Избранница Хозяина холмов
Шрифт:
Например, охотник за фоморами — тут же припомнила я, хоть с нашей встречи прошло уже больше трёх дней. И, к своему стыду, я в дороге не раз задумывалась над нашим поцелуем. Перебирала ощущения от соприкосновения кожи и, кажется, даже наших энергий. Наверное, такое запоминается на всю жизнь.
— Прости, — вдруг выдала я и сама испугалась.
Быстро же сдала позиции, а собиралась ведь отстаивать свою правоту до последнего.
— Прости… — покачал головой отец, присаживаясь на высокий резной диванчик, весь усеянный маленькими и побольше, вытканными гобеленом
— Я понимаю. Но мне хочется, чтобы ты понял меня тоже. — Я опустилась рядом с ним. — Я ведь не из-за прихоти сбежала. Если бы мне можно было видеться с матерью…
Я вздохнула, чувствуя особый запах отца — дорогого льна и шёлка и сандалового дерева, который всегда ощущался в такие жаркие дни чуть сильнее. Я помнила его с детства. А вот едва не всё связанное с матерью уже почти забыла.
Отец вновь повернулся ко мне, и на его лицо легла решётчатая тень от окна, делая чуть старше. Но и правда, за последний год он стал выглядеть более уставшим.
Даже молодой и теперь уже беременной — почти на сносях — жене не удавалось унять его вечные тревоги, облегчить его мысли. У королевского советника всегда много забот.
— Не думаю, что встречи с ней чем-то помогли бы тебе. Может, в храме ей лучше — там, где её понимают. А в остальном… Если бы всё зависело только от меня, — он нахмурился, глядя на одну из птиц, которыми была расписана противоположная стена, — многих решений мне хотелось бы избежать. Если бы только мы с королём могли говорить наедине... Но Совет — там не только я.
От его слов меня всё же разобрало лёгкое раздражение. Порой отец прикидывается менее влиятельным, чем есть на самом деле. И если решение выдать меня замуж по политическим соображениям и появилось, то лишь с его руки. Насколько я знала, самому королю Валерио сватать принцу Атайра, кроме самой младшей дочери, которой едва исполнилось одиннадцать, было некого. Даже все его сёстры были замужем. А я подходила по знатности для того, чтобы стать женой наследника престола, лучше всего.
— Но разве это не гиблое дело? Весь наш путь в Глиннхайн. Разве в разговорах с руэльцами вообще есть прок? — Я так и почувствовала, как плечи сами опускаются под невидимой тяжестью. — Война закончилась не так уж давно. Да и вряд ли это можно назвать “закончилась”. Они могут принять нас и в тот же день отравить.
— Да, ты права, моя умница, — усмехнулся Лисварх. — Скорее наш мир с Глиннхайном похож на временно утихшую лихорадку. Но такие слова тебе лучше держать при себе. Женщина не должна показывать мужчинам, что понимает в их делах не так мало, как им кажется. Особенно красивая женщина.
— Хочешь сказать, я должна оставаться просто пустой статуэткой в руках мужчин, которые будут передвигать меня, куда им хочется? Когда нужно — выставлять на свет, когда нужно — убирать в тень?
Теперь отец, кажется, вновь разозлился.
—
Я подскочила с места, словно меня иглой кольнули.
— Неужели, кроме меня, и правда некем было пожертвовать? Почему бы, например, королю Джинарии не отдать замуж за принца Атайра свою дочь? Он тоже заинтересован в прекращении нападений аранов.
Пока варвары-из-за-моря беспокоили их больше всего.
— Варайя ещё в детстве была сосватана за среднего сына короля Валерио. Изменить это никак не возможно.
— Мне повезло, — я коротко рассмеялась.
— Может быть, — оборвал моё показное веселье советник. — Принц Атайр в самой силе, он умелый воин и военачальник своего отца. К тому же женщины говорят — а в таких делах им, думаю, стоит верить, — он очень хорош собой.
— Если медведей можно назвать красивыми…
Лисварх смолк, покривив губами.
— Ты предвзята.
— Это неудивительно. — Я остановилась у окна и глянула в залитый тёплым светом двор, посреди которого мелкими брызгами переливался на солнце фонтан с круглой, заполненной зеленоватой водой чашей. — Тебя послушать, так он прямо мечта. Этот принц Ста Холмов Атайр. Смотри, не доплыву до Глиннхайна, так и помру от счастья осознания — по дороге…
Отец дёрнул желваками, когда я замолчала. Но стоило встретиться с ним взглядом, как он тут же спохватился и встал. В груди сделалось напряжённо и нехорошо от подозрения.
— С ним что-то не так, да? — надавила я. — Лучше сейчас скажи!
— Прекрати накручивать себя! — вновь повысил голос отец. — Всё решено. И больше объясняться с тобой я не намерен. — Он поправил рукава лёгкой рубашки и повернулся к двери. — Ещё одна подобная выходка, и я вынужден буду поступить гораздо жёстче. Не только с тобой, но и с Илари.
— Что будет с ним сейчас? — Я подбежала к нему и остановила, взяв за локоть. — Он ни в чём не виноват! Это я уговорила его… Прошу!
— Он виноват в том, что согласился. Для такого решения ему хватило и своего ума. А значит, и ответ нести ему, — не поворачивая головы ко мне, ответил отец и вышел, забрав с собой слуг.
Меня же попросту заперли вместе с Лелией, которая вернулась после его ухода. А ещё чуть позже, незадолго до того ужина, на который мне непременно надлежало явиться, пришёл лекарь в белой, подпоясанной красным поясом хламиде. Он осмотрел меня, удовлетворённо хмыкнул после, вытирая руки.
— Всё в порядке, — отчитался, будто я и сама этого не знала.
Из-за этой постыдной проверки злость на всех мужчин вокруг разобрала меня ещё больше. А особенно на того Шассера, который помог людям короля перехватить нас. Сейчас мы уже встретились бы с помощниками Илари, и нас уже вряд ли сумели бы поймать.