Избранное в 2 томах. Том 2
Шрифт:
В этой комнате еще недавно помещался детский сад, — над панелью вокруг всей комнаты шел бордюр, разрисованный красными и синими петушками и цветочками. Это рисовали сами дети, украшая свой уголок. Выше на стене висел теперь портрет обезьяны с короткими подбритыми усиками и несколько объявлений на немецком языке.
— Вам что надо? — рявкнул вдруг канцелярист, отрываясь от бумаг.
Произношение у него было картавое, он говорил, должно быть, на южнонемецком диалекте, — вспомнила Ольга лекции по немецкому языку.
Мария — она была самой
— Герра зондерфюрера! — рявкнул канцелярист.
— Герра зондерфюрера по очень срочному делу.
— По какому именно делу? — рявкнул канцелярист.
Мария вспыхнула, но сдержалась и ответила, что о деле они скажут герру зондерфюреру лично.
Канцелярист тоже покраснел. Он был длинноносый, без подбородка, рыжий и покраснел так, как краснеют только рыжие: у него побагровели шея, лоб, даже кожа на голове под редкими волосами.
— Тогда вам придется ждать.
Он придвинул к себе бумагу и усердно принялся писать.
Девушки стояли. Канцелярист писал. Он исписывал уже третий лист бумаги.
— У себя ли герр зондерфюрер и сколько времени нам придется ждать? — спросила Мария.
Канцелярист не ответил. Он даже не взглянул на девушек. Они для него не существовали. Их не было. Он их не слышал.
Девушки постояли еще. Канцелярист дописал пятый лист, встал, собрал листы, аккуратно выровнял их и неторопливо направился к другой двери.
Дверь отворилась, и канцелярист исчез за нею. В эту короткую минуту девушки увидели, что в другой комнате стоит большой письменный стол. За ним сидел немец в мундире эсэсовца. Стол перед ним был пуст. Немец ничего не делал. Он курил. Дверь затворилась.
— Боже! — простонала Мария. — Какая гадость!
Нина всхлипнула. Ольга молчала.
— Сейчас он доложит, — зашептала Мария. — Девочки! Крепитесь, умоляю вас! Будьте мужественны, не обращайте внимания, что бы он ни говорил, что бы он ни делал. Так надо. Прошу тебя, Ольга, не наделай глупостей. Ты ведь понимаешь, зачем мы пришли. Любой ценой мы должны спасти Иду.
Канцелярист вышел. Девушки так и кинулись ему навстречу.
— Нам можно пройти?
Но канцелярист не сказал ни слова, он даже не взглянул на девушек, — точно их вовсе и не было, — и прошел на свое место. Он сел, придвинул бумагу и перо. Не торопясь, начал исписывать новый лист бумаги.
— Битте, майн герр, прошу извинить меня за настойчивость, — спокойно сказала Мария. Ольга видела, как сжимаются у нее челюсти и дрожат кончики пальцев. — Битте, скажите, очень вас прошу, и еще раз приношу извинение за то, что отрываю вас от неотложных дел: не может ли герр зондерфюрер принять и выслушать нас?
— По какому делу вам нужен герр зондерфюрер?
— Мы должны помочь одной нашей подруге… — Мария запнулась. — Не разрешите ли вы нам повидать герра зондерфюрера и попросить его вмешаться в дело и вынести справедливое решение, которое предотвратило бы беду, несправедливо грозящую нашей подруге.
Канцелярист выслушал внимательно, как будто пристально следя за правильностью произношения и грамматического строя в немецком языке Марии. Потом он взял в правую руку перо и, склонившись над бумагами, левой небрежно указал на дверь к начальнику.
— Можете пройти, — рявкнул он.
— Мы очень вам благодарны, — сказала Мария совершенно ровно и спокойно.
Девушки подошли к двери, и Мария постучала.
— Герайн! — послышалось оттуда.
Они вошли.
Мария вышла немного вперед. Она решила все взять на себя.
— Здравствуйте, герр зондерфюрер! — сказала Мария. — Мы позволили себе побеспокоить вас по очень срочному делу. Извините нас, пожалуйста, и разрешите обратиться к вам с нашим делом.
Зондерфюрер смотрел в пространство и молчал.
Ольга держала Марию за кончики холодных пальцев. Пальцы дрожали, как в лихорадке. Но голос Марии был ровен и тверд. Все свои силы, все мужество вложила она в голос. Когда Мария выйдет отсюда, она будет биться в слезах.
— Вы разрешите, герр зондерфюрер, обратиться к вам?
Зондерфюрер молчал. Глаза его не мигали. Сигара дымилась в пальцах.
Мария умолкла. Она совсем растерялась. Минута прошла в абсолютной тишине.
— Ну? — нетерпеливо крикнул зондерфюрер.
Тогда Мария сделала еще шаг к столу и заговорила.
— Она превосходно знала немецкий язык, была отличницей на факультете и собиралась остаться при институте в аспирантуре. Коротко, выразительно, красивым литературным языком Мария изложила суть дела. Зондерфюрер слушал. Один раз он пососал свою черную вонючую сигару. Мария кончила, он глядел на нее не мигая. И вдруг он коротко свистнул.
— Фьюить!
Мария посмотрела на него. Ольга с Ниной тоже посмотрели. Собаку он звал, что ли? Собаки нигде не было.
— Фьюить!
Девушки в недоумении переглянулись.
— Фьюить! — третий раз свистнул зондерфюрер. Для пущей выразительности он на этот раз помог себе жестом. Он поднял левую руку, вытянул палец и показал на дверь. Он предлагал девушкам выйти вон.
Дверь позади отворилась, и вошел канцелярист.
— Герр зондерфюрер приказывает вам выйти вон! — рявкнул канцелярист. Он взял Ольгу за плечо.
Кровь бросилась Ольге в лицо. Все в ней помутилось. Сейчас все-таки произойдет нечто непоправимое. Она даст пощечину канцеляристу.
Мария схватила Ольгу за руку Но одним движением плеча Ольга сбросила и руку канцеляриста и руку Марии. Она быстро подошла к столу. В голове у Ольги шумело, стучало в висках. Ольга уже сама не понимала, что она говорит. Но она говорила четко, звонко, на отличном немецком языке. Она тоже мечтала пойти в аспирантуру. Но теперь она уже знала, что никогда, никогда не станет аспиранткой при кафедре немецкого языка. И забудет навсегда этот язык, на котором высшим проявлением красноречия является посвист, которым зовут собак — «фьюить!».