Избранная
Шрифт:
— И как я должна это сделать?
— У одного шрам на правом предплечье. У другого на груди вытатуирован цветок. Это было легко упустить из виду в тот раз, но теперь же у тебя есть возможность основательно поразмыслить…
Я бросила взгляд в сторону Колина, который внезапно заинтересовался своей обувью. Он выглядел напряженным, стиснув сильную, угловатую челюсть; щетина поблескивала в приглушенном свете бара.
— Мне пора. — Я выскользнула из ниши.
— Но ты же только пришла! — В его голосе не было никакого возмущения, только испуг, но это не продлится долго.
— Мне завтра
— Поговори с ней, пусть возьмется за ум, — услышала я ворчание моего дяди.
Колин остановил меня возле грузовика.
— Он хочет, чтобы я солгала. Так ведь? Я хлопнула дверью так, что окна задрожали.
— Было сложно не услышать это.
— Эти парни? Русские? Они не убивали Верити.
Он завел двигатель и оставил его на какое-то время тарахтеть в холостую.
— Вероятно нет. Но это не означает, что они не убили кого-то другого.
— И поэтому это нормально?
— Я этого не говорил. — Он пристроился в общее движение.
— Если я опознаю этих типов, то полиция прекратит искать настоящего убийцу. — Что, вообще-то, не так уж и плохо. Они всё равно никогда не смогли бы поймать бугименов или людей, которые стоят за ними. Но это не гарантировало бы, что Ковальски больше не будет заниматься моим делом. Зато станет лишь еще одной ложью больше. Будто и без этого не достаточно вранья.
— Твой дядя не остановится. Его выводы, вероятно, больше будут тебе по вкусу. — Голос Колина был лишен эмоций, но я знала, что он имеет в виду. Проблема состояла в том, чтобы дядя Билли также не был годен, как и полиция, для того, чтобы управиться с бугименами. Всё равно, какой способ самосуда он собирается использовать, магия при этом не будет играть никакой роли.
Я вдруг подумала. — А что будет с тобой? Если я действительно опознаю этих типов?
— Ты пытаешься избавиться от меня? — Его бровь поползла вверх. — Я буду с тобой, пока Билли не уверится, что ты в безопасности.
— Он сказал, что в квартале станет безопаснее, если эти парни будут арестованы.
— Я думаю, твоя дядя имеет разные стандарты безопасности относительно тебя и квартала. Мне жаль. — Но это не звучало так, будто ему так уж жаль.
— Таким образом, завтра я должна переговорить с Ковальски?
— У тебя будет немного времени.
— А что бы ты сделал?
— Если бы я был тобой? Выяснил бы, о чем говорят девушки, когда все вместе идут в душевую.
Я толкнула его, но была несколько благодарна за эту слабую попытку пошутить.
— Я серьезно!
Он задумался. — Зависит от того, чего ты хочешь, Мо.
— Справедливости, — тут же ответила я.
Он дернул плечом. — После.
— Что ты имеешь ввиду?
— Ты не можешь всю оставшуюся жизнь скорбеть о подруге. Независимо от того, как всё пройдет, когда-нибудь ты дойдешь до момента, когда необходимо будет начать жить ради себя, а не ради нее. Билли не шутит, когда говорит, что было бы лучше избавиться от этих типов, по многим причинам. Но ты не должна быть непременно той, кто позаботится об этом. Это один путь… — Он прервался. — Знаешь, есть дорога, с которой не так много съездов? Когда ты решишься на это, то позже может быть сложнее повернуть назад. Это может быть весьма умно, на некоторое время подержать открытыми все варианты.
— Ты не веришь в судьбу? — Я вцепилась в ручку двери и ждала его ответа.
Он ожесточенно скривил рот. — Люди сами творят свою судьбу.
Я ничего не ответила и спустя мгновение он продолжил: — Когда кто-то однажды решится направить вещи в правильное русло, а эти вещи могут быть очень глубоко спрятаны, прежде чем они выйдут на поверхность, тогда всё обязательно случится. Это не значит, что не нужно принимать никакого решения, но нужно учитывать последствия.
Я спрашивала себя, случилось ли так, что Колина начал работать на Билли, и теперь пожалел об этом. Вопрос так и повис между нами, такой большой и соблазнительный, и я почти задала его. А затем мне пришло в голову, что Колин с самого начала был подчиненным моего дяди. Он разъяснил, что он работает на дядю Билли, не на меня, и что то, чего я хочу, должно уступать желаниям моего дяди.
Этим вечером он впервые вдохновил меня на то, чтобы задуматься, чего я желаю, вместо того, чтобы отдавать мне приказы. Мне показалось это жалким извиняться за то, что я в прошлом замучила его разговорами о том, о чем он вообще не желал говорить. Вместо этого, я прислонилась к нему и в этой маленькой темной кабине его грузовика я почувствовала себя в безопасности, которой не ощущала нигде ранее. Мои веки стали тяжелыми, и дальше мы ехали молча, пока он не затормозил перед моим домом.
— Отдохни немного, — сказал он, когда я вышла. — Об опознании будешь думать завтра.
Я задумалась над тем, чтобы рассказать ему, что мои мысли будут заняты больше, чем просто указаниями моего дяди, но затем передумала. Всё, что Колин мог понять, также имело свои границы, и было неважно, как сильно он удивил меня за один единственный вечер.
Глава 20
Как выяснилось, мне не нужно было думать об опознании, по крайней мере не сейчас. Ковальски не предпринимал никаких встреч со мной и дядя Билли тоже. Когда я спросила Колина о неожиданном затишье, он пожал плечами и ответил, что немного времени пойдет лишь на пользу, если нужно принять решение.
Люк, вероятно, действовал по тому же принципу. Я постоянно рассчитывала, что он выскочит из школьного шкафчика или утащит меня в какой-нибудь класс, чтобы переместиться между мирами, но я не видела его целую неделю. Он не совсем исчез — когда я однажды перед уроком химии открыла шкафчик, на меня вывалилась целая лавина цветков жасмина. Вычесав пальцами все цветки из волос, я попыталась не улыбаться как идиотка, а Лена понимающе покачала головой.
Парни всегда увивались за Верити, не за мной, и мне это казалось нормальным. Они постоянно брали с собой какого-то друга, пару раз мы все вместе гуляли и больше не виделись. Довольно мило, но ничего такого, о чем стоило вспоминать. Ничего, что действительно могло бы выбить меня из колеи. По крайней мере никто из них не стоил того, чтобы терпеть бесконечные проповеди моей матери про то «Что мальчики хотят, а порядочные девочки не делают».