Изабелла Католичка. Образец для христианского мира?
Шрифт:
1) теоретическая проблема: можно ли утверждать с научной точки зрения, что проект этот покоится на серьезных основаниях?
2) юридическая проблема: не нарушает ли экспедиция Колумба постановления международного права, в частности договоры с Португалией?
3) техническая проблема: если ответ на предшествующие вопросы окажется положительным, сможет ли Кастилия осуществить подобную экспедицию, имеются ли у нее необходимые для этого материальные средства?
Комиссия собиралась по меньшей мере трижды: осенью 1486 года в Саламанке, весной 1487 года в Кордове, в конце 1490 и начале 1491 года в Санта-Фе, рядом с Гранадой. Прежде чем отклонить проект Колумба, она долго расспрашивала его создателя. Позволим себе опровергнуть легенду: нет, эксперты не были невежественными монахами-ретроградами — напротив, в комиссию входили ученые, знакомые с последними достижениями в географической, астрономической и математической областях. Они не хуже нас знали, что земля круглая, и допускали теоретическую возможность того, что в Китай и Японию можно попасть, отправившись в путешествие через Атлантический океан, то есть взяв курс на запад, а не на восток. Если они и высказывались против проекта Колумба, то лишь потому, что сомневались в его научном обосновании и техническом исполнении (о юридических вопросах мы расскажем далее). Во-первых, в расчетах Колумба были найдены грубые ошибки: опираясь на научные источники, не слишком хорошо им усвоенные, он оценил расстояние между мысом Сан-Висенте и Японией в 105о, [50] тогда как в действительности оно оценивалось в 180°. И эта ошибка не была единственной. Так, Колумб допустил просчет в градусном измерении Земли. Он полагал, что длина градуса равна 45 морским милям (Птолемей утверждал, что она равняется 50 милям, тогда как на деле она равна 60 милям). Два этих просчета привели к тому, что расстояние между Канарскими островами и Японией было сведено к 2400 милям, вместо 10 600 миль! По мнению Колумба, Япония находилась на одной линии с тем, что сегодня мы называем Саргассовым морем, и никто — ни Колумб, ни члены комиссии — не подозревал тогда о существовании Антильских островов.
50
По вычислениям Колумба выходило, что совокупность «Европа-Азия» занимает 225° (вместо 180°, как полагал Птолемей); согласно Марко Поло, любимому чтению Колумба, Япония располагалась в 30° к востоку от Китая. 225° + 30° = 255°; расстояние, которое следовало пройти, было получено простым вычитанием: 360° - 225° = 105°.
В глазах экспертов этот генуэзец был пустым мечтателем и дилетантом. И они не заблуждались. Колумб искал «потерянный рай». Он поверил в его «обретение» в ходе своего третьего путешествия, достигнув устья Ориноко: по его мнению, эта огромная река могла брать свое начало только в земном раю. В начатой им в 1501 году «Книге пророчеств», которую он продолжал писать вплоть до 1504 года, Колумб говорил об открытии нового пути в Иерусалим. Он хотел восстановить храм согласно пророчеству, появившемуся в конце XIII века: «Он придет из Испании — тот, кто восстановит цитадель Сиона». Колумб был убежден, что провидение возложило на него миссию, что все его начинания подкреплены Священным Писанием. Как не согласиться с комиссией, убедившейся в том, что она имеет дело с мечтателем? Научные же познания Колумба были крайне невелики. В Португалии, вероятно, он слышал разговоры о письме и карте, которые Тосканелли, астроном и медик из Флоренции, послал лиссабонскому канонику Фернандо Мартинесу (25 июня 1474 года). В этом послании Тосканелли объяснял, как можно добраться до восточных берегов, отправившись на запад, то есть как достичь Азии, предприняв плавание через Атлантический океан. Колумб выслушивал множество мнений, читал все, что попадало в его руки: Библию, географические труды (среди них — «Historia rerum ubique gestarum» Пия II, «Образ мира» Пьера д'Айи, «О разнообразии мира» Марко Поло, «Естественная история» Плиния); его воображение воспламеняли рассказы путешественников, которые повстречались с монголами. Прочел ли он все эти книги перед тем, как отправиться в большое путешествие? Вряд ли: Колумб собирал библиографические материалы, чтобы защищаться против нападок хулителей, лишь с 1497 года. С уверенностью можно утверждать лишь то, что он никогда не учился; его считали «idiota», что на языке того времени означало самоучку, человека, чьи знания не подтверждены каким-либо университетским дипломом. А в Испании в те времена презирали самоучек; дипломы являлись предметом почитания, тогда как у Колумба не было ни одного подобного документа. Впрочем, он легко признавал это, называя себя нигде не обучавшимся дилетантом [51] и необразованным моряком [52] . В «Книге пророчеств» он признается: ни умозаключения, ни математика, ни карты не принесли ему в открытии Индий никакой помощи — это просто-напросто сбылось пророчество Исайи [53] . Безусловно, Колумб был искусным мореплавателем, но эксперты, суждением которых руководствовались короли, имели все основания опровергнуть его теоретические выкладки.
51
Lego поп doctor en letras.
52
Lego marinero.
53
Para la empresa de Indias no me aprovechd razdn, ni matemdticas, ni mapamundos. Llanamente se cumplid to de Isaias.
Можно, правда, предположить, что Колумб поведал комиссии не все — или же он пытался подкрепить свою теорию о существовании земель, о которых он уже знал или слышал, псевдонаучными аргументами. Действительно, в соглашениях 1492 года есть фраза «то, что открыто»; итак, Колумб хвалился тем, что он уже бывал в той стороне, где, по его мнению, находилась Азия. Можно предположить также, что документы, касавшиеся соглашений в Санта-Фе, были составлены лишь по возвращении Колумба из первого путешествия, весной 1493 года. В подобных условиях слова «то, что открыто» не кажутся странными; следующее же упоминание в этом договоре («экспедиция, в которую он намеревается отправиться ныне») тогда могло бы относиться ко второму путешествию, которое Колумб собирался предпринять. Был ли Колумб первооткрывателем? Существует гипотеза о «protonauta», о «неизвестном мореплавателе», который по воле волн и течений пересек Атлантический океан, а потом, перед своей смертью на Мадейре в 1478 году, поведал этот секрет Колумбу. Некоторые хронисты XVI века (Фернандес де Овьедо, который не верил в этот рассказ, Лопес де Гомара, Акоста) упоминают об этом человеке, а Инка Гарсиласо даже называет его имя: Алонсо Санчес, уроженец Уэльвы. Быть может, Колумб открыл правду лишь францисканцу Марчене из монастыря Рабида, что объясняется той безоговорочной поддержкой, какую мореплаватель получил от этого монаха. Эта гипотеза не так уж и абсурдна: действительно, можно предположить, что этот «protonauta», возвращавшийся из Гвинеи, был унесен ветрами в сторону Малых Антильских островов. Хуан Перес де Тудела вдобавок замечает, что на линии Канарских островов, приблизительно в трехстах-четырехстах милях от острова Ферро (Иерро), португальский корабль повстречался с лодкой, управляемой женщинами с Гвадалупы: их суденышко было подхвачено течениями и унесено в открытое море, а пассажиров подобрали моряки, возвращавшиеся из Африки [54] . Как и португальцы, с которыми мореплаватель часто встречался в Лиссабоне, на Мадейре и в Африке, Колумб всегда был одержим манией секретности: он опасался, что у него украдут открытие и его лавры достанутся другому. Поэтому нет ничего неправдоподобного в том, что, предлагая своей проект комиссии, он мог бы утаить самые убедительные аргументы и не сказал ничего такого, чем успел бы воспользоваться его воображаемый соперник. Поведение допустимое, но приведшее Колумба к поражению.
54
Juan Perez de Tudela, Mirabilis in altis,Madrid, 1983.
Несмотря на свои горести и осложнения, последний не терял надежды. Прибыв в Кастилию, он обзавелся полезными связями в различных кругах — это и богатые андалузские сеньоры, такие, как герцоги Медина Сидония или Мединасели, и францисканцы из обители Ла-Рабида, неподалеку от порта Палое в Ньебле (эти монахи были сведущими во всех вопросах, касающихся мореплавания, космографии и миссионерства). Колумб нашел слова, способные увлечь и тех и других. Аристократов, которые с давнего времени вкладывали деньги в рейды к Северной Африке и в Атлантический океан, источник прибыли (золото и рабы), он соблазнил барышами, какие могли принести далекие экспедиции. Монахам он дал понять, что и ему не чужда мысль о привлечении в лагерь христианства новых верующих. Любовь к авантюрам и риску, соблазн наживы и рвение миссионера, нерасторжимо спаянные в первооткрывателе, снискали ему симпатии и предоставили поддержку, которая позволила ему войти в окружение монархов. С I486 года он, став частым гостем при дворе, следовал за ним во всех его поездках по Испании. 2 января 1492 года, когда Фердинанд и Изабелла принимали капитуляцию эмира, Колумб находился в Гранаде: «Я видел, как знамена королей реяли над башнями Альгамбры», — позднее скажет он. Там же, в Гранаде, он обрел двух из самых преданных ему друзей, францисканца Антонио де Марчена и доминиканца Диего де Деса. Последний (будущий архиепископ Севильи) занимал в 1492 году видное положение, будучи наставником наследного принца дона Хуана. Благодаря ему Колумб добивается того, что его принимают у себя короли. Победа над маврами привела всех в состояние экзальтации: все только и говорили о крестовом походе и евангелизации. Научные возражения против проекта Колумба оставались теми же, но мореплаватель был убежден, что теперь ему все удастся, и не колеблясь выдвинул непомерные требования. Он поступил опрометчиво, ему отказали в продолжении дискуссии и спровадили прочь. На этот раз, казалось бы, были потеряны все надежды. Смирившийся Колумб удалился, как вдруг его нагнал посланец, который попросил его спешно вернуться ко двору. Неожиданная развязка: собеседники Колумба, еще вчера относившиеся к нему враждебно, приняли все его требования — ему будут пожалованы чин адмирала океана и должность вице-короля открытых земель, ему предоставят право выбрать трех кандидатов на любой ответственный пост и право взимать налог в 10% со всех богатств, которые будут приносить открытые земли. Наконец, короли согласились оплатить его экспедицию. Размах пожалований и уступок, оговоренных в соглашениях Санта-Фе от 17 апреля 1492 года, был столь непомерен, что, осознав это впоследствии, корона откажется выполнять свои обязательства. К концу долгого процесса, который завершится в 1536 году, наследники Колумба сохранят чин адмирала, но им придется отказаться от всех других прав в обмен на крупное денежное возмещение и две сеньории: маркизат Ямайка и герцогство Верагуа.
Соглашения 17 апреля свидетельствуют о кардинальной перемене позиции, занимаемой королями в отношении проектов Колумба. Сегодня известно, что поворот этот произошел благодаря усилиям монаха-доминиканца Диего де Деса и казначея Луиса де Сантангеля. Именно они нашли нужные доводы, заставившие королеву Изабеллу изменить свою точку зрения. Главная заслуга принадлежит доминиканцу — позднее Колумб сам признает это; когда мореплаватель был близок к тому, чтобы все бросить, Диего де Деса убедил его остаться; благодаря ему Индии были завоеваны для Кастильской короны. Как ему удалось переубедить королеву? Деса привлек ее мыслью о той огромной службе, которую она сослужит Богу, и о славе, которая воссияет над Испанией, если Колумб вопреки всем ожиданиям преуспеет в своем предприятии. Экзальтация, не прошедшая с момента взятия Гранады, оправдывала самые безумные мечты: победа над маврами была воспринята как знак свыше, говорящий о том, что Кастилии уготована исключительная судьба. А вдруг Колумб — орудие этой судьбы? В конце концов, чем рискует корона? Лишь небольшой денежной суммой.
Последний дозод принадлежит Сантангелю. Предприятие Колумба, в которое можно вложить не очень-то много денег, может обернуться большой прибылью, обращается он к королеве. Действительно, случается, что моряки Палоса нарушают запрет о рыбной ловле к югу от мыса Бохадор, в зоне, оставленной Португалии. Стало быть, их можно приговорить к тому, чтобы они предоставили в распоряжение короны две полностью оснащенные каравеллы. Почему бы не поделиться ими с Колумбом? Это соображение показалось королеве привлекательным: в самом деле, в начале августа генуэзец отчалит из Палоса с этими двумя каравеллами; плюс третьим кораблем [55] и, сверх этого, 1 140 000 мараведи, которые вложит в дело корона. Вот во что обошлось первое путешествие Колумба. Вопреки легенде, королева не продавала и не закладывала свои личные драгоценности ради этого предприятия [56] . Как и не жертвовали ради него своими деньгами новообращенные иудеи, как Сантангель: в данном деле последний играл роль королевского казначея, но не вкладчика капитала. Необходимые для экспедиции суммы были взяты из бюджета Святой Эрмандады; принимая это во внимание, можно сказать, что деньги на расходы предприятия были взяты из кармана простого народа Кастилии.
55
Первой из этих каравелл была «Пинта» (двадцать шесть матросов), которой командовал судовладелец из Палоса Мартин-Алонсо Пинсон; вторая, «Нинья» (двадцать два матроса), находилась под командованием Винсента-Яньеса Пинсона, брата Мартина-Алонсо. Во время первой экспедиции Колумб управлял третьим, более крупным кораблем — это была «Санта-Мария» (тридцать девять матросов), собственность баска Хуана де ла Косы.
56
Ей было бы нелегко это сделать, так как в 1492 году эти драгоценности были отданы Торговой палате Валенсии в залог государственного займа.
Колумб вышел из порта Палоса 3 августа 1492 года, но истинной датой отплытия следует считать б сентября — после вынужденной стоянки на Канарских островах. В ночь с 11 на 12 октября Родриго де Триана, несший вахту на «Пинте», заметил землю — вероятно, это был один из островов Лукайского архипелага, ныне остров Уотлинга. 24 октября корабли достигли Кубы, а 5 декабря — Эспаньолы (Гаити). В обратный путь Колумб отправился 26 января 1493 года. 11 февраля он был вынужден сделать остановку на Азорских островах, 4 марта его корабли добрались до Лиссабона, и, наконец, 15 марта Колумб вернулся в Палое, привезя с собой скромный «улов»: семерых индейцев, несколько попугаев, немного золота и жемчуг. Правда, такой «добычи» оказалось вполне достаточно для обоснования необходимости новых экспедиций. Стартовой точкой второго путешествия (25 сентября 1493 года), подготовленного с большим размахом — 17 кораблей и 1500 человек, — стал Кадис. В ходе этой экспедиции были исследованы Малые Антильские острова (Доминика, Мари-Галант, Гваделупа, Антигуа, Пуэрто-Рико). 11 июня 1496 года Колумб возвратился в Кадис. В ходе третьего путешествия, начатого 30 мая 1498 года на восьми кораблях, Колумб высадился на континенте, на берегах нынешней Венесуэлы, затем обследовал Тобаго, Гранаду, Маргариту... Тем не менее его методы и приемы колонизации вызвали немало критических замечаний; в конце концов встревоженный двор, спохватившись, отдал приказ задержать Колумба и вернуть его в Испанию. Генуэзец защищал себя как мог; он добился возвращения себе свободы и 11 мая 1502 года пустился в свое четвертое и последнее путешествие, целиком и полностью посвященное поискам прохода в районе совр. Гондураса. 7 ноября 1504 года он вернулся в Кадис, однако теперь он был не единственным мореплавателем, чьи корабли отправлялись к новым землям. Короли снаряжали и другие экспедиции, во главе которых теперь встали Алонсо де Хойеда, Хуана де ла Коса, Америго Веспуччи, Перо-Алонсо Ниньо, Винсент-Яньес Пинсон, Диего де Лепе, Родриго де Бастидас... Колумб ушел из жизни в Вальядолиде 20 мая 1506 года — вероятно, вследствие ревматоидного артрита. Колумб всегда был убежден в том, что он открыл путь в Азию, однако его современники убедились в обратном уже в 1497-1498 гг., в ходе путешествий Джона Кабота и других мореплавателей к берегам Ньюфаундленда. В 1502 году все признали очевидное: найден не путь в Азию — открыт новый континент. В 1507 году вогезец Мартин Вальдземюллер предложил назвать его Америкой в честь Америго Веспуччи, мореплавателя-соперника Колумба, — так последний лишился духовной награды за свое открытие [57] . В самой же Испании восторжествовала сила привычки: вплоть до середины XVIII века новый континент чаще называли Индиями и реже Америкой; даже сегодня его коренные жители зовутся индейцами.
57
На счету Веспуччи четыре путешествия. Первое, от Гондураса до Юкатана, заняло промежуток с мая 1497 по октябрь 1498 года, однако насчет его достоверности и реальной значимости возникли сомнения. Как бы там ни было, Веспуччи знал, как проявить себя. В 1503 году он обнародовал в Париже (на латыни, в июле 1500 года), а затем в Венеции (под названием «Mundus Novus», 1502 год) два послания, предназначенные для Лоренцо да Пьетро Франческо де Медичи, флорентийского посла во Франции. В 1505 или 1506 году он издал во Флоренции послание, адресованное Содерини, в котором содержится рассказ о его четырех путешествиях. Именно этот текст издал на латыни М. Вальдземюллер в «Cosmographiae introductio» (Saint-Die, 1507). Слово «Америка», предназначенное для обозначения Нового Света, быстро привилось благодаря многочисленным переизданиям «Космографии» Петра Апиана.
Тордесильясский договор
Комиссия, возглавляемая Талаверой, не высказала своего мнения относительно последствий, которые может произвести проект Колумба в области международного права. Вопрос этот встал ребром, когда первая экспедиция Колумба достигла положительных результатов. Поэтому католические короли поспешили обратиться к папе и получить от него инвеституру на открытые территории или на те земли, которые предстояло открыть; таково было содержание булл, подписанных в 1493 году папой Александром VI. Стоит напомнить, что речь идет об инвеституре феодального типа: считалось, что миром правит папа — следовательно, он может пожаловать светским сеньорам земли, не являющиеся собственностью какого-либо сеньора-христианина. Инвеститура — вознаграждение за миссионерскую деятельность, заключающуюся в евангелизации новых территорий: таким образом папа поручил католическим королям заботу об обращении их жителей. Интересы Португалии были соблюдены: мир поделили на две части воображаемой линией, проведенной от полюса до полюса; все, что находилось в ста милях к востоку от меридиана, проходящего через острова Зеленого Мыса, отходило португальцам, а все то, что расположено на западе от него, стало кастильской территорией.
Португальцы, однако, не согласились с таким разделом: они протестовали против того, что рассматривали как результат односторонних поправок, внесенных Кастилией в договор, который был подписан четырьмя годами ранее, 4 сентября 1479 года в Алькасовасе. Данное соглашение, заключенное ради того, чтобы покончить с противостоянием двух держав, ограничивало сферы влияния этих стран в Атлантическом океане: Португалии отошли территории, расположенные ниже Канарских островов, вдоль берегов Гвинеи, за исключением самих островов и противоположного африканского берега от мыса Агер (мыс Рир, чуть к северу от Агадира?) до мыса Бохадор. Недовольная разделом, указанным в буллах Александра VI, Португалия потребовала новых переговоров. 7 июня 1494 года [58] проблема была решена в городе Тордесильяс: Кастилия согласилась передвинуть демаркационную линию на 370 миль к западу от островов Зеленого Мыса.
58
Договор о разделе Океана (Capitulacio'n de la particidn del mar ocёanо), но не о разделе мира, как иногда говорят. В 1518 году служащий короля, лиценциат Алонсо де Суасо, написал, что в 1494 году Португалия и Кастилия поделили меж собой мир, как делят апельсин. В то же время Франциск I потребовал показать ему тот пункт в завещании Адама, по которому иберийские власти вдруг оказались наделены такой привилегией...
Пойдя на такие уступки, кастильцы, естественно, надеялись на компенсацию. Договор отводил каждой из двух держав территории, занимавшие 180° земной поверхности. В 1493 году Кастилия и Португалия почти не интересовались Америкой — континент еще не был открыт; в те времена их взоры были устремлены на Дальний Восток, богатый золотом, пряностями, жемчугом, драгоценными камнями... Переместив линию раздела на запад, Кастилия согласилась с тем, что южные воды Атлантического океана перейдут во владение португальцев. Таким образом, Португалия контролировала путь к мысу Доброй Надежды; ей же должна отойти и Бразилия, открытая в 1500 году Педро Кабралом. Однако Азия возместила Кастилии ее потери в Атлантике. В начале XVI века Кастилия предъявила права на Молуккские острова и Малакку как на зоны, входящие в сферу ее влияния; позднее та же история повторилась с Филиппинами. Это привело к череде конфликтов, которые частично были улажены Карлом V (Сарагосский договор 1527 года); в более приемлемой манере этот вопрос будет решен в XVIII веке. В конце XV века раздел земель был проведен, так сказать, в геометрической манере, при помощи линий, произвольно проведенных на карте: горизонтальное деление в Алькасовасе (Португалия оставила за собой то, что находится к югу от Гвинеи) и вертикальный раздел в Тордесильясе. В XVIII веке областью спорных вопросов, возникавших между Португалией и Испанией, оказалась в большей степени Южная Америка. Испания намеревалась положить конец португальскому экспансионизму в регионе Ла-Плата. Проблему эту урегулировал Мадридский договор (1750), названный «Tratado de limites» (Договор о границах). Обе стороны решили более не ссылаться на границы, очерченные Тордесильясским договором; при разграничении сфер влияния были использованы иные критерии, в частности, географические объекты. Таким образом, приоритет был отдан линии раздела, пролегающей по естественным водным границам, иными словами, по бассейнам Ориноко, Амазонки и Ла-Плата; Португалия держала в своей власти оба берега Амазонки, начиная от слияния ее с Жапурой, тогда как Испания сохранила возможность навигации по Ла-Плата.