Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
— а сроки уже подпирали: в этом отношении новорожденная космонавтика
оказалась на одно лицо с авиацией, — по срокам не получалось разбирать объект, перевозить, снова собирать, опять отлаживать. .
Читатель, наверное, уже видит, что все доводы убедительно и дружно
работали в одну и ту же сторону. Единственное, что я мог бы добавить к
стройной системе означенных доводов, - это то, что всякий раз, когда возникают
какие-то ведомственные (а иногда и не только ведомственные)
немалый опыт межведомственных дискуссий, эту закономерность, видимо, хорошо знал, потому что закончил он разговор фразой, оставляющей мне
некоторую свободу действий:
— А в общем, смотри там по месту...
Но смотреть по месту ни мне, ни поехавшему со мной «для подкрепления»
инженеру - одному из создателей тренажера - практически не пришлось.
Вопрос о порядке и месте проведения тренировки будущих космонавтов был
решен на совещании быстро и без особых прений. «Есть все-таки правда на
земле!»-с облегчением вздохнул по этому поводу мои спутник. Соображения о
сроках оказались решающими не только в наших глазах, но и в глазах почти всех
участников совещания.
96
Неожиданно для себя я обнаружил среди этих участников нескольких давно
знакомых мне людей. В сущности, иначе оно и не могло быть: ведущую роль в
подготовке первых советских космонавтов играли Военно-Воздушные Силы, в
первую очередь — авиационные медики. А уж с авиационными врачами каждый
летчик, и тем более летчик-испытатель, связан в течение всей своей летной
жизни прочно: тут и совместное участие в технических и медико-физиологических экспериментах, и ежегодные медицинские обследования
(сначала «годен без ограничений», потом «с ограничениями», а в один невеселый
день— «не годен».. ), иногда же и прямая профессиональная помощь врача
летчику, получившему более или менее существенную травму. Когда во время
войны меня сбили и я после многих перипетий в несколько помятом виде
добрался наконец до аэродрома, с которого ушел в тот неудачный вылет, первую
настоящую — по всем правилам науки — перевязку мне сделал полковой врач, капитан медицинской службы Евгений Сергеевич Завьялов, сдержанно
(профессиональная этика!) поругивая партизанского фельдшера, оказавшего мне
первую помощь в той степени, какую определяли имевшиеся в глуби Брянских
лесов медицинское оборудование и медикаменты. Я вспоминаю сейчас этот
случай потому, что без малого двадцать лет спустя вновь встретился с
Завьяловым, как и со многими его коллегами, авиационными медиками, уже как
со
Был на этом совещании и Евгений Анатольевич Карпов, в прошлом врач
другого полка нашей авиадивизии, которому в деле освоения космоса выпала
роль, без преувеличения, исключительная: он стал организатором и первым
начальником Центра подготовки космонавтов. Впоследствии в беседе с
журналистами он сам охарактеризовал себя как «врача с административно-командным уклоном». В этой автохарактеристике, конечно, была своя правда, но
далеко не вся правда. Слов нет, руководя ЦПК, пришлось Карпову и
администрировать, и командовать. Но еще больше пришлось ему изобретать, координировать, воспитывать, а главное, подбирать людей! Я особо подчеркиваю
подбор людей, потому что, по моему убеждению, именно в этом, несмотря на
существование в любом мало-мальски уважающем себя учрежде-97
нии так называемого отдела кадров, заключается задача номер один, стоящая
перед каждым руководителем. Если он, конечно, настоящий руководитель..
Были на этом совещании и другие люди, ранее мне не известные, но вскоре
ставшие хорошо знакомыми в общем деле, в которое я, начиная со дня этого
запомнившегося мне заседания, погрузился всеми своими помыслами.
Итак, тренажер остался на месте — там, где он был впервые смонтирован в
одном из стоящих на отлете корпусов нашего предприятия. Когда-то, еще до
войны, в этом корпусе размещалось лечебное учреждение. И, надо думать, больным было хорошо в просторном, со всех сторон окруженном густым
сосновым лесом доме. Хорошо, пока на опушке упомянутого леса не возник наш
аэродром. Такое соседство можно было считать приятным во всех отношениях, кроме одного — акустического. Тишина старого подмосковного леса сменилась
таким шумом, ревом, грохотом от прогреваемых моторов, рулящих, взлетающих, садящихся самолетов, что обитель отдыха и лечения довольно скоро пришлось
перевести в другое место. Вот она, оборотная сторона технического прогресса!
Тренажер стоял в комнате на втором этаже и казался очень большим. Я не раз
замечал эту закономерность: предметы, по самой своей природе предназначенные
для существования на просторе, кажутся в помещении более крупными и
громоздкими, чем они есть на самом деле. Так выглядят лодка в квартире, самолет в ангаре или цехе авиазавода. Так выглядел в комнате и космический
корабль.
Я сказал «космический корабль» потому, что основой тренажера являлся
макет корабля «Восток», внешне ничем не отличавшийся от того, которому
предстояло побывать в космосе.