Избранная демоном
Шрифт:
По тому, как почтительно отступали другие, чтобы не мешать, я поняла, что он здесь главный и испугалась, что этот низенький жилистый человек с едва заметным брюшком, в белой накидке на голове, изнасилует меня первым, а затем отдаст остальным.
– Цела, - наконец, сказал он.
– Цела и невинна. Это состояние, парни.
– Так как же, газдэ, - хрипло спросил его толстый, с мясистыми губами.
– Нам не дашь, что ли? Себе оставишь?
Остальные зароптали.
Тот, к кому обращались «газдэ» привстал и ударил того, кто спросил,
– Да вы в своем уме, недоумки?!
– зло спросил газдэ.
– Вы видели эту пери? Для вас ли она? Для ваших ли вонючих…
И он употребил грязное слово, самое грязное из всех, которым можно назвать мужской орган.
– И потом, - продолжал газдэ, - вы разве не знаете, что демоницы зависимы от семени? Трахнуть ее раз и придется трахать всю дорогу до Аоса!
По лицам людей видно было, что их очень радует такая перспектива. Рты растянулись до ушей, обнажая желтые зубы и их отсутствие, глаза похотливо заблестели, губы вытягивались в трубочку и похотливо причмокивали.
– Да вы совсем идиоты!
– разозлился газдэ.
– Если не в состоянии охватить своим умишком сумму, которую получим за девственницу, то я вам скажу, так далеко считать ни один из вас не умеет! А теперь представьте, сколько заплатят, если ясно будет, что мы пользовали ее две недели?
– Я готов получить меньше, - сказал сухой коротышка с кривоватым ртом, а остальные закивали.
Газдэ развернулся и ударил коротышку так, что он поднялся в воздух и пролетел несколько метров прежде, чем упасть. Я часто заморгала, на ожидая такой силы у невзрачного и худощавого человека.
Раздалось утробное ворчание и люди попятились, когда к ним приблизились четыре крупные пятнистые кошки, каждая размером с волка. Звери хищно щурили глаза, их могучие лапы пружинили, а хвосты били по земле. Кошки были готовы к атаке.
– Кто еще готов терпеть убытки?
– сурово спросил главный и окинул людей медленным взглядом.
Люди замотали головами, отступая еще на шаг.
– Ну вот и чудно. Узнаю, что тронули ее хоть пальцем, - угрожающе процедил он.
– Останетесь ждать караван на месте. До возвращения. Закопанными в песок. А когда пойдем обратно, так уж и быть, выкопаем ваше поганое тело, которому птицы и муравьи успеют выесть глаза и уши, и бросим на солнце, чтобы хорошенько поджарилось для ворон. Еще какие-то вопросы и пожелания будут?
Люди отступили. По перекошенным от страха лицам было видно, что этот человек не бросает обещания на ветер. На меня больше не пялились.
– Собираем девок и грузим в повозки, - приказал он.
– И не забывайте накидывать им на головы тряпки, чтобы солнце не сожгло кожу. Эта поедет в моей.
Предупреждая недовольные восклицания, он добавил:
– Я поеду верхом. В моей повозке поедет эта рабыня, а еще та, с желтой кожей и с та, что с белой. И еще эта, последняя. Приступайте. Эту отнесу сам.
Словно говорит с малыми детьми, человек добавил:
– Таким драгоценным цветком может владеть лишь благородный газдэ.
Он приподнял меня, словно я ничего не вешу, и, прижимая к груди, понес куда-то. От слабости голова безвольно моталась из стороны в сторону, а еще тошнило и несмотря на жару бил озноб.
***
Снилось, что меня бросили в раскаленной пустыне. Солнце нещадно жжет кожу, во рту пересохло. Я пытаюсь ползти в поисках хоть какой-то защиты от солнечных лучей и глотка воды, но ничего не выходит. Тело деревянное, голова кружится.
– Пить, - шепчу потрескавшимися губами.
– Пить…
Откуда ни возьмись, появилась Лана. Сестренка водит по мне ладонями, они влажные, словно она окунула их в священные воды Гонгмы. Когда она приступает к лицу, я прошу дать мне попить, но Лана почему-то не слышит меня. И тогда я плачу от бессилия.
Разбудило прикосновение чего-то влажного к губам.
– Пить, - прохрипела я, жадно слизывая капли.
– Да, красавица, просыпайся. Тебе нужно подкрепить силы, - сказал мужской голос и я узнала того, к кому обращались «газдэ».
Я с трудом разлепила веки, и, когда мою голову приподняли и поднесли к губам глиняную бутыль, принялась жадно пить. Сделав несколько глотков я так устала, что едва газдэ перестал держать меня, откинулась обратно и закрыла глаза.
– Нет, красавица, - сказали мне.
– Пока рано засыпать. Тебе надо поесть.
Желудок жалобно отозвался на слова человека.
Он снова поднял меня, на этот раз подложив какой-то тюк под спину и голову, чтобы я могла сидеть.
– Я приказал зарезать курицу специально для тебя, - сообщил человек.
– Тебе нужны силы.
Он накормил меня бульоном с ложки, и терпеливо вытер губы, как заботливая нянька.
Блаженное тепло разлилось по телу. Я огляделась и поняла, что нахожусь в одной из крытых повозок, о которых говорил этот человек, пока я не потеряла сознание. Я лежу на низком ложе, у соседней стены такое же, длинное, во всю стену. Кажется, ложе это называется топчан. Рядом стоят сундуки и ящики. Сквозь протертую ткань над головой пробиваются солнечные лучи. Воздух пыльный и знойный, но несмотря на духоту, я дрожу.
– У тебя лихорадка, - сказал мне человек.
– Но тебе уже лучше. Главное, хорошо питаться и скоро встанешь на ноги.
– Как тебя зовут?
– спросила я.
– Называй меня газдэ, Рахат, - ответил человек.
– Это означает «хозяин». И пока мы не доехали до Аоса, я твой хозяин.
Я помотала головой, отчего в ушах зашумело.
– Я - дочь тсара, Оридана Мудрого и тсари, Велеи Огненной, - сказала я.
– Мои родные ищут меня. Если поможешь добраться до Вершины Мира…
– Помолчи, - отмахнулись от меня, как от назойливой мухи.
– Тебе вредно много говорить. Слишком слаба. Но о какой Вершине Мира ты говоришь?