Избранное
Шрифт:
Жду от тебя ответа.
Твоя Натали С.
Моя Верочка!
Мама мне написала, что она недовольна моим предстоящим замужеством. Если к свадьбе Музаффер сумеет получить отпуск, мы надеемся провести наш медовый месяц дома.
Я очень счастлива, очень…
Твоя Натали С.
Дорогая Верочка!
В этом месяце мы должны были пожениться. Но появились некоторые препятствия. Мать Музаффера согласна на наш брак при условии, что я приму мусульманство. Музаффер очень расстроен, говорит, что для него это не имеет никакого значения, но он не хочет обижать мать. Для меня это тоже не имеет значения… Слава богу, что я не мужчина, а
Твоя Натали С.
Дорогая Вера!
Я тебе послала приглашение на нашу свадьбу. Ты, наверное, получила его. Теперь уже ты не сможешь называть меня «Натали». Став мусульманкой, я отныне зовусь Надиде. В газетах даже появились мои фотографии. Кроме того, я стала и турчанкой. По здешним законам иностранные женщины, выходя замуж за турок, становятся турецкими подданными.
Я не могу тебе передать, как я счастлива. Музаффер очень, очень хороший человек.
В прошлом месяце я купила шикарную машину. На ней мы отправимся в наше свадебное путешествие. Я очень радуюсь предстоящей встрече с тобой. Ты познакомишься с Музаффером. Он тебе понравится, Вера, я уверена… Ах, если бы и ты вышла замуж за турка, это было бы замечательно… Ладно, когда увидимся, поговорим обо всем подробно…
С надеждой на скорую встречу.
Твоя Надиде X.
Верочка моя!
В письме ты спрашиваешь, почему мы не приехали. Не смогли, пришлось отказаться от свадебного путешествия. Продала свою машину. Произошли удивительные вещи, которых мне никак не понять. Как только я перешла в турецкое подданство, меня перестали считать иностранным специалистом и лишили пяти тысяч лир в месяц. Я тебе писала, что мой начальник и муж Музаффер получает тысячу двести лир. Мне, как его помощнице, платят теперь всего восемьсот. Между тем я выполняю прежнюю работу. Вот какая произошла неприятность. Словно меня оштрафовали, тяжело оштрафовали за то, что я стала турчанкой… Но такой закон.
Наше жалованье в месяц составляет две тысячи лир. Когда мы поженились, мы сняли новый домик за девятьсот лир в месяц. Но теперь нам не прожить на наше жалованье. Продала автомобиль, и мы немного вздохнули. Конечно, пришлось отказаться и от свадебного путешествия.
Смотри не подумай, что я жалуюсь на свою жизнь. Я очень счастлива, Вера. Муж мой прекрасный человек, он меня очень любит. Я поняла, что без него не могу жить.
Деньги еще у меня есть. Ты знаешь, как я экономна. Мы с мужем работаем, живем счастливо.
Желаю успехов, целую тебя в глаза.
Твоя Надиде X.
Дорогая Вера!
Утром получила твое письмо. Большое спасибо. Ты спрашиваешь, почему я не взяла к себе маму. Знаешь ли, все изменилось. Я не смогла обставить наш дом, как хотела. Живем мы очень скромно. Не хочу, чтобы мама видела все это. Я ей писала, что мы всем обеспечены. К тому же она обижена на меня, что я перешла в мусульманство. Если она приедет и увидит, как все получилось, она расстроится. Но через некоторое время Музаффера повысят в должности, у нас будет на двести лир больше. Тогда я приглашу маму.
Мы с мужем и нашими друзьями готовимся к встрече Нового года. С радостью ждем ребенка. Не помню, писала ли я тебе, что собираюсь стать матерью.
Вера, не забывай меня, я не могу без твоих писем.
С грустью… Твоя Надиде X.
Моя Верочка!
Большое тебе спасибо за поздравительную телеграмму по случаю рождения моего Ахмеда. Мы назвали нашего ребенка в честь отца Музаффера. Он очень похож на своего отца, такой же черноглазый… Ахмед принес нам счастье, Музаффер получил повышение, теперь он получает тысячу четыреста лир плюс десять лир на ребенка. Но мне, наверное, придется оставить работу. Нянчиться с Ахмедом некому. Мы не можем взять в помощь мне женщину. Это дорого, да я никому и не доверю моего сыночка… Придется уйти с работы. Кроме того, моя свекровь говорит, что женщина, имеющая ребенка, не может служить. По-моему, она права… Нас стало трое, расходы увеличились, а доходы уменьшились…
От всей души желаю тебе большого счастья.
Твоя Надиде X.
Дорогая Вера!
Я очень опечалена. Мне так нужен близкий человек, сердечный друг. Я чувствую себя очень одинокой… Муж мой уходит в армию… На мою голову свалились новые несчастья. Я ничего не могу понять. Мне, оказывается, необходимо развестись с мужем. С ума можно сойти. По их закону, мужчина, женатый на иностранке, не может стать офицером. Знаешь, дорогая, чтобы Музаффер смог стать офицером, ему необходимо со мной развестись.
Когда мне об этом Музаффер сказал, я всю ночь проплакала… «Но мы любим друг друга, у нас есть ребенок, почему мы должны разводиться?» – взбунтовалась я. «Да и в конце концов, – сказала я, – я стала турчанкой, мусульманкой. Какая же я иностранка? Но мои возражения, слезы, мольбы – бесполезны… Все это так, но для военного чинопроизводства я, оказывается, не считаюсь турчанкой.
Музаффер тоже очень расстроен… «Какое значение имеет для нас формальная сторона дела, разведемся по решению суда, но будем жить вместе, как и прежде. Когда я отслужу, мы снова поженимся», – сказал он. Ведь, действительно, он прав… Для людей, которые любят друг друга, регистрация брака не имеет никакого значения, их нельзя разлучить. Но я все же чувствую себя обманутой. Я очень несчастна. Вчера Музаффер подал в суд на развод. Он скажет, что мы не можем ужиться. Мы нашли двух свидетелей, это наши друзья. Со свидетелями договорились, они скажут, что у меня тяжелый характер. После развода Музаффер сможет поступить в офицерскую школу. Обнимаю, целую, Вера. Не оставляй меня, я так несчастна.
Твоя Надиде X.
Дорогая Вера!
Пишу тебе из Анкары. Музаффер поступил в военное училище. Я переехала сюда, чтобы не оставлять его одного. Сняла маленькую комнатку. Конечно, на переезд ушло много денег – продала некоторые свои вещи. Музафферу жалованья не платят, и денег он дать нам не может. А я не могу работать – не с кем оставить ребенка. У меня остались еще небольшие сбережения в банке – попробую на них прожить.
Ахмед начал говорить, у меня прекрасный сынишка…
Как разведенная жена, я больше не ношу фамилию своего мужа. Имя мое все то же – Надиде, но фамилия девичья…
С пожеланием счастья.
Надиде С.
Верочка моя!
Несчастья преследуют меня. Оказывается, без регистрации нам нельзя жить вместе. Музафферу грозит это увольнением из училища. Таков закон. Но ведь это нелепость. Я сказала ему: «Наверное, я надоела тебе, и ты все это придумал, чтобы отделаться от меня!» Но Музаффер принес и показал мне закон. По этому закону, принятому в 1927 году, мужчина, женатый на иностранке или живущий с женщиной без регистрации брака, не может стать офицером. Меня больше всего гнетет то, что меня называют иностранкой. «Какой мы наносим вред?» – спросила я. Оказывается, если Музаффер будет жить со мной, то может появиться возможность для шпионажа. Когда я об этом узнала, несколько дней плакала. Каким шпионажем могу я заниматься? У нас есть знакомый майор, он родился и вырос в другой стране, до двадцати лет состоял в ее подданстве, затем переехал в Турцию и стал военным. Я сказала, что раньше он тоже был подданным другой страны. «Он по крови турок», – ответили мне. «Ну, и что из этого, разве турок не может быть завербованным?» – спросила я. У Музаффера есть приятель, армянин – офицер медицинской службы. Есть у нас еще один знакомый, депутат Национального собрания, хотя он грек…