Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
ее в нейтраль. И все это в бою — крутясь, уворачиваясь от огненных трасс, ни на
секунду не теряя из виду противника! Посторонний наблюдатель сказал бы, наверное, что для того, чтобы справиться со всем этим, надо иметь третью руку и
дополнительную пару глаз (желательно — на затылке). Груздев говорил иначе:
«Надо правильно распределять внимание».
Видимо, сам он распределял внимание достаточно правильно. Во всяком
случае, пользуясь закрылками, он
и сбил таким способом не одну вражескую машину.
Всего Груздев успел за несколько первых месяцев войны сбить почти два
десятка самолетов противника. А сколько сбили другие летчики, используя
умные технические и тактические приемы, предложенные этим настоящим
испытателем, в полном смысле слова, — кто может подсчитать это?
Вскоре Груздева, как и почти всех других испытателей, отозвали с фронта: возрождался выпуск новых самолетов, нужно было их испытывать.
83
Между прочим, Груздев выполнил один полет на такой, без преувеличения, исторической машине, как первый ракетный (имеющий жидкостный реактивный
двигатель) самолет БИ-1, который испытывал капитан Г. Я. Бахчиванджи, тоже
отозванный с фронта специально для проведения этой работы. На испытаниях
Груздев летал так же талантливо, напористо, инициативно, как на фронте. Но, к
несчастью, продлилась его деятельность обидно недолго. В одном из
испытательных полетов у него не вышел из штопора американский истребитель
«Аэрокобра» — машина, вообще говоря, очень сильная, но по части штопорных
свойств достаточно капризная. Груздев до последнего старался найти способ
вытащить падающий самолет из неуправляемого вращения, но так и не успел ни
вывести «Кобру» из штопора, ни покинуть ее. Так и был потерян этот
незаурядный летчик.
В один прекрасный день наша эскадрилья была расформирована.
В приказе командующего Военно-Воздушными Силами Красной Армии
говорилось, что она «сыграла свою положительную роль при отражении первых
налетов немецкой авиации на Москву, когда летный состав частей ПВО Москвы
не в достаточном еще количестве был подготовлен к ночным действиям на новой
материальной части».
Еще раз получила подтверждение старая истина — настоящий
испытательский коллектив всегда осилит любое, самое нестандартное задание, даже если поначалу был не очень подготовлен к его выполнению. Привычка к
непривычно м у — опять она!
В общем, оказалось, что авторы того, первого приказа, выпущенного при
формировании эскадрильи, в котором боевые возможности летчиков-испытателей
оценивались достаточно высоко, не так уж ошиблись. Впрочем, это тоже один из
уроков войны: выяснилось, что люди вообще могут чрезвычайно много —
несоизмеримо больше, чем представлялось им самим совсем недавно, в мирные, казавшиеся такими далекими времена.
Мы получили другие задания — война с воистину неистощимой
изобретательностью ставила перед - нашей авиацией одну задачу за другой.
84
А славный шестой авиакорпус продолжал держать в своих руках небо над
Москвой.
Правда, интенсивность налетов фашистской авиации постепенно снижалась.
Если в первые налеты к Москве устремлялось по 200—220 бомбардировщиков, то уже в августе больше 110—120 самолетов собрать не удавалось, в сентябре же
наибольшее количество участвующих в налете машин не превышало 35.
Бомбардировки Москвы оказались далеко не таким простым делом, как, судя по
всему, представлялось немцам накануне первого налета.
Даже в октябре и ноябре, когда линия фронта подошла к Москве так близко, что в налетах стали принимать участие не только дальние бомбардировщики, но
и самолеты фашистской фронтовой авиации— двухместный истребитель
«Мессершмитт-110» и пикирующий бомбардировщик «Юнкерс-87», — даже
тогда массированные налеты у них больше не получались. Только в ночь на 10
ноября противник попробовал было ударить по Москве группой в 100 самолетов, но, потеряв во время этого налета 47 (сорок семь!) машин, от массовых налетов
отказался. Отказался, как показал последующий ход событий, навсегда.
Но не следует думать, что октябрь и ноябрь сорок первого года были для
шестого авиакорпуса месяцами передышки. Нет, именно в это время на его долю
пришлись самые тяжкие испытания и самые жестокие потери. Фронт
приблизился к городу. Война пришла в Подмосковье. И летчикам-истребителям
ПВО пришлось, кроме выполнения своих прямых обязанностей по обороне
Москвы, еще и патрулировать над линией фронта, и сопровождать своих
бомбардировщиков и штурмовиков, а в дни самых острых, критических событий
— самим штурмовать позиции и войска противника. Штурмовать на
небронированных, одномоторных, совсем не приспособленных для этого вида
боевой работы самолетах!
Я перелистываю старые документы — боевые донесения частей корпуса и
оперативные сводки его штаба. Октябрь сорок первого. Потери. . потери..
потери. . Один за другим гибнут классные летчики — герои отражения первых
налетов на Москву.