Избранница волка
Шрифт:
– Чем это ты занимаешься, маленькая ведьмочка? – интересуется незаметно проснувшийся Рейнхард.
Я вспыхиваю от стыда, не зная, что сказать в ответ. Мои глаза все так же прикованы к его безупречному прессу и моей подрагивающей ладони, заключенной в плен его руки. И даже если б с неба начали падать камни, я была б не в силах поднять на мужа взор.
– Вета, – его пальцы обхватывает мой подбородок, заставляя посмотреть прямо в темные омуты глаз. В их глубине таится опасность и обещание чего-то такого, чему я пока не могу найти определение, но стремлюсь к этому каждой клеточкой своего измученного тела. – Ты играешь с огнем, знаешь об этом?
Я тону в его взгляде, пылая как факел. Как не знать, если я сама сейчас стану пеплом и развеюсь по ветру?
– Да, – шепчу пересохшими от волнения губами и неожиданно для себя выдаю. – Может… мне нравиться с ним играть…
Взгляд мужчины становится каким-то отчаянным. В нем светится голод... голод неутоленной страсти. И я чувствую, что точно такая же съедает и меня. Горячая ладонь опаляет подбородок, шершавые пальцы гладят нежную кожу на скуле, скользят ласкающими прикосновениями к мочке уха, зарываются в распущенные волосы, обхватывая затылок. Он притягивает меня к себе, его губы накрывают мои, и мир взрывается разноцветными вспышками.
То, что творится со мной сейчас, с нами, то, что я позволяю с собой делать, со своим телом, никогда бы не позволила ни одна воспитанная чопорная леди. Но я не леди, и даже не фройляйн. Я обычная девушка, и мне о приличиях думать сейчас совершенно не хочется. Я просто хочу этого мужчину, своего мужа. Хочу чувствовать его поцелуи и ласки, хочу растворяться в нем с каждым движением, хочу напитываться его силой и энергией, принадлежать только ему одному, познать волшебство страсти, почувствовать на себе ее неукротимый огонь.
Извечный, как мир, ритм увлекает меня в пучину наслаждения, и я бесстрашно покоряюсь этой волнующей стихии, доверяя Рейну, зная, что не обидит, не сделает больно, а подарит наслаждение, настолько непередаваемое, что я подобного никогда в жизни не то, что не знала, а даже представить не могла.
Глава 60
Шум в ушах затихает, и гулко бьющееся сердце в груди, наконец, успокаивается, восстанавливая привычный ритм. Я прячу глаза, стесняясь взглянуть на того, кто стал моим мужем теперь уже окончательно и бесповоротно. Ощущение неловкости и какого-то непонятного стыда охватывает ледяными клещами, сковывает тело и мысли. И я могу лишь думать об одном – как я осмелилась настолько откровенно предложить себя мужчине, пускай не чужому, пускай мужу, но все же…
Он продолжает целовать мои волосы, поглаживать обнаженную спину, посылая толпы колючих мурашек по позвоночнику, и даже после всего вызывает желание повторить все заново.
– Ты как? – слышу тихий шепот.
– Хорошо, – поспешно уверяю, понимая, что он беспокоиться обо мне. Тем более, что мне действительно хорошо – ни боли, ни дискомфорта я не чувствую. Рейн и в самом деле был осторожен и деликатен.
Интуитивно понимая, что я чувствую неловкость, мужчина не развивает дальше эту тему, лишь крепче прижимает меня к себе. Между нами снова повисает тишина. Но это не напряженная тишина, когда нечего сказать, а мягкая, уютная, как фланель, когда настолько хорошо, что слова излишни. Я даже придремываю слегка, но сразу же просыпаюсь, когда ощущаю шевеления рядом.
– Спи-спи, – ласково говорит Рейн, проводя ладонью по моим волосам.
– Мы же собирались позавтракать вместе и поговорить, – сонно хлопаю глазами и тоже сажусь на постели, придерживая покрывало на груди.
– Потом поговорим, – обещает Рейн и откидывает одеяло, совершенно не стесняясь своей наготы.
– Э, нет! – категорически заявляю, старательно отводя взгляд от обнаженного мужа, и тоже вскакиваю на ноги, но, в отличие от супруга, тщательно прикрывшись покрывалом. – Ты обещал, что мы поговорим!
От сонливости не остается и следа. Знаю я эту замечательную черту герра канцлера – уходить от ответов.
Муж меряет меня нечитаемым взглядом, но клянусь, в уголках его глаз таятся смешинки.
Наш увлекательный диалог прерывает легкое постукивание в дверь и негромкий мужской голос.
– Герр канцлер, вам помощь нужна?
Помощь? У меня брови ползут наверх, и я тихо прыскаю. В чем помощь? В приструнивании излишне болтливой и непослушной жены?
– Все в порядке, Вим, – откашливается Рейнхард, тоже глотая смешок. – Подожди меня в гостиной.
– Но-но, – заикается таинственный Вим. – Как же вы без меня оденетесь? Это… это моя служба!
Теперь я уже удивленно воззряюсь на самого канцлера. Ты посмотри, какой услужливый камердинер, как о хозяине печется, небось, переживает, чтоб рубашку задом наперед не надел.
– И завтрак! Я принес… – чуть ли не всхлипывает слуга.
– Накрывай на две персоны! – коротко приказывает муж, многозначительно поглядывая на меня.
– Две? – осекается камердинер. И торопливо добавляет. – Да-да, сейчас, герр канцлер…
В гостиной чем-то шуршат, звенят, скрипят входные двери, слышаться тихие голоса. А я внезапно понимаю, что Рейн, конечно, справится с одеждой и спокойно предстанет за столом в лучшем виде, у меня же из нарядов смятая сорочка, валяющаяся на полу, и покрывало, нагло утащенное из дома Дитриха. Как показаться людям на глаза?
А пока я судорожно раздумываю над этим вопросом, Рейн скрывается в недрах гардероба, и спустя минут десять выходит оттуда почти полностью одетый. За это время я успеваю натянуть на себя давешнюю сорочку и осмотреться в покоях мужа на наличие какого-нибудь дополнительного покрова.
– Вот, возьми, – муж протягивает мне собственный черный атласный халат, который я сразу же накидываю на себя.
– Спасибо, – искренне улыбаюсь, потуже затягивая пояс и подтягивая немного вверх подол одеяния, чтоб при ходьбе не наступить ненароком на край.
Халат хоть и смотрится на мне несуразно, но все же лучше легкой батистовой ночнушки, которая настолько тонкая, что легко демонстрирует все мои прелести окружающему миру.
В гостиную мы входим вместе, рука об руку, и я, наконец, могу разглядеть загадочного Вима, который был столь озабочен помощью своему хозяину, что его горькие стенания периодически слышались все то время, которое мы одевались.