Избранники вечности. Книга 1. Смерть – это лишь начало

Один известный человек сказал: "Увидеть Париж и умереть". Мечта сбылась, предел достигнут. Не соглашаясь с классиком, для себя я решил, что хочу жить в этом городе вечно, а мои желания, как правило, исполняются. Абсурдность лишь в том, что для этого мне пришлось уйти из жизни.

***

Правильность принятого решения грела пока еще бьющееся сердце, и я быстро добрался до своей квартиры. Тщательно запер окна и двери, чтобы приглушить звук выстрела, затем потушил свет. Почему-то в темноте было не так страшно, терялась реальность происходящего, и воспринималось все как какая-то игра, а не по-настоящему ужасающий поступок, на который я готов пойти. «Ну, все, Джори, не будь слабаком, ты знаешь, чего хочешь, так нечего дальше тянуть».

Проверив, заряжен ли пистолет, я снял его с предохранителя и поудобнее устроился на диване. Наверное, это глупо, но не хотелось падать на пол.

Сбросив пиджак, я остался в сорочке и лег на спину. Потом, собравшись с духом, приставил браунинг к виску. Вслушиваясь в оглушительные удары сердца, которое билось так, будто знало, что сейчас ему суждено остановиться, я закрыл глаза, глубоко вздохнул и, сцепив зубы, спустил курок.

1913 г. (Париж)

Очнулся я резко, глотая воздух, будто долгое время не мог выплыть на поверхность из глубины, и первым делом схватился за голову. Волосы слиплись от засохшей крови, только это и говорило, что я все-таки осуществил задуманное. В остальном никаких особых изменений я не ощутил. Потрогал пальцем зубы. Как глупо, сам усмехнулся. Ждал, что изо рта сразу будут торчать клыки как у саблезубого тигра?

Потом я встал. Тело немного затекло за время, пока был неподвижен, но на мертвого или, тем более, на бесплотный дух я не походил. Внезапно пришел запоздалый страх, а с ним и заблудившийся здравый смысл. На висках выступила испарина, а сердце отчаянно заколотилось. «А ведь в него-то и нужно было стрелять! – осенило прозрение – Кем бы я очнулся, если бы мозги разлетелись по комнате?».

Нужно проверить, не повредился ли рассудок.

Меня зовут Джорджес Блез Ансело – истинный француз, аристократ по происхождению и джентльмен по воспитанию. Юрист. Возраст – двадцать пять лет. Сейчас сентябрь 1913 года. Кажется, все помню и осознаю. Значит, голова в порядке, амнезии нет. А может, просто приснился странный сон, и я не совершил немыслимый поступок, который кроме как постболезненным помешательством не назовешь? Или это затянувшееся состояние аффекта, когда я посчитал себя всесильным и всемогущим, избежав неминуемой смерти?

Я включил свет и огляделся, рассеивая сомнения вместе с мраком. Диван в крови, в спинке аккуратное отверстие. Выстрел в упор, немудрено, что пуля прошла навылет. Зачем-то вытащил ее, она застряла в дереве. Софу придется заменить, а вот кусочек свинца захотелось оставить на память. Хорошо, хоть на звук выстрела никто не отреагировал, а то вызвали бы соседи полицию, и очнулся труп в морге – сенсационная новость для желтой прессы.

Итак, безумный план сработал, я жив. Невероятно, но это так. Однако в себе я ничего нового пока не обнаружил, никаких изменений. Попробовал поднять искалеченный диван одной рукой – приподнял с трудом, невероятной силой даже не пахнет. Что я сделал не так? В чем ошибся? Или это все сказки насчет особых способностей? Мне бы радоваться, что остался жив после глупой авантюры, но я чувствовал себя обманутым.

Что я знал об обращении в вампира? Только то, что, умерев с кровью этого существа в организме, воскреснешь в новом качестве. Возможно, должно быть что-то еще, и нужно как можно скорее это выяснить. Самое время вернуться в родительский дом и дождаться прихода лорда. Вряд ли я в ближайшее время найду другого кровопийцу, способного все объяснить. Это, конечно, очень рискованно – показываться ему на глаза, но не оставлять же отца одного, да и время может быть упущено.

Уже вечер, а застрелился я поздней ночью, значит, пролежал больше двенадцати часов. Мой старик наверняка переживает, а вампир обещал появиться нынче же. Значит, пора отправляться на встречу с создателем и с судьбой. Приняв душ, я переоделся. Выбрав лучший повседневный костюм и свежую белоснежную сорочку, почувствовал себя вполне готовым к любым обстоятельствам и неожиданностям. Привычным жестом откинул непокорную челку и вышел из дома.

Отец ждал меня. Я нашел его в комнате Ноэми. При взгляде на молчаливое страдание, вновь кольнуло чувство вины за то, что чуть было не оставил его совершенно одного. До сих пор оставалась вероятность полного провала, если не узнаю способ завершить превращение или не уговорю Гэбриэла сохранить мне жизнь.

Гаэтан поднялся, встрепенувшись.

– Сынок, где ты пропадал весь день? Я начал волноваться.

Я слегка похлопал его по плечу.

– Все в порядке, отец. Я был у себя. Прости, что пришлось уйти без предупреждения.

Он слегка улыбнулся одними губами. Глаза оставались печальными, страдающими, но и немного настороженными. Смотрит так, будто ждет, что начну задавать вопросы о своем чудесном исцелении и личности таинственного гостя. Наверное, придумал версию, готовый соврать мне впервые в жизни. Я сам себя в тот момент ненавидел за то, что придется добавить ему переживаний, но сделанного не воротишь.

– Конечно, Джори, не слушай старика. После всех событий, что свалились на нас, я боюсь потерять и тебя тоже. Боюсь настолько, что на все пойду, – говорил он очень серьезно с волнением в голосе. – А сейчас я просто счастлив, что ты поправился.

– Знаю, отец, – опустив взгляд, произнес я, вот и момент истины. – Я знаю, на что ты осмелился, чтобы вылечить меня.

Гаэтан был донельзя удивлен, смотрел со смесью тревоги и недоверия. Конечно, он же не догадывается, что я в курсе его связей с вампирами.

– Прости. Уверен, что ты никогда не пожелал бы мне подобной участи, но я принял решение, и уже ничего не изменить. Я хочу жить именно так, а не иначе. Возможно, это самая большая ошибка, но я сделал выбор.

Такого ужаса на лице отца я еще не видел. Представляю, как скачет его пульс, казалось, что я его слышу. Вполне возможно, так и было, ведь превращение уже должно начаться.

– О чем ты, сынок? – я буквально чувствовал, как он внутренне холодеет в ожидании ответа и отчаянно надеется, что развею его опасения. – Что ты сделал?

Я молча вытащил из кармана пиджака револьвер и протянул ему. Гаэтан пошатнулся, я поддержал его, усадив обратно в кресло. Бледный и раздавленный ужасным осознанием происходящего, отец не мог вымолвить ни слова, только качал головой, отрицая, не в силах смириться с правдой. Я чувствовал себя предателем и подлецом. Надо же быть настолько эгоистичной сволочью, чтобы добивать старика в такой тяжелый период.