Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
Восьмого октября не возвращается с боевого задания лейтенант В. Д.
Лапочкин. Его тогда сочли погибшим.
85
Десятого октября гибнет замечательный летчик, ветеран корпуса — капитан
Константин Николаевич Титенков. За три дня до гибели он вместе с Лапочкиным, Васильевым и Верблюдовым (который не вернулся с задания, сбив «Хейнкель-111» в тот же день, когда погиб Титенков, четырьмя часами раньше) сбил
очередной «мессершмитт». Через две недели будет опубликован Указ
присвоении К. Н. Титенкову звания Героя Советского Союза. Пометка
«посмертно» в Указах тех лет не фигурировала: их было бы чересчур много, таких пометок. .
Двадцать седьмого октября в групповом бою с девяткой «мессершмиттов»
гибнет Герой Советского Союза младший лейтенант Виктор Талалихин — каких-нибудь три месяца назад мы познакомились с этим сдержанным, спокойным, обаятельным юношей. После своего знаменитого ночного тарана он продолжал
успешно воевать. Только в октябре на его счету три самолета врага: два
«Хейнкеля-111» в один день 13-го и «Мессершмитт-110» 15-го. И вот не стало
его самого.. В марте сорок второго года мы прочитали в Указе о его награждении
орденом Красного Знамени. Тоже посмертно и тоже без упоминания об этом. .
Восемнадцатого ноября гибнет в воздушном бою младший лейтенант И. М.
Швагирев, который месяцем раньше — тринадцатого октября — таранил
«Юнкерса-88», после того как трижды безрезультатно атаковал его и
израсходовал все боеприпасы. Таранил — и посадил свою пробитую во многих
местах пулями и осколками машину с двумя погнутыми и одной начисто
обрубленной лопастью винта к себе на аэродром: появилось стремление (а
главное — умение!) если уж таранить самолет противника, то делать это, не
отчаянно зажмурившись, а филигранно. Потери. . потери. .
Я пишу сейчас о них и думаю: неужели правы те, кто считает (или, по
крайней мере, говорит, что считает), будто современной молодежи нет дела до
всего этого, что никому не нужны сейчас поминальники, что всех погибших все
равно не перечислишь. .
Недавно один человек, мой ровесник, с раздражением сказал о молодежи:
— Для них же сейчас нет ничего святого. Они ни во что не верят!
86
Вот с этим я не согласен решительно! Святое — есть!
Общение с современной молодежью (наверное, во все времена существовал
этот брюзгливый термин — «современная молодежь») решительно укрепляет
меня в таком убеждении. И гражданские чувства, и неравнодушие к
общественным судьбам, и тяга к честности, справедливости, порядочности, благородству, и многое другое в полной мере присущи людям, которым сейчас
столько же лет, сколько было нам, когда на нас навалилась война. С ними
нетрудно
достаточно высокой принципиальной основе. Нет, ошибался мой собеседник: не
следует принимать неверие в «жрецов» за неуважение к самому храму.
Поэтому я и надеюсь, что названные здесь имена, имена очень немногих из
множества погибших на войне, погибших совсем молодыми — «на веки веков
восемнадцатилетних», — не будут пропущены читателем. Трагедия народа
слагается из миллионов трагедий его сынов. Погибшие в боях летчики-
истребители Московской зоны ПВО — цвет славного 6-го авиакорпуса — входят
в их число.
Так давайте напомним себе еще раз и постараемся не забыть: Москва
осталась цела и почти невредима во время бомбежек прежде всего благодаря их
мужеству, умению, воле, ценой жизни многих из них.
Во второй половине войны мы воевать уже умели. Научились делать и эту
работу. И, как во всякой работе, возникло и утвердилось множество больших и
малых, простых и сложных, жизненно важных и более или менее второстепенных
рабочих приемов, способов, методических находок, которые позволяли воевать
эффективно и с относительно (только относительно, конечно) малыми потерями.
Сформировалась и отработанная авиационная тактика — та самая, которую я так
кустарно пытался создать для личного употребления в первые месяцы войны.
Пришла зрелость.
Тогда-то один знакомый командир истребительного авиационного полка и
сказал мне:
— Знаешь, что самое главное для молодого истребителя, когда он только
приехал на фронт и в строй входит?
87
— Ну что?
— Ему надо выиграть первый бой! Самый первый! Потом всякое будет: и
ему самому холку наломают, и с пробоинами возвращаться будет, и — не
исключено — на парашюте сигануть придется. В общем, поклюет его жареный
петух в заднее место. Война — ничего не попишешь!.. Но первый бой ему надо
выиграть. Для уверенности в характере. Мы это дело, конечно, на самотек не
пускаем: посылаем его поначалу в такой компании, чтобы ему фрица загнала и на
блюдечке преподнесла — прицеливайся и бей. И в случае чего самого бы
прикрыла.. Потом его, конечно, все равно учить надо: чтобы кругом смотрел, голову на триста шестьдесят крутил и чтоб на всякую приманку по дешевке не
клевал, в общем, много чему учить. Но это уже дело второе. А с самого начала он
должен что понимать? Что фриц — если, конечно, хорошо по нему дать — и
горит, и падает в самом лучшем виде! Вот это оно и есть самое главное.