Избранная
Шрифт:
— Беатрис? — окликает молоденький товарищ.
Я дергаю головой при звуке своего имени. Один из товарищей в кузове грузовика стоит. У него кудрявые светлые волосы и знакомый нос с широким кончиком и узкой переносицей. Роберт. Я пытаюсь вспомнить его на Церемонии выбора, но на ум ничего не приходит, кроме стука сердца в ушах. Кто еще перешел? Может, Сьюзен? Есть ли в этом году неофиты-альтруисты? Если Альтруизм потерпел неудачу, это наша вина — Роберта, Калеба и меня. Меня! Я отгоняю неприятную мысль.
Роберт
Его улыбка тает, когда он смотрит на меня более пристально.
— Беатрис, что случилось? Что у тебя с лицом?
— Ничего, — отвечаю я. — Просто тренировка. Ничего.
— Беатрис? — переспрашивает гнусавый голос рядом со мной. Молли складывает руки на груди и смеется. — Это твое настоящее имя, Сухарь?
Я бросаю на нее взгляд.
— А ты думала, Трис сокращение от чего?
— Ой, ну не знаю… от тряпки?
Она касается подбородка. Если бы ее подбородок был больше, он мог бы уравновесить нос, но он скошенный и почти сливается с шеей.
— Нет, погоди, «тряпка» не начинается с «трис». Я ошиблась.
— Не надо с ней ссориться, — мягко произносит Роберт. — Меня зовут Роберт, а ты кто?
— Та, кому наплевать, как тебя зовут, — отвечает она. — Шел бы ты обратно в свой грузовик. Мы не должны якшаться с членами других фракций.
— Шла бы ты подальше от нас! — рявкаю я.
— И то правда. Не буду мешать обжиматься, — отвечает она и с улыбкой уходит.
Роберт с грустью смотрит на меня.
— Они не кажутся хорошими людьми.
— Некоторые из них.
— Знаешь, ты можешь вернуться домой. Уверен, Альтруизм сделает для тебя исключение.
— С чего ты взял, что я хочу домой? — Мои щеки пылают. — Думаешь, я не справлюсь, или что?
— Дело не в этом. — Он качает головой. — Не в том, что не справишься, а в том, что не стоит. Ты заслуживаешь счастья.
— Я выбрала Лихость. И точка.
Я смотрю Роберту за плечо. Похоже, сторожа-лихачи закончили проверять грузовик. Бородач садится за руль и закрывает дверцу кабины.
— И кроме того, Роберт… Я хочу от жизни не только счастья.
— А ведь это бы все упростило, правда? — замечает он.
Прежде чем я успеваю ответить, он касается моего плеча и поворачивается к грузовику. У девушки в кузове банджо на коленях. Она начинает бренчать на нем, когда Роберт устраивается внутри, и грузовик трогается с места, увозя от нас звуки банджо и переливчатый голос девушки.
Роберт машет мне, и я мысленно вижу еще одну возможную жизнь. Вижу, как сижу в кузове грузовика, подпеваю девушке, хотя никогда раньше не пела, смеюсь,
Сторожа-лихачи запирают ворота. Замок — снаружи. Я прикусываю губу. Почему они запирают ворота снаружи, а не изнутри? Можно подумать, они не сторожат нас от опасности, а не хотят выпускать.
Я отгоняю эту нелепую мысль.
Четыре отходит от ограды, где только что разговаривал с лихачкой с ружьем на плече.
— Боюсь, у тебя талант принимать неразумные решения, — произносит он в футе от меня.
Я скрещиваю руки на груди.
— Мы всего пару минут поболтали.
— Сомневаюсь, что более короткий разговор был бы менее неразумным.
Он хмурит лоб и касается уголка моего заплывшего глаза кончиками пальцев. Я дергаю головой, но он не убирает руку. Вместо этого он наклоняет голову и вздыхает.
— Знаешь, будет лучше, если ты научишься нападать первой.
— Нападать первой? — переспрашиваю я. — Но чем это поможет?
— Ты быстрая. Если успеешь пару раз хорошенько врезать, прежде чем противник поймет, что происходит, — сможешь выиграть.
Он пожимает плечами и убирает руку.
— Странно, что вы это знаете, — тихо говорю я, — ведь вы ушли на середине моей единственной схватки.
— Я не хотел этого видеть, — отвечает он.
«Что он имеет в виду?»
Он прочищает горло.
— Похоже, пришел следующий поезд. Нам пора, Трис.
Глава 12
Я заползаю на матрас и вздыхаю. Прошло уже два дня после схватки с Питером, и синяки становятся фиолетово-синими. Я привыкла к боли при каждом движении, так что передвигаюсь уже лучше, но до полного исцеления все еще далеко.
Несмотря на то что я до сих пор нездорова, сегодня мне пришлось драться. К счастью, на этот раз меня поставили с Майрой, которая не способна никого ударить, если не направлять ее руку. Я хорошенько ей врезала в первые же две минуты. Она упала, у нее закружилась голова, и она так и не смогла подняться. Мне следует чувствовать себя победительницей, но мало чести в том, чтобы избить такую девушку, как Майра.
Едва моя голова касается подушки, как дверь спальни открывается, и в комнату врывается толпа с фонариками. Я сажусь, едва не ударившись об основание кровати над головой, и щурюсь сквозь темноту, пытаясь разглядеть, что происходит.
— Всем подъем! — орет кто-то.
За его спиной сияет фонарик, подсвечивая колечки в ушах. Эрик. Вокруг него другие лихачи, некоторых я видела в Яме, некоторые мне незнакомы. Четыре тоже среди них.
Он смотрит мне в глаза и не отводит взгляд. Я смотрю на него и забываю, что переходники спешно покидают кровати.