Шрифт:
Глава 1
«Призраки. — Не могу позволить себе утверждать, будто во всех этих слухах нет правды. Я уверен, что в подобных привидениях нет ничего необыкновенного».
Но что же, в конце концов, привело его сюда? Жительницы деревушки внизу, у подножия холма, говорили, будто в Кольце Клирбюри можно увидеть святочные привидения. А нынче Святки, 22 декабря 1659 года от Рождества Христова. И день к тому же выдался достаточно морозный. Мистера Обри передернуло от озноба. Он унял дрожь, вытащил тетрадь для записей и быстро перелистал ее. Если его исследования верны, то друиды должны были собираться для жертвоприношений именно в этот день, чтобы пропитать почву кровью жертв и попытаться умиротворить гнев своего таинственного бога. Просмотрев записи еще раз, он убрал тетрадь. Конечно же, он не ожидает увидеть привидения. Деревенские люди всегда очень боязливы и легковерны. Им не понять, как понимает он, что их легенда, несомненно, не что иное, как отголосок древнего обычая друидов. И все же не исключено, что привидения видели. Мистер Обри вгляделся в темноту леса впереди. Не исключено. Он взял себя в руки. Что бы там впереди ни находилось, его обязанность, как собирателя древностей и летописца прошлого своей страны, — провести обстоятельное исследование.
Он вскарабкался на вал, затем спустился по его внутреннему откосу внутрь Кольца. Только оказавшись внизу, он сообразил, какими мертвыми выглядели деревья над его головой. Он спокойно вошел под их тень, но хруст веток и шелест листьев оказались внезапно пугающе громкими. Мистер Обри замер, а затем огляделся вокруг. Он смог различить за деревьями Кафедральный собор Солсбери и, к своему удивлению, обнаружил, как точно он выровнен по горизонту с древним поселением Олд-Сарум на холме, возвышавшемся за шпилем собора. Обязательно надо взять на заметку такую интересную деталь, подумал мистер Обри. Он вынул из кармана носовой платок и завязал его уголок узелком на память. После этого с прежней решимостью и энтузиазмом исследователя он продолжил путь, продираясь сквозь ежевичные кусты к центру Кольца.
Привидений он не видел. Вскоре вместо них, к еще большему успокоению мистера Обри, тишина, окружившая его, едва он вошел в лес, наполнилась карканьем, и он стал замечать самих ворон, сидящих на ветках деревьев или описывающих над ними круги. Он углублялся все дальше в лес и довольно скоро увидел целую стаю этих птиц, рассевшихся на чем-то походившем на большой обломок толстого сука дерева. Мистер Обри понял, что птицы что-то клевали. Пристально вглядевшись, он заметил, как одна из ворон проглотила обрывок плоти. Птица клюнула снова и подняла голову, словно показывая то, что смогла подхватить клювом. Она замерла всего на секунду, но он успел разглядеть… человеческий глаз. Мистера Обри бросило в дрожь; он метнулся вперед, и птицы неохотно поднялись в воздух. Теперь труп был виден совершенно отчетливо. Он лежал под деревом. Пожилой мужчина, с которого была содрана вся одежда. Оцепенев от ужаса и едва осознавая, что делает, мистер Обри наклонился над трупом. Возможно, конечно, что виной большинства нанесенных телу ран были птицы. Они определенно выклевали глаза, изрешетили клювами кожу во множестве мест, но самые страшные из ран могли быть нанесены только человеческой рукой. На животе, лице и конечностях виднелись ужасные порезы. И все же было что-то таинственное в открывшейся мистеру Обри картине. Он понял, что его поразило: раны были совершенно сухими. Плоть выглядела отбеленной, словно из нее вытекла вся кровь, до последней капли… и все же, когда он осмотрел почву под трупом, на ней не обнаружилось следов крови — ни единого пятнышка.
Мистер Обри поднялся на ноги, снял с себя пальто и накрыл им труп. Не вполне понимая, трясет его от холода или страха, он побежал, ломая ветки, к открытым полям за пределами Кольца. Всю дорогу он громко кричал, зовя на помощь. За его спиной на мертвые деревья снова садились вороны, чтобы оглядеться и продолжить прерванную трапезу. Пальто недолго будет служить препятствием для клювов голодных птиц.
«И не только у римлян и евреев, но также и у христиан есть подобные несчастливые дни, особенно День избиения младенцев… В День избиения младенцев мы стараемся не заниматься никакими делами».
Когда обнаружили мертвого старика, Роберт Фокс был с
Солдат, одетый в форму милиции [1] , торопливо подошел к своему капитану и стал что-то шептать ему на ухо. Капитан Фокс был явно ошеломлен, но лишь едва заметно вскинул бровь. Он почти шепотом пробормотал короткую молитву, затем сразу же взял в руки меч и накинул на себя плащ. Решительным шагом он подошел к двери, но остановился в дверном проеме и обернулся. Как и следовало ожидать, его сын спокойно сидел рядом с Эмили Воэн. Капитан Фокс улыбнулся. В который раз ему в голову пришла мысль, что они выглядят братом и сестрой. Оба розовощекие, с тонкими чертами лиц, золотистыми волосами, у Роберта коротко подстриженными, у Эмили укрощенным потоком ниспадающими кольцами кудрявых локонов. Они держались за руки, неразлучные, как всегда, едва ли не с самого дня рождения тринадцать лет назад.
1
Милиция — полувоенные формирования содействия армии.
— Вы подождите здесь, — строго распорядился капитан Фокс. Он достал из кошелька монетку и добавил с едва заметными нотками извинения в голосе: — Можете послать за сладостями.
Роберт нехотя взял монетку и повертел ее в пальцах, не веря собственным глазам. Для сладостей поздно, уже почти время обеда. Предполагалось, что вскоре они отправятся в Вудтон. Несмотря на подарок отца, у него не было никакого желания портить себе аппетит: как раз нынче днем они закупили в Солсбери провизию, и Ханна, их служанка, должна приготовить на обед гуся. Ничего восхитительнее этого блюда просто не может быть. В этом его уверила мать. И этот пир будет ему наградой — наградой за успехи в учебе. Ханна тоже шепнула ему на ухо о предстоящем удовольствии. А когда они уезжали в Солсбери, добавила к своему обещанию еще и поцелуй. Она очень любила Роберта, — он улыбнулся своим мыслям, — и он ее тоже.
Хотя, насколько он помнил себя в объятиях Ханны, она была слишком крупной женщиной, а ему такие не нравились. Но, вспоминая размеры Ханны, он вдруг сообразил, что почти позабыл, как она выглядела до того, как ее беременность стала заметной. Он торопливо вознес молитву о том, чтобы она не родила, пока его не будет в деревне. Перед отъездом она обещала ему, что этого не произойдет (тогда как же она сможет приготовить для него гуся?), но, когда он спросил об этом свою мать, та ответила, что рождение младенца иногда очень трудно отложить. Эта новость только подтвердила его наихудшие подозрения, и он весь день беспокоился, что время работает не на него, что младенец только и ждет момента, чтобы родиться некстати. Он не хочет рождения ребенка — ему нужен его гусь. Роберт мрачным взглядом проводил покинувшего комнату отца. Он мучился в догадках, не придется ли теперь остаться в Солсбери надолго, и вздохнул, подозревая, что именно так и случится. Потому что сразу догадался, по какому делу позвали его отца.
Роберт подождал, пока не замерли шаги капитана Фокса, затем вскочил на ноги и повернулся к Эмили.
— Мы должны идти, — сказал он.
— Но нам было велено ждать, — возразила Эмили и нахмурились.
Роберт пожал плечами, потом состроил гримасу.
Эмили еще какое-то мгновение пристально вглядывалась в его лицо, потом вскинула голову и слезла со своего высокого табурета. Роберт только теперь осознал, что продолжает держать ее за руку. Он сжал ладонь девочки. Вниз по лестнице они крались на цыпочках.
За дверями здания Совета все было покрыто снегом. Рыночная площадь была почти пустой. Только несколько темных фигур, пересекая ее, скользили, словно привидения, или маячили в глубине погружавшихся в сумерки соседних улиц. Роберт поискал глазами отца. Он успел заметить его силуэт в плаще, свернувший за угол в направлении Поултри-Кросс. Отпечатки сапог капитана Фокса отчетливо виднелись на нехоженом снегу. Роберт и Эмили пошли по ним.
Вскоре они поняли, что капитан направился к Кафедральному собору, и Роберт смог оторвать взгляд от оставленных отцом следов. Шпиль собора возвышался над заснеженным городом, словно призрак в тумане, такой же иллюзорный, как становившиеся все более темными облака над ним. Мальчик вспомнил слова отца о сражении призраков в небе, за которым он, как и множество других людей, наблюдал накануне битвы при Нейзби, когда они разгромили короля и навсегда покончили с монархией. И Роберт подумал, что Кафедральный собор и темнеющие улицы выглядят такими же призрачными, каким должно было быть то видение в облаках. Выглядят местом, где обитают привидения, местом, лишенным реальности. Мальчик вздрогнул и взглянул на следы на снегу. Теперь он едва смог различить их; улица была узкой и темной. Когда они миновали Святого Фому, он увидел сиротливо мерцающий внутри собора свет. Отойдя в сторону, мальчик оказался напротив незатворенных дверей. Горели не те свечи, которые обычно зажигают внутри собора для освещения; эти свечи были крохотными и горели слишком слабо. Возле них стояли на коленях люди, они молились.