Избранники Тёмных сил
Шрифт:
— А скоро казнят ту девицу, которую ты арестовал прямо на маскараде? — Анри ловко перевел беседу в другое русло.
— На следующем аутодафе.
— Это стоит отпраздновать, — Анри тут же вскочил с тумбочки и начал быстро, но бесшумно рыскать по ящикам массивного дубового комода. — У тебя тут где-то завалялась бутылочка.
— Праздновать будем тогда, когда за Кристаль последуют ее нареченный и его брат, — резко оборвал Августин. — И кстати, я никогда не пью.
— А зря, если бы ты закладывал за воротник, то был бы намного веселее…и добрее, я надеюсь, — Анри наконец-то нашел бутыль, которую искал, и присмотрелся к этикетке. — Отличное вино, я даже догадываюсь, у кого оно конфисковано. У какого-то герцога, верно?
— У герцога, которого больше нет, — мрачно напомнил Августин. — Нет больше ни его семьи, ни их амбиций, ни вечного стремления к власти.
— А ведь я навещал его в тюрьме,
Анри пренебрежительно взмахнул рукой. Казалось, это не длинные пальцы, а тонкие паучьи лапки перебирают невидимую паутину в воздухе.
— Итак, когда Франциск последует за своей невестой, — сдерживая смех, наигранным деловым тоном осведомился он.
— Пока пусть скорбит, пусть живет наедине со своим несчастьем, так как недавно уживался со своими бедами я, а потом придет и его черед ступить в пламя.
— А ты уже побывал однажды в пламени? — глаза Анри озорно блеснули. Он знал, что задевает болезненную струнку, и это его радовало.
— Давай не будем говорить обо мне. Дорога, пролегавшая сквозь огонь, осталась позади. Рошен, это не та богом забытая деревня, о которой нам лучше забыть, здесь нет адского огня, есть только площадь костров, — Августин говорил уверенно, он подвел черту под своим прошлым, но шрамы под сутаной вспыхнули новой болью.
Обожженная кожа, пылающий ад и язвительный серебристый смех вдали. Как не хотелось вспоминать обо всем этом. Чудовище, напавшее в полночь, и те, кто пришел потом, чтобы посмотреть на пепелище, преподали Августину урок на всю жизнь.
— Я нашел кого-то еще, — загадочно шепнул Анри. Он уже успел проворно заскочить за спинку кресла и склониться к уху Августину. — Кто-то пополнит твой следующий список, кто-то, кого по вечерам навещает нечистая сила.
Августин тупо уставился в пространство, лучше замкнуться в себе и выглядеть отрешенным, чем вздрогнуть и показать свою слабость. Разве он сам не общается с нечистью, разве сам не растворяет в полночь окно, тщетно дожидаясь прихода своих повелителей. Они приходили так редко, а ведь он ждал их каждую ночь, каждую минуту надеялся, что где-то в толпе промелькнет бледное идеальное лицо госпожи, и на ее устах расцветет мимолетная улыбка. Анри не должен знать ничего об этих желаниях. Анри, как хищник, ищет слабинку даже у временных союзников, чтобы заранее рассчитать, как наносить самый болезненный удар.
— Я понаблюдаю за этими людьми, а потом приведу тебя к ним, — между тем вкрадчиво шептал Анри. — Это будет потрясающая охота.
— А куда ты уйдешь сейчас? — Августину было так любопытно, куда исчезает Анри после их встреч, в какое недосягаемое людям измерение уносят его прозрачные стрекозиные крылья.
— У меня есть свои дела, — скрытно бросил Анри. — Есть те, о ком я должен заботиться или, точнее, контролировать их. Я чувствую себя вожаком волчьей стаи.
Августин уже понял, что об остальном расспрашивать бессмысленно. Анри не станет объяснять ничего подробнее. Любые расспросы вызовут у него негодование, гнев, и, в конце концов, он начнет ругаться на всех людей в целом за их врожденные подозрительность и любопытство. Анри считал, что нетактичность для людей стала наследственным качеством, нет, чтобы просто помолчать и послушать, обязательно надо лезть в чужие проблемы того, кому посторонняя помощь никак не нужна. Августину не хотелось, чтобы Анри кричал и лишний раз привлекал чужое внимание. Зачем кому-то знать, что в его пустующей келье звучит чужой, пронзительный голос того, кто в следующий миг исчезнет, оставив после себя только легкий блестящий дымок.
Анри никак не хотел понять, что Августину нужно беречь свою репутацию. А может, Анри нарочно хотел привлечь к себе внимание. Ну и подлое же он существо, ему обязательно надо, чтобы кто-то заметил его за миг до исчезновения или услышал его голос. Ему - то легко, он просто пропадет, как будто канет под землю, а Августину придется оправдываться или спасаться бегством.
Юный инквизитор с силой сжал подлокотники кресла. Костяшки пальцев побелели, стал едва заметен тонкий шрам под краем рукава. Августин уже привык к постоянному покалыванию в тех местах, где кожа обожжена. Как хорошо, что огонь не успел затронуть его лица. С тех пор, как слуги госпожи впервые сделали ему комплимент за привлекательность, Августин полюбил собственное отражение в осколке зеркала, спрятанном среди образков и святых реликвий. Раньше он не замечал, что красив. Только после того, как стал кумиром толпы, Августин начал понимать, что природа одарила его
Она протянула ему зеркало и сказала: «посмотри на себя, таким ты останешься на всю жизнь, потому что те, кто любят меня, никогда не стареют». Августин знал, что она говорит правду. Она никогда не лгала и не ошибалась. Ее пророчества сбывались каждый раз. Она сказала Августину, что сделает его одним из великих, не прошло и месяца, как предсказание исполнилось. Он стал властвовать, а госпожа растворилась в лунном сиянии. Если бы только она являлась чаще. Конечно, в присутствии ее слуг любому бы стало страшно, но Августин уже привык к их обществу, к их неприятным ловким фокусам, к постоянной смене их обликов. Госпожу, как будто окружала не свита слуг, а сотни масок, смеющихся и корчащих ему рожи из темноты. А под этими смеющимися масками прятались самые настоящие демоны. Вроде бы, по всем законам природы, повелительницей всех этих волков, тварей и оборотней должна была бы быть еще более уродливая, чем они все, ведьма, но их царица была прекрасна. Это разительное отличие госпожи от своих подданных восхищало и пугало.
Августин все ждал, что вот-вот, как будто отворится невидимая дверь в пустоте, и царица войдет к нему, бледная, сияющая, величественная, а за ней примчится свита фигур, закутанных в алые и черные плащи, какие-то твари будут снова скрестись в темноте, уродливые когтистые руки будут тянуться к Августину из мглы и норовить поранить его, но госпожа им не позволит. Она всегда защищает тех, кто любит ее.
— Она не придет сегодня, — шепнул Анри, склонившись над Августином.
— Откуда ты знаешь? — Августину было неприятно, что кто-то воспользовавшись его замешательством, преодолел поставленный тайной силой заслон и добрался до самых сокровенных его мыслей. — Откуда ты вообще можешь знать, что я жду ее?
Анри только слегка пожал худыми плечами, пытаясь выразить недоумение.
— Ну, у тебя такой скорбный вид, будто ты очень хочешь кого-то дождаться и поэтому не ложишься спать всю ночь, — Анри тихо хихикнул. — Не жди сегодня. У твоих господ пока что другие дела.
— А какие дела у тебя? — Августин, как мог, соблюдал осторожность, но удержаться от вопроса не смог.
— Не важно, — ночной гость небрежно взмахнул рукой, и опять казалось, что это не пальцы, а тонкие гибкие светящиеся лапки паука или сороконожки промелькнули перед носом у собеседника.
Гость вышел в центр кельи. Он всегда выходил на вид перед тем, как исчезнуть, как будто специально, чтобы доказать, что он не ныряет в какой-то темный лаз, а исчезает в никуда, растворяется в пустоте, точно так же, как до этого материализовался из нее.
— Анри, — окликнул Августин за миг до того, как фигура гостя обратилась в легкий дымок. — Я все равно буду ждать всю ночь.
И из образовавшейся на месте гостя пустоты до него, как будто, долетело тихое согласие:
— Жди!
И не важно, что ждать бессмысленно. Августин нашел кремень, вынул из изящного золоченого подсвечника огарок и вставил новую свечу. Шторы сами собой раздвинулись, еще до того, как он коснулся их рукой. Где-то рядом прятались незримые слуги его господ, те, у кого, действительно, нет телесной оболочки. Августин тихо вздохнул, зажег свечу и поставил ее на подоконник. Пусть некто крылатый увидит крошечный огонек во тьме и прилетит к нему. Пусть госпожа заметит свечу в окне. Пока что только случайные прохожие могли заметить огонек вверху высокой темной башни, и этот огонек показался бы им оранжевым светляком. Августин криво усмехнулся, подумав, что это должны быть очень смелые прохожие. В последнее время никто, кроме разве только стражей, не решается бродить близ зданий инквизиции. Лучше забрести в зачумленный район, чем попасть в объятия к местным палачам. Пламя с тихим треском разгорелось и засияло, как падающая звезда. Уже несколько мгновений прошло, а никто так и не примчался к окну башни. Если они хотели появиться, то появлялись в первое же мгновение, стоило только запалить свечу, и кто-то уже был рядом. Надежда на то, что они все равно помедлят и придут, была ложной, но приятной. Августин опустился прямо на пол у окна и стал ждать.