Избранница Хозяина холмов
Шрифт:
И как же меня угораздило-то?
Страшное воинство, мало похожее на обычных людей, развернулось и вновь скрылось во влажном сумрачном лесу, словно его тут и не было всего миг назад. Девочка только один раз обернулась, выглянув из-за плеча своего внушительного провожатого. Я же сглотнула, озираясь, закрыла глаза и провела холодной ладонью по лицу. Что же это такое?
Но пока я ещё решала, что же мне делать и в какую сторону податься, меня вдруг словно начало засасывать в некую топкую глубину. Хотелось двинуться с места — но не получалось. Мысли понемногу размывались. И вдруг меня окутал приглушённый
— Донья, — всхлипнула Лелия, наклоняясь надо мной. — Что с вами случилось?
Я огляделась. Оказалось, лежала в своей постели на постоялом дворе, опираясь спиной на подоткнутые под неё подушки. Вокруг собрались служанки — кто с водой в небольшом тазу, кто с полотенцем, кто с мешочком каких-то трав. И все смотрели на меня с явственным ужасом, будто перед ними какое-то неведомое чудовище.
— Зачем вы бросились под копыта, донья Тавиана? — голос Илари заставил меня повернуться к нему. — Выйдите все!
Он окинул взглядом притихших женщин. И они, поклонившись, одна за другой покинули комнату.
Илари и правда мог сойти за высокородного мужчину. Он даже как будто возмужал за дни нашего побега ещё сильнее — такой серьёзный сейчас, хотя куда уж больше. Болотного цвета глаза его переливались отсветами огонька свечи, в чуть распахнутом вороте рубашки было видно крепкую шею и немного — широкую грудь. Илари откинул от лица вьющиеся волосы цвета жженого сахара и замер, ожидая от меня вразумительного ответа.
Но тот, который у меня был, ему тоже не понравится.
Магия, доставшаяся мне от матери — чистокровной наследницы сидхе, потомков Старых богов, — с наступлением совершеннолетия стала проявлять себя гораздо чаще. С каждым годом я всё лучше чувствовала природные потоки энергий, из которых могла черпать целительные силы. Они пронизывали всё вокруг, даже людей и животных. Но если брать магию из деревьев, земли и камней не было чем-то запрещённым, то из живых существ считалось страшным преступлением. Лишь извращённые души могли на такое решиться. Но мои умения ещё оставались нестабильными: обучать меня управлять ими было некому. И потому порой переизбытки моей внутренней силы выливались в смутные безлюдные видения-сны. Но всё, что происходило со мной в последнем видении, казалось таким реальным, словно я и правда оказалась совсем в другом месте.
И это казалось очень… очень скверным. А значит, добраться до матери мне нужно как можно скорее.
И на этом пути я могла доверять только двоим: своей помощнице Лелии и сыну начальника стражи отцовского поместья — Илари, которого знала с детства. Ему при исправной службе прочили неплохие высоты в будущем, и он очень сильно рисковал, поддержав меня в побеге. А если со мной будет приключаться нечто подобное и дальше, это только усложнит нам путь. Оставалось надеяться, что его чувства, в которых он постоянно пытался меня убедить, всё же перекроют опаску перед моим отцом.
— Там была девочка... — ещё раз всё обдумав, неуверенно проговорила я. — Её затоптали бы всадники.
И
— Это опять началось? — Илари нахмурился, убирая от моего лица серебристые пряди.
Он один из немногих, кто знал о моих, если можно так сказать, особенностях. И они его, кажется, вовсе не пугали.
— Я не знаю. Ещё не было так сильно. Так… правдоподобно.
— Кто он такой? — Илари чуть сощурился. — Тот, кто принёс тебя сюда. С замотанным лицом. Так в Вархассии ходят только разбойники.
— А в Аренаре — пустынные воины, — возразила я. — И в этом нет ничего страшного. Он помог мне. На рынке, когда…
— Лелия рассказала, — прервал меня Илари. — И ты точно не знаешь его?
Вот подобная ревность сейчас вообще не к месту! Я села, спустив ноги на пол, и точно попала в оставленные у кровати туфли.
— Не знаю. Видела впервые в жизни. Он ушёл?
— Сразу, как только принёс тебя. Как будто торопился куда-то.
И хорошо. Его очередного подозрительного взгляда мне хотелось сейчас меньше всего. Я кивнула Илари — и тот сгрёб меня за плечи в свои большие тёплые объятия. Его сердце встревоженно колотилось, дыхание было широким и быстрым. Волнуется?
Правда волнуется. Такое не подделать!
И мне бы проникнуться лестной тревогой Илари за меня, но почему-то тот спаситель поневоле всё никак не выходил из головы. Кто же он такой? Надо расспросить здешних служанок: они наверняка знают. Судя по всему, он опытный путник и умелый воин. Куда он направляется? Может, нам по пути и он не откажется сопроводить? Я могла бы заплатить ему...
Погрузившись в размышления, я и не заметила даже, как изменилось настроение Илари. Как его руки, что мгновение назад обнимали меня так бережно и ненавязчиво, стали вдруг твёрдо-настойчивыми.
— Скоро сюда вернётся Лелия, — шепнул он, склонившись к моему лицу. Замер в ожидании, не делая последнего шага.
Как будто давал мне выбор, хоть его, кажется, уже давно не осталось. Иначе меня не было бы на этом постоялом дворе. А чего хочет Илари, истинный сын Вархасского солнца, такой же обжигающий и неугасающий, я давно знала. Он позволил себе это всего один раз и схлопотал по лицу с требованием больше никогда не повторять без разрешения. И сколько бы ни было дальше встреч, сколько бы ни урывали мы мгновений остаться наедине, что-то меня держало от излишних вольностей. Наверное, понимание, что будущее наше очень смутно, особенно тогда, когда идут с севера тревожные вести о новых нападениях варваров из-за моря, что напирают уже на джинарийские прибрежные земли.
Особенно тогда, когда отец прочил мне замужество с принцем Атайром, наследником Глиннхайна — королевства бескрайних холмов, густых лесов и туманов.
— Пусти, Илари, — через бесконечное число глухих ударов сердца выдохнула я.
Толкнула его в грудь и едва не рухнула обратно.
— Ты мучаешь меня, Тави, молчишь и смотришь, — вдруг разозлился он. — Я не могу никого видеть, кроме тебя. Ты всегда передо мной. И днём, и ночью. Ночью это особенно мучительно. И теперь, когда мы вместе на этом пути...