Избранное. Молодая Россия

Гершензон Михаил Осипович

С душою, полной сожалений,И опершися на гранит,Стоял задумчиво Евгений,Как описал себя пиит.

припомнились кстати стихи Ломоносова – Пушкин пускает их в дело:

Но вот багряною рукоюЗаря от утренних долинВыводит с солнцем за собоюВеселый праздник именин.

Эти заимствования указаны самим Пушкиным в его примечаниях к «Онегину»; но вот ряд заимствований в том же романе, Пушкиным не отмеченных, то есть утаенных, следовательно, по принятому словоупотреблению, – плагиатов. И всюду та же картина: дойдя до некоторого описания, Пушкин тотчас непроизвольно вспоминает тожественную или сходную ситуацию в чужом поэтическом

произведении и стихи, которыми тот поэт описал данную ситуацию; так представший его воображению образ: море – волны – любимая девушка – ее ножки – тотчас, как бы по условному рефлексу, вызывает в его памяти соответственную картину и стихи в «Душеньке» Богдановича {135} :

135

В библиотеке Пушкина сохранилось издание книги И. Ф. Богдановича «Душенька. Древняя повесть, в вольных стихах. Новое исправленное издание». СПб., 1794.128 с. В описании также отмечено следующее: «В старинном кожаном переплете; сильно зачитано; пометок нет». – Модзалевский. С. 13, № 40.

Гонясь за нею, волны тамТолкают в ревности друг друга,Чтоб, вырвавшись скорей из круга,Смиренно пасть к ее ногам, —

и Пушкин без стеснения перефразирует эти стихи (Онегин. I. 33):

Как я завидовал волнам,Бегущим бурной чередоюС любовью лечь к ее ногам.

Или хочет он изобразить веселую гурьбу ребят на воде – он вспоминает из той же «Душеньки» сходный образ:

Тритонов водяной народВыходит к ней из бездны вод, —

и пишет пародируя (Онегин. IV 42):

Мальчишек радостный народ…

и дальше:

Задумав плыть по лону вод…

или, описывая Москву, вспоминает стихи из описания Москвы у Батюшкова (К Д. В. Дашкову, 1813 г.) [64] :

И там, где зданья величавыИ башни древние царей,Свидетели протекшей славы —

и повторяет последний стих (Онегин. VII 38):

64

Стихотворение имеет заголовок «К Д<ашко>ву». [Ред.].

Прощай, свидетель нашей славы,Петровский замок!

Прежние исследователи, в особенности В. П. Гаевский, Л. Н. Майков, П. О. Морозов и Б. Б. Никольский, обнаружили у Пушкина, даже в поздние периоды его творчества, немало поэтических реминисценций, преимущественно, правда, из французских поэтов. Он несравненно обильнее черпал у своих русских предшественников и даже современников, и мы еще далеки от правильного представления о размерах этой его практики – о количестве и бесцеремонности его заимствований. Я приведу ряд русских заимствований Пушкина, до сих пор, кажется, не обнаруженных.

Он начал: «Богат и славен Кочубей», – хочет сказать: «богат по-украински», память подает ему украинские стихи Рылеева («Петр Великий в Острогожске», напеч. в 1823 г.):

Где в лугах необозримыхПри журчании волныКобылиц неукротимыхГордо ходят табуны. —

он берет строфу и лепит из нее свои стихи:

Его луга необозримы;Там табуны его конейПасутся вольны, нехранимы.

Ему понадобилось напомнить о том, как Олег прибил свой щит к воротам Константинополя, – он берет четверостишие Рылеева («Олег вещий», напеч. в 1822 г.):

Но в трепет гордой Византии И в память всем векамПрибил свой щит с гербом России К Царьградским воротам —

и воспроизводит их стих за стихом (Олегов щит, 1829 г.):

Тогда во славу Руси ратной,Строптиву

греку в стыд и страх,Ты пригвоздил свой щит булатныйНа цареградских воротах.

Из его писем мы знаем, что он в Кишиневе читал «Сын Отечества» {136} ; и вот, в 1821 году {137} он прочитал в этом журнале стихотворение В. Филимонова «К Леоконое», перевод оды Горация; восемь лет спустя он вспомнит отсюда три стиха:

136

См.: письма Л. С. Пушкину и О. С. Пушкиной 27 июля 1821 г., Н. И. Гречу 21 сентября 1821 г., Л. С. Пушкину 24 января 1822 г., Н. И. Гречу апрель – май 1822 г., 27 июня 1822 г., 27 сентября 1822 г. (X. С. 26, 27, 30,31, 32–33, 39).

137

В библиотеке Пушкина не было журнала «Сын Отечества» за 1821 г. В ней хранились №№ 3–7,10–11,13—16 за 1820 г.;№ 1,2,3,10,14,15,19–21,23 за 1825 г. и № 1,2 за 1828 г. – Модзалевский. С. 133, 134, № 518–520.

И разъяренные валы,Кипящи пеною седоюДробит о грозные скалы, —

и начнет свой (Обвал. 1822) перифразом этих стихов:

Дробясь о мрачные скалы,Шумят и пенятся валы.

Желая выразить свое удивление пред идиллиями Дельвига, он вспомнил стихи старого В. Капниста, хвалу Батюшкову за то, что он

в хладном севере на снегеРастил Сор(р)ентские цветы.

(в Послании к Батюшкову), и в своей эпиграмме повторил этот образ (Загадка):

Кто на снегах возрастилФеокритовы нежные розы?

Стих Батюшкова (Элегия, из Тибулла, 1814):

На утлом корабле скитаться здесь и там

вспомнился ему в 1836 году, и он воспользовался им (Из Пиндемонте):

По прихоти своей скитаться здесь и там.

В «Полководце», по поводу Барклая де Толли, он неожиданно вспоминал стих Княжнина из его «Послания от Рифмоскрыпова дяди»:

Ты помнишь ли врача, достойна слез и смеха?..

– и повторил его по-своему:

О, люди, жалкий род, достойный слез и смеха.

В урочную минуту он вспомнит стих И. И. Дмитриева {138} – тоже о портрете (о портрете гр. Румянцова):

Украшу им свою смиренную обитель,

и скажет (в «Мадонне»):

Украсить я всегда желал свою обитель.

и дальше – у Дмитриева (К гр. Н. П. Румянцеву, 1798 г.) и у Пушкина одна и та же рифма: зритель.

138

Иван Иванович Дмитриев (1760–1837) – баснописец, поэт, министр юстиции (1810–1814). В лицейских стихах Пушкин упоминает о нем как о признанном авторитете. При работе над «Историей Пугачева» Пушкин пользуется записками Дмитриева. Сохранилась переписка между поэтами: 5 писем Пушкина (1832–1836) и 7 писем Дмитриева (1829–1836). Упоминания Пушкина о Дмитриеве в статьях и переписке 30-х годов благожелательны (Черейский-2. С. 140–141).

В библиотеке Пушкина сохранилась книга: «Стихотворения Ивана Ивановича Дмитриева». Части первая и вторая. Издание шестое, исправленное и умноженное. СПб.: В типографии Н. Греча 1822 (Ч. II), 1823 (Ч. I). Модзалевский. С. 36, № 138.

Надо заметить, как часто заимствование сопровождается у Пушкина тожеством стихотворного размера; в этом отношении последние три случая особенно разительны. Таково же и следующее заимствование у Державина; его стих из «Водопада»:

Что в поле гладком, вкруг отверзтом,

как и самый размер, мы находим в Пушкинском наброске 1830 года:

Как быстро в поле, вкруг открытом…

Стих в «Туче» Пушкина, так не нравившийся Толстому и Тургеневу: