя с головой ушла в другой проект: достичь Азии, обогнув Африку. К тому же португальцы уже предчувствовали, что дело близится к развязке: действительно, в 1487 году Бартоломео Диаш обогнул мыс Доброй Надежды. Но если в Португалии Колумб появился слишком поздно, то в Кастилию он прибыл слишком рано, в тот момент, когда Изабелла и Фердинанд отдавали все свои силы войне с Гранадой. 20 января 1486 года короли приняли генуэзца в Алькала-де-Энаресе; они предложили Колумбу сопровождать их в поездке в Гваделупе, а также решили предложить его проект экспертной комиссии, которая на деле не заслужила тех насмешек, которыми осыпали ее некоторые публицисты. Комиссию возглавлял монах-иеронимит Эрнандо де Талавера, исповедник королевы, человек, чье участие можно обнаружить во всех больших делах королевства: война за наследство, создание ополчения под именем Святой Эрмандады, финансовая реформа 1480 года, реорганизация королевства в том же году, война в Гранаде... И если католические короли потребовали от Талаверы рассмотреть проект Колумба, значит, они отнеслись к нему серьезно. Сама комиссия включала в себя людей значительных: преподавателей университетов, правоведов и моряков («sabios, letrados у marineros»), которым было предложено ответить на три вопроса, возникших при рассмотрении проекта: