Избранное
Шрифт:
аккуратно застланные солдатские постели. А в передней части комнаты -
диван и столик с громоздким телефонным аппаратом шведской фирмы
"Эриксон". За этим столиком Владимир Ильич ухитрялся работать.
Однако пора и на заседание. В Смольном придерживаются
пунктуальности, какую завел Ленин. Домокуров поднялся на третий этаж.
Перед входом в Лепной зал толпился народ.
– Серега!
– услышал он.
– Здоров!
Перед Домокуровым - дядя
его плечах вот-вот лопнет пиджак. Уголки белого пикейного воротничка
вздыбились. Лицо натужное, красное.
– Э, да тебе нужна "скорая помощь", - усмехнулся Домокуров.
Протянул руки, ослабил узел на галстуке, поправил воротничок и только
после этого спросил, по какой надобности Егор в Смольном.
– Затребовали! От "Красного треугольника" делегацией пришли.
– И
добавил озабоченно: - Не иначе как отчет спросят о броневике. А что мы
можем? Совет избрали, помнишь, еще когда? С тех пор и советуемся, как
тот броневик искать. Состарились уже, а все советуемся...
Домокуров был рад встрече. Но под взглядом человека, столь
щедрого к нему душой, почувствовал себя неловко. Так и не навестил
Егора Фомича... Конечно, занят, конечно, трудно выкроить время - ведь
не ближний свет: из центра добираться до Нарвской заставы, но...
И тут он обнаружил, что перед ним в самом деле - старик. Богатырь
сдал - плечи обвисли, в рыжих волосах седина, будто пепел в догорающем
костре...
– Дядя Егор, - сказал как мог сурово, - неужели вы до сих пор у
своих котлов на вулканизации? Выворачиваете вручную эти
тридцатипудовые сковороды?.. С грузошинами? Вам бы здоровье поберечь!
– Эка, хватил, сковороды! - Лещев засмеялся. Ему было приятно
внимание ученого молодого человека.
– Там, - продолжал он, - уж машины
впряжены. Молодежь толковая пришла: около машин-то ведь с понятием
надо, в технике разбираться, в электричестве! Ну а мне полегче
работенка нашлась... А ты-то, Серега, сам-то как?..
Дверь в зал неслышно открылась.
– Дядя Егор, до перерыва!.. - едва успел выговорить зажатый
толпой Сергей.
x x x
Совещание открыл... Э, да это же Семибратов!
В ответственном обкомовском работнике Домокуров узнал бывшего
партийного секретаря на "Красном треугольнике". Все та же клочковатая
с проплешинами бородка, и не обрюзг, не раздобрел ничуть за десяток
лет, - видно, умеет, как говорится, себя соблюдать, молодец...
Разглядывает Домокуров старого знакомого, а у самого беспокойная
мысль: "Семибратов... Как-то поведет он дело?" Чугуновское неверие в
существование исторической машины, к сожалению, весьма распространено
– в этом он, Домокуров, не раз убеждался за минувшие годы. Невольно и
сейчас насторожился.
А Семибратов между тем говорил о том, что в связи с
приближающимся двадцатилетием октябрьского штурма и Советского
государства каждый из наших людей еще пристальнее вглядывается в
пройденный путь, проверяет, как выполняются заветы Ленина.
– Вот я вижу в зале художников, - продолжал Семибратов. -
Некоторые из них даже запасливо прихватили альбомы для эскизов. Здесь
ученые-историки и исследователи ленинского наследства. Артисты,
писатели, старые большевики и наряду с ними рабочая комсомольская
молодежь с заводов, наши неутомимые партийные пропагандисты... Что же
мы можем предъявить к юбилею, товарищи? Полагаю, что все мы порадуемся
тому, что в дни юбилейных торжеств в Москве откроется Музей Владимира
Ильича Ленина, а в Ленинграде - полноправный его филиал...
Семибратов переждал шум аплодисментов. Потом наклонился к
сидевшему в президиуме Николаю Александровичу Емельянову,
сестрорецкому рабочему, оберегавшему жизнь Ленина в июле 1917 года,
взял у того листок бумаги и, заглядывая в него, стал называть вещи,
которыми пользовался Владимир Ильич в Разливе. Лодка с веслами, чайник
для костра, топорик... Зал откликался аплодисментами.
Но вот наконец Семибратов заговорил о броневике, и с первых же
слов его у Сергея Ивановича отлегло от сердца.
– Подготавливая совещание, - сказал Константин Ермолаевич, - мы,
естественно, стремились пригласить всех, кто помог бы разрешить вопрос
о броневике. Однако некоторые пригласительные билеты нам не удалось
вручить. Возвратила почта, не помог и адресный стол...
В зале заинтересовались:
– А кто они такие?
– Сейчас скажу. По сведениям, которыми мы располагаем, эти
товарищи в исторический день третьего апреля тысяча девятьсот
семнадцатого года находились в броневике или возле него в тот момент,
когда Ленин говорил речь. Они были солдатами бронедивизиона и уж,
конечно, как специалисты, досконально знали машину. Молодые
большевики, эти товарищи по зову ЦК, рискуя навлечь на себя тяжелую
военную кару со стороны Временного правительства, вывели броневик для