Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия
Шрифт:
– Не стоит, – пытается отказаться Лисса, тревожно косясь на Мада, но тётушка вступается за честь изделия из мастерской своей семьи и выдаёт рекомендацию почти как в рекламном проспекте:
– Это покрывало в холод согреет, в жару остудит. Мех пропитан умиротворяющей и восстанавливающей магией, принесёт покой душе и сердцу, ценится во всех признанных мирах и даже в центральном Эёране. Мы поставляем покрывала в их императорский дворец!
Она улыбается. Проблема в том, что Маду этим же самым успел похвастаться дядюшка Лиссы. В этот раз Маду удаётся не перекоситься при упоминании драконьего мира, но улыбка с лица заподозрившей неладное тётушки начинает сползать.
– Спасибо за заботу, – Лисса подхватывает покрывало и укрывает им свои плечи. – Мы скоро придём.
Недовольно посмотрев на Мада, не оценившего всей ценности знаменитых зачарованных меховых изделий, тётушка удаляется. А Лисса тянет покрывало с плеч, но Мад удерживает её руки:
– Не снимай.
– Тебе оно не нравится.
– Не думаю, что им успели попользоваться драконы, а тебе холодно. – Он подтягивает края покрывала повыше, оглядывает обрамлённое тёмным мехом лицо Лиссы с россыпью весёлых конопушек. – И тебе идёт этот цвет.
Щёки Лиссы опаляет румянцем.
Но тут дверь снова открывается, и на террасу выглядывает её светленькая конопатая племяшка:
– Ужин готов! Идите есть!
И они отправляются есть, прихватив с собой и покрывало.
***
Это какой-то кошмар, натурально! В вечер покушения толковых новостей больше не показывают, я так и засыпаю под рассказы о жизни животных в других мирах.
На следующий день в новостях снова ни слова о ситуации с отбором и покушением. Ни единого слова! Только подтверждают, что магический фон по-прежнему нестабильный и колеблется, а Гатанас Аведдин остаётся в реанимации.
И Лео не появляется.
Снова я, четыре стены, Саламандра и одуряющее чувство собственного бессилия.
Просыпаюсь из-за этого в решительном и дурном расположении духа.
Если сегодня Лео не появится – плевать на конспирацию, я вылезу и узнаю, что происходит.
Вдруг его арестовали за подмену меня на инкуба? Или, того хуже, на него напали? Может, Лео в больнице, а я здесь томлюсь в неведении.
И что там с заменявшим меня инкубом?
От раздражения и страха не спасает разминка, упражнения. Не спасает бег в подвале вокруг машины с включёнными фарами. И занятия йогой (спасибо телевизионщикам, заботятся о душевно-физическом благополучии демонов) тоже не помогают.
После йоги вытаскиваю из морозилки ведёрко с мороженым и устраиваюсь на диване.
Моё насыщение мороженым – это таймер. Если к тому моменту, как наемся, Лео не появится – пойду на разведку.
Саламандра, с любопытством созерцавшая мои терзания и даже пытавшаяся изобразить йогу, укладывается передо мной и смотрит на мороженое голодными глазами.
Недобро взглядываю на её пёструю чешуйчатую морду, яркие глаза…
– Не дам.
Плюм! – выскакивает длинный язык, обхватывает ведёрко в моих руках и рывком втягивает в пасть Саламандры. Чпок – закрывается эта пасть. У Саламандры выпучиваются глаза. У меня, наверное, тоже.
– Это было моё мороженое, – с расстановкой произношу я и стискивая ложку. – Оно одно, как ты… ты…
Лучше бы попробовать ей дала, честное слово.
Вытаращенные глаза Саламандры наполняются слезами, нижняя челюсть начинает дрожать.
– Холодное, да? – вдруг соображаю я, в чём проблема.
– У-у-у, – трясётся Саламандра.
– А нечего жадничать! – Взмахнув ложкой, направляюсь к кухонному уголку. – Иди сюда, залью в рот тёпленького, полегчает.
Подвывая, Саламандра бросается следом. Лапы её разъезжаются, она грохается на пол, и ведро с треском ломается в её рту.
– Аы-ы-ы, – взывает она.
Я врубаю тёплую воду, подставляю пиалу, а сама с салатницей бросаюсь к Саламандре, сую её под наглую загребущую морду.
– Выплёвывай сюда.
– Ы-ы-ы, – мотает головой Саламандра.
– Лучше станет, – обещаю уверенно.
Она снова мотает головой и… громко сглатывает. Смотрит на меня печально-печально. А я пытаюсь представить, как оно там ей внутрь всё пролетело. Она, конечно, крупная, но и ведёрко немаленькое такое.
– Ну, сама виновата если что, – заключаю глубокомысленно и поднимаюсь с колен.
Стоящий возле люка Лео внимательно за нами наблюдает.
Салатница грохается на пол, чудом не бьётся, просто отскакивает.
– Ты плохо выглядишь, – шепчу я, разглядывая его бледное лицо, залёгшие под глазами тени, плотно сжатые губы.
– Я только что с заседания Архисовета.
– Как там инкуб?
– Жить будет.
– А петь?
– И петь тоже. Он в реанимации, но прогнозы хорошие. Правда, придётся немного посидеть за подлог, но этот вариант мы обговаривали как идущий с дополнительной оплатой.
– И его пояснение того, как он оказался на моём месте, всех удовлетворило?
Придуманная Лео легенда такова: инкуб видел, как я сбегала, и решил занять моё место, чтобы привлечь внимание общественности, обзавестись хорошими связями, показать талант. Типа все хотят на телевидение, но ему ничего не светило, он решил рискнуть.
– Вроде да. Теперь по приказу Архисовета тебя будет подменять суккуб. Шоу должно продолжаться, – хмыкает Лео. – Кажется, эта песня с Земли.
– Да, есть у нас такая.
– Шоу продолжается, – он потягивается. – Я жутко устал и хочу немного вздремнуть. А у вас приключения какие-то.
– У нас смертная скука. – Я медленно подхожу к Лео, а следом за мной крадётся Саламандра. – Что там с покушением? Нашли, кто его организовал?
– Нет. Зато нашли, кто подсыпал инкубу слабительное, стекло в туфли, стеклянный порошок в косметику.
– Бедный инкуб… – Правда жалко его: сначала поиздевались, потом чуть не убили.
– Он всего этого благополучно избежал. Сказал, после его театра это просто цветочки. Но… – Лео качает головой. – Я очень рад, что догадался тебя подменить.