Избранная демоном
Шрифт:
– Ты знаешь, что я чувствую, - прошептала я.
– Ты слышишь силу моего желания.
– Этого мало, - ответил Ягат.
– Я хочу владеть тобой безраздельно.
Я закусила истерзанную губу, понимая, что вот-вот он одержит надо мной победу. А единожды пройдя через слияние я буду молить его о следующем снова и снова. Нет крепче связи для пери, чем зависимость от семени своего господина. Я буду соблазнять его всеми доступными способами. Танцем. Касаниями. Голосом. Вся моя жизнь превратится в ожидание его ласк. Он станет смыслом моей жизни. Гарантом моего
И в любой момент сможет поднять с моей помощью рог Аримана и повергнуть миры в хаос.
От противоречивости чувств, ощущений, мыслей и эмоций я задрожала. Искусанные губы горели, груди налились тяжестью, соски ныли, жаждая потереться о мускулистое тело демона, оказаться у него во рту. Между ног пылал пожар, выстреливая огненными стрелами, а в висках пульсировала мысль о возможности повторения Тысячелетней войны.
Мысли путались, иначе я задумалась бы, зачем демону уговаривать меня, но я понимала, что его ведет похоть. И он не скрывает своих целей. Он хочет властвовать не только над телом Избранной, но и над душой.
Я зажмурилась и в то же время губы Ягата принялись осыпать поцелуями мою шею, грудь. По одному он затягивал в рот соски, и, посасывая, нежил их языком. Он скользил поцелуями по животу, отчего меня забила дрожь. Когда его губы спустились на выступающий холмик и я застонала.
Медленно и нежно демон развел мои бедра в стороны. Сгорая от стыла и желания, я распахнулась навстречу его ласкам.
Пальцы Ягата раздвинули нежные складочки, а когда язык встретился с влажным чувствительным бугорком, я застонала в голос.
– Сладкая Рахаат, - выдохнул демон прямо мне в промежность, и налитый кровью бугорок запылал, чувствуя его дыхание.
Я уперлась пятками в ложе и подняла ему навстречу бедра, силясь еще шире развести ноги.
Осторожно, словно касался чего-то очень хрупкого, палец Ягата неглубоко погрузился внутрь, и я всхлипнула от восторга.
– Узкая и влажная девочка, - хрипло выдохнул воин.
– Моя. Моя Рахаат. Проси же!!
Я застонала, подумав, что демон сейчас прервет свои ласки, но его язык снова столкнулся с налитым кровью бугорком. Какое-то время оставался недвижимым, а потом запорхал нежно, как крылья бабочки.
Я стонала, мяла в пальцах простыни, молила не останавливаться, только не останавливаться. Я тяжело дышала. Голову, а за ней и остальное тело наполнила легкость и неведанный до этого сладкий, невесомый восторг. То, что я ощущала, не шло ни в какое сравнение с чувствами и эмоциями, которые бывают на Слиянии.
Близость Ягата, его тепло, умелые и властные движения и прикосновения дарили такое… ради чего можно забыть обо всем: о гордости, достоинстве, долге и чести. Весь мир в этот момент мог лететь в царство Тартар!
Я извивалась, всхлипывала, стонала, а язык демона становился все более настойчивым, прикосновения с каждым разом были жарче. Время от времени демон прерывался, дул, отчего тело пронзало сладкой судорогой, потом полностью охватывал губами и принимался посасывать, отчего огненные стрелы грозили разорвать изнутри.
Я
Я парила в космосе, в огромном сверкающем пространстве, была с ним единым целым, пульсировала сама в себе. И слышала, как откуда-то издалека, с какого-то маленького далекого мира, доносятся полные счастья и восторга крики.
Осознав себя самой Матерью Анахитой, богиней с черным телом космоса, усыпанным сияющими искрами звезд, я исчезла.
Когда я снова появилась, на смятых простынях, в комнате, во дворце, который служанки называли моим, где-то в нижнем мире, я была одна.
Ягат ушел.
Так и не взяв меня, как женщину. Даровав мне блаженство, но при этом не сделав зависимой от своего семени.
Если добродетелью воина в Бхукти-Джар считалась сдержанность, то Ягат, бесспорно, показал себя самым добродетельным из мужчин, которых я знала.
По тому, что простынь с одного бока была примята, повторяя очертания могучего тела, и была еще теплой, я поняла, что прежде чем уйти, Ягат бы здесь и смотрел на меня.
Я провела по теплому месту ладонью и заплакала.
– Зачем?
– спросила я вслух.
– Зачем ему все это? Сначала он унижает меня, грозится изнасиловать перед своими воинами, подстраивает так, чтобы я попала на оргию, поднимает с моей помощью рог Аримана… потом ищет по всему нижнему миру, и, когда находит, обращается как с принцессой?! Что ему от меня нужно? Возвращение Тысячелетней войны? Я готовилась, Анахита, ты знаешь, как я готовилась! Я сохраняла холодность, была дерзкой и язвительной. Я была готова к тому, что он захочет возбудить мою ненависть! Тогда бы я билась с ним! Билась бы до последнего! Но он… Он…
Я закрыла лицо ладонями. Тело, все еще легкое и непослушное после пережитого наслаждения принялось содрогаться в такт рыданиям.
Не знаю, сколько времени провела в подобии забытья. Наконец, села на ложе и решительно вытерла слезы.
– Я узнаю, - сказала я себе.
– Я добьюсь от Ягата правды. Ему придется сказать мне. Неважно, что это за правда, я приму любую.
Я встала с кровати и прошла в купальню. Склонившись над одной из чаш, я принялась плескать водой в лицо и плескала так долго, пока не почувствовала, что глаза больше не щиплет от пролитых слез.
Я заметила, что служанки брали наряды для меня в соседней комнате, куда ведет небольшая дверь.
Сняв обрывки платья, я оставила их прямо на полу и принялась рассматривать наряды, которые оказались здесь.
Вынуждена была признать, что насчет белья служанки не солгали, его я действительно не нашла, а вот насчет шальвар слукавили: мне удалось обнаружить несколько пар. Прозрачные, с разрезами по бокам, шальвары были настолько откровенными, что я остановила выбор на платье. Похожее на то, что порвал Ягат, только кремового цвета, щедро отделанное золотом.