Избранное
Шрифт:
какие серые вагончики выкатили на линию. Должно быть, из-за границы
пригнали. Так, так... Ну что ж, встретимся на рельсах, познакомимся...
Я стал рассматривать бронепоезд. Смотрю, смотрю, ничего не хочу
пропустить. Вон - башенки... с пушками, а другие поменьше - те,
конечно, с пулеметами. И весь поезд обтянут броней по самые колеса и
еще того ниже. Точно в юбках вагоны. Эх, вот нам бы такой броневичок!
Вздохнул я даже...
Перед самым
догадался, что чинят путь. Ага, это после наших снарядов. Ну
поработай, поработай, это тебе только задаток для первого знакомства!
Я соскочил с дерева и поискал в траве свою фуражку. "Вот она! Ух
ты, какая дыра в ней! Удивительно, как это меня не царапнуло!"
Отключив от провода телефонный аппарат и подхватив его, я пошел
разыскивать своих.
x x x
Только успел я отойти от деревьев и повернуть в тыл, как
навстречу мне показалась наша пехота. Бойцы, побрякивая котелками и
снаряжением, пробирались между холмами. У каждого на фуражке алела
ленточка. Были красные ленточки и на груди, а у иных и на винтовках.
В первую минуту я заметил только небольшую группу красноармейцев,
не больше отделения. Но, пройдя несколько шагов, увидел в стороне от
первой новую группу бойцов, потом еще группу, еще. Что ни холм, то
кучка красноармейцев в траве.
И по эту и по ту сторону железной дороги не спеша двигались по
направлению к Проскурову батальоны нашей пехоты.
– Здорово, товарищи, - сказал я, поравнявшись с отделением
красноармейцев.
– Здоров, здоров, - ответили бойцы и, быстро оглядев меня всего,
кивнули на мой бинокль и телефонный аппарат под мышкой: - Из
артиллеристов? Ну как там буржуяки - поднес им к завтраку горячего
кофею?
Я заломил свою простреленную фуражку набекрень.
– А ничего, - говорю, - малость угостили их.
И, разминувшись с пехотинцами, я пошел своей дорогой.
"Повозятся теперь буржуяки с починкой пути, хоть недаром мы
постреляли. Полдня-то уж прокопаются". Но сейчас же я подумал: "А что,
если на станции совсем пустяковое разрушение?.. А у них ведь
бронепоезд!" Я так и замер на месте. "Если только бронепоезд покатит
вперед - пропал наш вагон с гаубицей, все пропало. Ведь наши там
ничего еще не знают о бронепоезде, не ждут нападения!"
И я кинулся бежать напрямик через холмы, не обращая внимания на
шрапнели, которые все еще высвистывали в воздухе. Только пробежав
шагов триста, я присел, чтобы немного отдышаться (аппарат был тяжелый,
точно колода, и мешал бежать).
"Ну чего прежде времени тревожиться? - твердил я про себя. -
Снаряды у нас основательные, по два с половиной пуда весом, одной
только взрывчатой начинки по крайней мере полпуда. Ведь это все равно
что большой фугас! А я таких фугасов две штуки им вкатил на станцию...
Часа три-четыре наверняка провозятся там с ремонтом, это уж самое
малое!"
Но как бы то ни было, я спешил вовсю. Ведь неизвестно даже, что
стало с моим бронепоездом после этой дьявольской бомбардировки. Сможем
ли мы хотя бы и через три-четыре часа принять бой, если налетит
бронепоезд?
Наконец я добрался до железной дороги.
Нельзя было даже узнать места, где только что стоял наш поезд.
Телеграфные столбы торчали вкривь и вкось, верхушки их были расколоты
снарядами в щепы. Два или три столба, подкошенные снарядами, лежали
поперек пути. Шпалы, рельсы - все было заброшено землей.
Вот оно - поле боя... А ребята мои молодцы, геройски держались!
Я спустился немного по откосу и посмотрел вдоль пути в ту
сторону, куда ушел наш поезд. Но ничего не увидел за поворотом дороги.
А снаряды все еще летели и летели от Проскурова. Ясно было, что
петлюровцы не теряют из виду наш поезд, сыплют ему вдогонку снаряд за
снарядом через холмы.
Но как же это они его все время держат на прицеле?
Я вбежал на высокий холм и все понял.
Вдали я увидел наш поезд. Вернее сказать, не поезд, а целую косу
серого дыма, поднимающегося из трубы паровоза. И над самым дымом, как
белые хлопья в воздухе, - шрапнельные разрывы.
Да что он, машинист, с ума спятил, что ли? Зачем столько дыма
распустил! Ведь как раз по этому дыму и бьют вражеские артиллеристы!..
Вот разиня - катит, словно с классными вагонами из Малого Ярославца в
Москву.
И вдруг паровоз перестал дымить.
Наконец-то! Догадался машинист, что он на позиции.
Почти сразу же вслед за этим и стрельба утихла.
Тут только я увидел, как далеко до поезда. Вместо того чтобы
отойти на полверсты, он вон куда махнул - в пору в бинокль его
разглядывать!
Я передохнул и побежал к поезду напрямик.
Ноги подкашивались у меня, когда я влез наконец к своим. Рубаха
на мне вся взмокла, по спине, по груди текло, волосы прямо выжимать
пришлось. Ведь версты три или четыре отмахал я через холмы - то вверх,