Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
входит, как далеко не последняя составная часть, в круг их профессиональных
обязанностей.
Таким образом, слово «инструктор» в приведенной выше громкой формуле
требовало определенных комментариев. Впрочем, еще более развернутых
комментариев требовало слово «пилотирование», вокруг которого
применительно к деятельности космонавта уже в те дни развернулось немало
споров. В самом деле: можно ли было утверждать, что космонавт пилоти-93
рует космический
или вертолет? Вроде бы нет. Другой объем работы. Другие возможности
повлиять на движение управляемого объекта. . Однако, с другой стороны, еще
более неправильно было бы назвать космонавта пассажиром или даже просто
пассивным участником эксперимента, имя которому — полет в космос!
К вопросу о том, что же такое работа космонавта, мы еще вернемся. А пока я
вспомнил о нем лишь как об одном из споров, которые возникали вокруг самых
различных проблем в последние месяцы перед апрелем 1961 года.
Да и могло ли быть иначе? Как обойтись без споров, если все — новое, все —
беспрецедентное, все — в первый раз!
И если дебаты по вопросам терминологии протекали в стиле незлобиво-академическом («инструктор», «руководитель», «консультант» — не все ли, в
конце концов, равно!), то многие, многие другие проблемы требовали ответов
только немедленных и только верных, потому что ответы эти шли прямо в работу
— воплощались в металле, методиках, в живом деле!
Неожиданно для себя оказавшись в гуще всего, связанного с подготовкой
полета первого космического корабля с человеком на борту, я с трудом мог
представить себе, что еще немногим более полугода назад, как говорится, ни
сном ни духом не помышлял о возможности своего, пусть самого малого, участия
в этом деле. Слышал, что готовятся такие полеты и у нас, и в Соединенных
Штатах. Был знаком кое с кем из людей, создающих космическую технику (с
некоторыми из них давно и близко). Но никаких подробностей не знал: они
делали свое дело, а я свое. Да как-то и не связывались в моем сознании полеты в
космос с этим самым моим делом, которым я занимался всю свою сознательную
жизнь, — с испытаниями аппаратов, летающих в теплой, уютной околоземной
атмосфере.
И тем не менее такая связь обозначилась. Недаром, видно, утверждает
диалектика, что все процессы в природе и в обществе взаимосвязаны. .
Ну, а если вернуться от высокой философии к реальной жизни, следует
заметить, что мое приобщение
94
к космическим делам произошло при обстоятельствах, в какой-то мере случайных
и уж во всяком случае вполне прозаических.
Как
нормального делового заседания.
В один прекрасный осенний день 1960 года меня вызвал к себе начальник
Летно-исследовательского института, в котором я тогда работал, Николай
Сергеевич Строев.
— Ты знаешь, что мы сделали тренажер для космонавтов? — спросил он.
— Знаю, — ответил я.
Действительно, старожилы коллектива знали, что группа наших инженеров
во главе с Сергеем Григорьевичем Даревским делала тренажер для будущего
космического корабля. Задание это выглядело тогда крайне необычным, даже
экзотическим. И хотя мало кто из нас успел повидать космический тренажер
собственными глазами, но даже просто сознавать, что вот, мол, какие вещи
делают на нашем предприятии, само по себе было приятно.
— Так вот, — продолжил Строев, — сейчас тренажер готов. Но как им
пользоваться, еще не очень понятно. Какая тут нужна методика? Из чего
исходить? Чего добиваться? Обо всем этом надо подумать.
— Хорошо. Я подумаю. Ты только дай команду, чтобы меня познакомили с
тренажером. А то я ведь даже толком не знаю, что это за штука.
— Команда будет.
— Очень хорошо. Тогда я сегодня сразу этим делом и займусь.
— Займись завтра. А сегодня для тебя есть другое поручение. . — И Строев
объяснил мне, что сегодня, а если точнее, то через два часа, состоится совещание, на котором среди прочих вопросов подготовки к космическому полету человека
будет рассматриваться и такой: что делать с изготовленным моделирующим
стендом-тренажером — демонтировать его, перевозить в постоянное место
подготовки космонавтов, там собирать и отлаживать вновь или же не трогать, оставить там, где он сделан, и тренировку космонавтов тут же и проводить.
95
Словом, речь шла о решении в очередной раз старой как мир проблемы: идти
ли горе к Магомету или Магомету к горе.
Легко понять, что обитатели «горы» (корпуса, в котором был смонтирован
тренажер) - сиречь группа специалистов, создавших эту машину, - не очень-то
хотели выпускать свое творение из рук, не испытав его самолично в работе. По-человечески их чувства было легко понять.
Да и, независимо от чувств, самый что ни на есть хладный рассудок
подсказывал то же самое: дело совсем новое, моделирующий стенд-тренажер
сложный, опыта его эксплуатации нет - кто, кроме его создателей, справится с
неполадками, без которых на первых порах, конечно, не обойтись. Да и по срокам