Избави нас от зла
Шрифт:
— Вы теперь выглядите таким же смертельно опасным и жестоким, как я сама.
— О, Миледи, страшнее, гораздо страшнее. Теперь мне предстоит такое дело, что… Ну, скоро вы сами все увидите.
Он многозначительно кивнул головой, потом далеко высунулся из окна кареты, уцепившись рукой за боковину рамы. Карета загрохотала по улицам Солсбери, но он продолжал внимательно смотреть на дорогу и непрестанно оглядывался назад, проверяя, не отстал ли следовавший за ними крытый фургон. Он снова сел на место, только когда ворота города остались позади.
—
— До последней мелочи.
— Кроме…
Миледи наклонила голову и вся превратилась в слух.
— Что-то я не чувствую присутствия еще кое-кого, почему-то не взятого вами с собой.
Миледи не ответила и отвернулась.
Ловелас наклонился к ней и, взяв за подбородок, повернул ее лицом к себе.
— И как она? — прошептал он. — Как наше маленькое дитя?
— Я сделала так, чтобы она не попадалась мне на глаза, — прошептала Миледи отрешенным голосом. — Сразу же после родов. И так соблазн был уже достаточно велик, когда я ощущала запах ее присутствия в собственном чреве. Но вы, Ловелас, если бы вы не изменили себя, вы могли бы позаботиться о ней.
Она посмотрела на него широко открытыми глазами.
— Вы могли остаться единственным родителем нашего ребенка.
Ловелас удивился.
— Наслаждение ощущением ее крови, — тихо спросил он, — действительно так опасно?
— Оно непреодолимо.
— И вы прекрасно знаете, что я не намерен преодолевать его. Есть только один совершенно очевидный способ избавиться от этого соблазна — поддаться ему.
Миледи отстранилась от него, но Ловелас еще ближе склонился к ней и снова взял ее за подбородок.
— Почему вы не подпускаете меня к ней? — спросил он, подчеркнуто медленно произнося слова. — Что-то я не замечаю прибавления у вас морщин, Миледи.
— Нет! — Миледи снова попыталась освободиться, но Ловелас держал ее крепко.
— Я хочу быть, как и вы, вечно молодым.
— Ценой крови нашего ребенка, Ловелас, плода нашего брачного союза? Почему вы не можете, так же как делала это я, обзавестись ребенком от какой-нибудь жестокосердной шлюхи, которой нет дела до того, что вы сотворите с ее ублюдком?
— Ваша чувствительность, Миледи, скорее подошла бы монахине, — сказал Ловелас.
Он наклонился к ней ближе, еще крепче сжав подбородок.
— Где она сейчас? — прошептал он.
— С Лайтборном.
На лице Ловеласа заиграла неприятная улыбка.
— О, какое для него огорчение, что этот ублюдок оказался не мальчиком.
— И все же он будет лелеять ее точно так же, как своих мальчиков, потому что она моя дочь. Потому что он по-прежнему любит меня, а вы, похоже, больше нет.
Она оттолкнула его руку, и на этот раз Ловелас не стал удерживать ее. Она отвернулась к окну кареты и долго молчала.
— Я хотела, — тихо заговорила она
— Вы знаете, что у меня не было выбора.
Она снова повернулась к нему и прищурилась.
— Я удивлена.
— Нет, Миледи. Будьте честны с самой собой. В глубине души вы должны понимать, что, коль скоро я надеюсь добиться успеха в деле отмщения, мне необходимы вся власть и вся сила, какими предоставляется возможность овладеть.
— И все же…
Ловелас заставил ее замолчать, взяв за руки. Как и несколько минут назад, он стал целовать каждый ее палец, а потом их пальцы переплелись.
— Подождите, пока мы не прибудем в Вудтон, — прошептал он. — Там вы увидите плоды всех моих приготовлений. Тогда вы поймете, что мое превращение не было напрасным.
Миледи попыталась что-то возразить, но Ловелас остановил ее поцелуем. Он пересел на сиденье рядом с ней и, поцеловав во второй раз, стал ласкать ее своими многоопытными руками.
— Давайте проверим, — тихо сказал он, — хорошей ли платой за проезд покажется вам этот мой дар.
Дыхание Миледи участилось и стало тяжелым. Ловелас ухмыльнулся. Как легко, подумал он, задирая ее нижние юбки. Миледи дрожала и раздвигала ему навстречу бедра, одновременно распахивая руками полы его плаща. Так легко, думал он, так же просто, как и все остальное после превращения. Он выглянул в окно. Они были еще на достаточно большом расстоянии от Стонхенджа. Времени более чем достаточно. Ему незачем дожидаться прибытия в Вудтон, чтобы продемонстрировать широту своей новой власти. Пусть Миледи ощутит ее прямо сейчас. А когда он закончит с ней… ну… Пусть тогда и выражает свое недовольство!
— И как? — спросил он, отдышавшись, у лежавшей на его коленях Миледи. — Сравнится ли с этим совокупление со смертным?
Она слабо улыбнулась, глядя на него снизу вверх.
— Я не почувствовала разницы.
Ловелас рассмеялся и отвернулся. Он знал, что она лгала. Выглянув в окно, он увидел, что карета уже миновала Стонхендж и приближалась к тем последним деревьям, за которыми скрывался Вудтон.
— Мы почти дома.
Миледи заворочалась на его коленях. Ей удалось принять сидячее положение как раз в тот момент, когда карету тряхнуло и она остановилась.
— Где мы?
— Возле ворот. Их надо открыть.
— Ворота все еще охраняются?
— Да, но теперь моими солдатами.
— Вашими собственными?
— Я не могу позволить жителям деревни разбежаться.
— Почему? Зачем они вам нужны?
Ловелас многообещающе кивнул и широко улыбнулся.
— Вы это увидите сами нынче вечером.
Миледи не ответила на улыбку Ловеласа. Карета тронулась, миновала ворота и выехала из-за деревьев на открытое место. Она не увидела никаких изменений. Всюду по-прежнему были разбросаны булыжники, поля и деревня представляли собой заросшую сорняком пустошь. Она обратила на Ловеласа изумленный взгляд.