Избранное
Шрифт:
Красномордый вошел в комнату и тяжело дыша уселся рядом с Тамакити, а тот с автоматом на коленях продолжал молча смотреть через бойницу. Возможно, он хотел показать, что вопрос относится к компетенции Такаки. Такаки поднял с пола две пустые гильзы, зажал между большим и указательным пальцами и стал молча их разглядывать. Раздался звук, точно крохотный краб пускает крохотные пузыри. Звук шел из наушников, которые снял с головы Радист. Чувствуя, что тело его холодеет, будто от потери крови, и к горлу подступает тошнота, Исана обратился к душам деревьев и душам китов. Так начинается суд Линча. Повторение того, что случилось с Коротким. Но повторение одного и того же означает загнивание. Так они идут к своей гибели…
— Они не столько предатели, сколько отколовшиеся, — задумчиво сказал Такаки. — Так сказать, списались с корабля на берег…
Такаки снова умолк, и раздался решительный голос Тамакити:
— Ты говоришь, Доктор их удерживает. Но ведь он их не столько удерживает, сколько уговаривает, а они вооружены?
— Оружейный склад рядом с их койками, вот в чем дело, — ответил Красномордый.
— Тогда лучше всего выпустить их. А я прошью их очередью из своего автомата.
— Я гляжу, ты помешался на убийствах, — оборвал его Такаки. — Зачем их убивать? Списались с корабля, и все. Мы решили забаррикадироваться не потому, что нас объединяет идеология. И не нужно никаких ярлыков: они не правы, мы правы. И за это убивать? Верно я говорю? Разница между теми, кто останется и кто уйдет, только в том, что у одних есть мечта о корабле, а у других нет.
— Почему же мы убили Короткого? — набросился на него Тамакити.
— Короткий сам виноват в суде Линча. Он из-за своего видения жаждал быть убитым и делал все, чтобы у нас не было другого выхода. В конце концов я пошел на это. И когда это свершилось, я увидел свою мечту гораздо яснее. Но для чего же сейчас убивать тех, кто расстался с мечтой о Союзе свободных мореплавателей и списался с корабля? Я никогда не хотел и в будущем не собираюсь убивать людей просто так.
— Значит, ты не хочешь стрелять и в полицейских?
— Если бы можно было обойтись без стрельбы… Но они пришли, чтобы уничтожить мечту Союза свободных мореплавателей, и мы, верные своей мечте, вынуждены сопротивляться.
— Делай как знаешь, — сказал Тамакити.
— Конечно, мы их отпустим без оружия. Но они хотят уйти прямо сейчас, как же быть? — спросил Красномордый.
— Ты говоришь, хотят уйти, — сказал Такаки. — Но вряд ли им удастся уйти от моторизованной полиции. Чтобы по ним не открыли в темноте беспорядочную пальбу, нужно выпустить их, когда рассветет.
— Я согласен с Такаки, — сказал Красномордый.
— Я тоже — после истории с Коротышкой, — смущенно сказал Тамакити.
— Нужно их убедить, — сказал Исана, — что и мы с Дзином хотели уйти из убежища, но нас оставили в качестве заложников.
— Думаете эти, которые уходят, поверят, что вы с Дзином тоже хотите бежать? — сказал Красномордый. — Они ведь прекрасно знают, что вы принадлежите к Союзу свободных мореплавателей…
— Но ведь и они до выстрелов Тамакити не сомневались, что принадлежат к Союзу свободных мореплавателей, — сказал Такаки. — Именно они-то и убеждены, что другие тоже захотели бежать.
— Дзин в самом деле не переносит выстрелов, — сказал Исана, улучив момент. — У него слишком тонкий слух.
— Это правда? — спросил Такаки участливо. — Выстрелы доставляют Дзину страдания? Может, и в самом деле… что-нибудь придумать, увести его отсюда…
— Если Дзина с Инаго посадить в бункер и закрыть крышку люка, он ничего не услышит.
— Ладно, так и сделаем, — сказал Такаки.
— Пришло время поработать и специалисту по словам Союза свободных мореплавателей, — сказал Исана с признательностью Такаки за участие. — Напишу письмо жене от имени заложников, запертых в убежище. Если оно попадет в руки полиции, она не сможет игнорировать версию, что мы с Дзином заложники.
— Беглецы могли бы вынести отсюда письмо, — сказал Тамакити. — Боюсь, правда, что все это пустое.
— Напишите в письме, на каких условиях мы готовы выдать заложников. Условия наши такие: беспрепятственно выпустить нас отсюда и приготовить корабль и машину, на которой мы доедем до порта.
— Пока корабль не выйдет в открытое море, заложники будут находиться на борту. Корабль не атаковать. Это тоже стоит написать.
— Может быть, написать, какой нам нужен корабль? — спросил Исана. — Когда разговаривал с женой, я не знал, что нам конкретно нужно.
— Да никакого корабля они нам не дадут, — сказал Красномордый. — Полиция не разрешит.
— Подумать о корабле все-таки не мешает, — отрезал Такаки. — Красномордый, это ведь по твоей части — его размеры, технические данные.
В четыре часа утра четыре подростка, положив руки на затылок, как показывают в телевизионных фильмах, опустив от стыда головы, вышли из убежища. Исана, как заложник, которого бдительно стерегут, остался рядом с Радистом и через бойницу смотрел им вслед. По мере того как цепочка подростков удалялась, в их фигурах все сильнее ощущался давивший на них груз стыда и отчаяния. Вопреки словам Такаки беглецы тоже мечтали о корабле, и эта мечта еще недавно была ослепительно явственной. Если они сейчас же не вернутся к тому, что покинули (хотя это и невозможно), то им до конца дней не избавиться от чувства стыда и отчаяния, — трагически прошептал Исана душам деревьев и душам китов. Но потупившиеся подростки упрямо шли вперед по густой траве, покрытой утренней росой. Их ждал впереди моторизованный отряд, использующий полицейские машины в качестве прикрытия.
— В четырехчасовых известиях запрет на передачи о нас снят. Треплют все подряд, и что было, и чего не было. Нас называют партизанским отрядом убийц, — сказал Радист бесстрастно, будто сообщал время.
Из бойниц прямо напротив убежища были видны две полицейские машины. Тамакити разбил стекло еще в одной бойнице: щитов на колесиках, за которыми укрывались готовые к атаке полицейские моторизованного отряда, становилось все больше.
— Можешь разбить хоть все стекла в бойницах, — предложил Исана.
— В этом нет необходимости. Достаточно показать им, что мы не остановимся перед тем, чтобы атаковать отсюда полицейские машины. Убивать всех полицейских подряд я не собираюсь. Конечно, если командир высунет из машины голову, я ее снесу, чтобы продемонстрировать решимость Союза свободных мореплавателей.
Такаки чертил план расположения моторизованного отряда, окружившего убежище. Сейчас он мог точно указать, лишь где находятся две полицейские машины и цепь полицейских со щитами; однако легко было предположить, что на холме за убежищем стоит еще одна машина, которую из бойниц не видно, и он обозначил ее на плане пунктирной линией. Рассматривая свой план, Такаки пытался путем несложных рассуждений установить, откуда ждать нападения. Боеприпасов было очень мало, поэтому решили, что стрелять имеет право один Тамакити, да и то лишь с целью предупреждения. Убежище весьма выгодно расположено для обороны, поскольку противнику придется наступать с заболоченной низины. Оставалась, правда, проблема — нападение с тыла. Когда Свободные мореплаватели глубокой ночью делали вылазку, они по украденной на складе лесоматериалов бамбуковой лестнице легко забрались на крышу убежища. Если полицейские поставят за убежищем пожарную машину с лестницей, осажденные окажутся в критическом положении.