Избавители звезд
Шрифт:
– Она должна была дождаться тебя в фойе, но мы так и подумали, что она уйдёт, когда Айя заметила пропажу своего ящика с инструментами. Айя найдёт её.
«Не волнуйся», – говорил сам его тон, когда его язык отказывался.
Зафира кивнула, напоминая себе, что пока её не было, Лана занималась этим. И сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. Коридор был пуст – только снизу доносились голоса. Сеиф говорил что-то протяжно, и Кифа отвечала быстро, легко.
– Сейчас мой черёд приглядывать за сердцами? – спросила
Насир опустил взгляд на ящик, который держал, и Зафира невольно замерла, увидев, как он сцепил челюсть, как его взгляд метнулся к её рукам в поисках… Джаварата.
– Я как раз нёс их Сеифу. Сейчас его черёд.
Он был достаточно добр, чтобы его голос звучал с оттенком извинения, но от того не стало легче. Откровение. Слова уже почти сорвались с её языка – «Ты мне не доверяешь?» — но желание сохранить достоинство не позволило ей произнести это. Зафира не могла винить его – Джаварат ведь использовал её, когда говорил через неё. А что, если он использует её для чего-то похуже? Для чего-то, что может навредить сердцам?
Что, если они найдут фиал с кровью и Джаварат побудит её сделать что-то немыслимое?
«Небеса, да чего же ты хочешь?» – безмолвно рыкнула она. Книга притворилась, что не слышит её.
Он стиснул зубы.
– С тобой всё хорошо?
«Нет», – хотела сказать она.
– Разве ты не спрашиваешь это каждый раз?
Он нахмурил тёмные брови.
– Разве не об этом я должен спрашивать? После того, что случилось?
– Должен, обязан, нужно, – протянула она, чувствуя, как учащается пульс. Так легко было раздразнить его, когда он выглядел настолько сбитым с толку. – А ты никогда не думал о том, чего ты хочешь, принц?
Он смотрел на её губы, и Зафира почувствовала, как у неё вспыхнула шея, прежде чем Насир отвёл взгляд. Он был так озадачен её вопросом, что она чуть не рассмеялась.
– Какой у тебя любимый цвет? – Его слова будто наталкивались одно на другое.
На этот раз она не сумела сдержать удивлённый смешок, и его взгляд просветлел прежде, чем она замолчала.
– Разве о таком не спрашивают?
– Ну, может быть, дети, – ответила девушка.
На его лице промелькнула печаль, и ей тут же захотелось забрать слова обратно. Он ведь был сыном тирана. И даже когда Серебряная Ведьма была султаншей, Зафира сомневалась, что Насир не лишился своей юности сразу же после её мнимой смерти. И вряд ли он мог искать у кого-то утешения, за которым приходят дети.
– Синий, – мягко проговорила она.
Лёгкая улыбка тронула его губы и исчезла.
– Я мог бы догадаться.
– Это любимый оттенок моего Бабы. «Воды Баранси под облачным небом в самый спокойный день». Его тоже нет. Теперь я официально сирота. – Её рука скользнула к джамбии, пальцы сомкнулись на потёртой рукояти. Она знала, что Насир читает в её молчании.
– Как?
Зафира подумала было, как лучше сплести нить слов, прежде чем поняла – нет, можно не смягчать правду перед Насиром.
– Он отправился в Арз, когда я не могла пойти туда… и вернулся через несколько месяцев. Обезумевший. И Умми ударила его ножом в сердце, потому что… потому что у неё не было выбора.
– Может, он хотел увидеть вас в последний раз.
Зафира смотрела на матово блестящий каменный пол, на бледный узор на его одежде, на блеск его джамбии с ониксовой рукоятью. Она вдохнула домашний аромат свежевыпеченного хлеба. Нет, она не собиралась плакать перед ним. Перед мысленным взором промелькнуло видение Джаварата, и она стиснула зубы.
– Твоя очередь. Какой цвет самый любимый у тебя?
Его глаза вспыхнули, прежде чем он сумел скрыть удивление. Разве он не думал, что она тоже спросит? Да, это всегда было своего рода игрой – подмечать самые небольшие проявления эмоций Насира Гамека. И Зафира поняла – это игра ей по душе. Она могла бы играть в это вечно, без устали.
– Твой, – ответил он чуть слышно.
Он смотрел так пристально, что у неё перехватило дыхание. Зафира покачала головой:
– Это…
– Каждый цвет, который составляет тебя.
Она затаила дыхание, ожидая, желая, но Насир уже замолчал, и часть его словно отступила.
– Расскажи мне больше, – тихо попросила Зафира, подходя ближе, и он вскинул голову. Солнце отразилось в его глазах золотом.
Его губы сжались, и он снова аккуратно надел маску невозмутимости, скрывавшую черты, а взгляд серых глаз стал твёрдым, точно камень, когда звук шагов нарушил их уединение. Кто-то поднимался по лестнице.
– В другой раз, – сказал он тем же тоном, которым говорил со всеми, кроме неё. В этом его голосе было меньше обещания и больше отстраненности. Он сжал кулак, стиснув тень, выплеснувшуюся было с его ладони, бросил на Зафиру последний взгляд и ушёл.
Глава 16
Альтаир облокотился на невысокий столик в ожидании еды. К его удивлению, с тех пор как они поговорили о союзе, отец больше ни разу не пускал ему кровь. Впрочем, свободы Альтаир тоже не увидел – его цепи по-прежнему были прикручены к стене.
Когда он рассказывал Беньямину о своих грандиозных далекоидущих планах по восстановлению Аравии, Альтаир знал: всегда оставалась вероятность того, что ему придётся осуществить эти планы в одиночку. Он ведь был готов – до тех проклятых дней на Шарре. С Насиром, потом с Зафирой. С Кифой и самим Беньямином.
За эту скудную горстку дней он сколотил семью и обрёл место в ней. Нашёл людей с мечтами настолько же безумными, как его собственная, движимых идеями, над которыми другие лишь посмеялись бы.
По крайней мере, так он считал. Теперь пустота грызла его, а одиночество напоминало шарик на верёвке, который он отбросил далеко-далеко лишь для того, чтобы тот вернулся и ударил с новой силой.
Единственный его товарищ выскочил из дыры в стене в поисках объедков, которые Альтаир обычно оставлял после трапезы.