Избранница волка
Шрифт:
Какую очередность действий мы нарушили, до меня пока не доходит, но по тому, как хмурится Рейн, понимаю, что он явно догадался, о чем речь.
– Ты хочешь сказать, – сдавленно произносит он, что ее организм требует окончания обряда.
Дитрих сдержанно кивает и, подумав, добавляет.
– При чем, чем скорее – тем лучше….
– Но почему ее? Я себя нормально чувствую… – растерянно произносит он и ласково проводит по моим спутанным волосам.
– Герр канцлер, я снова могу лишь предполагать… Возможно, дело в том, что она человек, и, соответственно, слабее вас. А, может, ей, как женщине, более нужна эта привязка… Для защиты потомства… – разводит руками врач. – Одно могу сказать – если хотите ее спасти, нужно довести обряд до конца и консумировать брак. К сожалению, подобных прецедентов не было в нашей истории. Либо они не известны. Мы и так потеряли время…
В комнате воцаряется какая-то гулкая давящая тишина, кажется, что даже дыхание мужчин не слышно, лишь из моих опаленных жаром легких вырывается прерывистый вздох. Закончить обряд и консумировать брак… Иначе я буду мучиться… Какое решение примет Рейн? Он, мне кажется, и так был не против... Отчего тогда настолько долго думает? Опасается моей реакции?
– Зови его величество, Дитрих, – решительно произносит канцлер. – Сделаем это немедленно… Хотя бы юридическую и магическую часть… Может, что-то и выиграем...
Дитрих согласно кивает и торопливо выходит, а Рейнхард склоняется ко мне и ласково целует в лоб.
– Вета, милая… – тихо шепчет он. – Я знаю, ты не спишь.
С трудом открываю веки и смотрю на мужчину. Его образ расплывается перед глазами, даже мягкий свет в комнате оставляет серьезный дискомфорт.
– Не сплю, – даже и не думаю увиливать. Что тут такого. Речь идет о моей жизни и здоровье, и я имею полное право знать все.
– Ты согласна стать моей женой? – спрашивает канцлер. Его глаза, скрытые в тени, кажутся темными и немного пугающими. Словно два бездонных омута, в которые затягивает мою душу.
– Разве от моего согласия что-нибудь зависит? – слабо улыбаюсь, и поднимаю руку, провожу ладонью по его колючей от небритой щетины щеке. Он тут же ловит мои пальцы и прижимается губами к раскрытой ладони.
– Нет, ничего, – покачивает головой. – Если это единственный шанс, то я им воспользуюсь, а твое недовольство как-нибудь переживу.
Я чувствую, как его губы раздвигаются в легкой улыбке, и сама улыбаюсь в ответ.
– Это было неизбежно, – отвечаю. – Рано или поздно нам все равно пришлось бы сочетаться браком. Разве нет? Ты ведь этого хотел…
– Пришлось бы. Никуда ты бы от меня не делась, – сверкает он глазами, видимо, припоминая мой побег. – Но я бы предпочел обряд провести после того, как я наведу порядок в парламенте. Чтоб тебе больше ничего не угрожало…
– Мне и так постоянно что-то угрожает, – пытаюсь шутить. – Думаю, измениться немного.
После этих слов Рейн мрачнеет еще больше, и я ободряюще сжимаю его большую ладонь в своих руках.
– Только… – затаив дыхание, начинаю. – Только у меня есть одно условие.
Брови мужчины взлетают вверх, выражая любопытство.
– Как же наша Вета и без условий, – хмыкает он. Да… В чем, в чем, а в договорах я в последнее время преуспела.
– Ну, это не совсем условие, – мнусь я, краснея на этот раз не от жара, а от смущения. – Скорее просьба. Понимаешь, – стесняясь, отвожу взгляд. – Я всегда очень хотела большую семью, любовь, хорошего мужа, кучу детишек… – Рейн приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но я предупреждающе поднимаю ладонь. – Мои родители… Они умерли рано… Мне было лет шесть. Но я помню, что они любили меня, и друг друга. Очень сильно. И бабушка меня любила… И я прошу тебя… Знаю, между нами любви нет, но мы можем относиться друг к другу с уважением, симпатией…и... доверием. Давай попытаемся... давай попробуем быть хорошей семьей… для наших детей… ведь они когда-нибудь появятся, и для них это будет очень важно…
Моя речь слегка сумбурна и, возможно, не совсем понятна, мысли еще путаются в голове, и я переживаю, понял ли меня Рейнхард. Осторожно смотрю из-под опущенных ресниц, в надежде прочитать на его лице ответ. Но эмоции канцлера скрываются за бесстрастной маской. И это пугает меня не на шутку. С чего я взяла, что он меня послушает, с чего решила, что для него это тоже будет важно? Подумаешь, жена… Разве для него это что-то меняет? Работа – та же, дом – тот же, а интрижкам на стороне законная супруга совершенно не помеха… Это тебе не обычные люди, Вета, высший свет… Семья тут лишь номинально…
Становится больно и обидно… А еще стыдно за свою глупость… Испытывать ко мне влечение и теплые чувства это совсем не означает быть мне верным и хорошим мужем… Видимо я снова обманулась… Наивная, глупенькая Вета…
В этот момент дверь неожиданно открывается и в комнату широким шагом ступает король Орэль, а за ним поспешно семенит Дитрих.
– Ну, и где наши будущие новобрачные? – весело интересуется монарх.
Глава 57
Я слабо трепыхаюсь, чтобы подняться и поприветствовать монарха, как следует, но крепкие руки Рейна удерживают меня на месте.
Добродушный и немного обеспокоенный взгляд короля пробегается по мне – видимо, его ничуть не смущает мое невольное попрание придворных традиций – а затем он переключается на сидящего рядом со мной канцлера.
– Рейн, мне нужно с тобой кое-что обсудить, – многозначительно хмурится его величество Орэль, мигом теряя напускную веселость.
Рейнхард понимающе кивает, легко целует меня в лоб и удаляется с дядей за дверь, а я остаюсь мучиться сомнениями в гордом одиночестве. Дитрих копошится возле стола, раскладывая какие-то инструменты и приборы, за окном смеркается, и особо удачливая ветка мягко скребется по стеклу, нагоняя тоску и волнение. Сонливость, вызванная лекарствами, ввиду последних событий, отступает, словно ее и не было. Я откидываюсь на подушку и прикрываю саднящие веки, чтобы дать глазам немного отдохнуть, но внезапно понимаю, что слышу то, о чем тихо разговаривают в соседней комнате его величество и мой будущий муж.
– Ты уверен? – не скрывая тревоги, спрашивает монарх. – Разве нет возможности немного потянуть время? Ты же себя подставляешь… Если она тебя предаст, последствия будут катастрофическими. Ты готов рискнуть?
Я чувствую, как меня словно кипятком с головы до ног обдает. Вот как обо мне думают? Хотя чего я удивляюсь? Они ни меня не знают, ни моих убеждений. Еще и смогла их обхитрить и сбежать. С чего им мне доверять? Ему доверять…
– Да, дядя, уверен, – сквозь заглушающую мысли обиду прорывается голос канцлера. – Ей плохо и больно. Я не могу на это смотреть… – голос Рейна я совершенно не узнаю. Какие-то незнакомые странные нотки звучат в этой фразе, хотя сам тон довольно-таки твердый и бескомпромиссный.