Избранное

Бродский Иосиф Александрович

1972г.

НАБРОСОК

Холуй трясется. Раб хохочет. Палач свою секиру точит. Тиран кромсает каплуна. Сверкает зимняя луна. Cе вид Отечества. Гравюра. На лежаке Солдат и Дура. Старуха чешет мертвый бок. Се вид Отечества. Лубок. Собака лает, ветер носит. Борис у Глеба в морду просит. Кружатся пары на балу. В прихожей - куча на полу. Луна сверкает , зренье муча. Под ней, как мозг отдельный, туча .... Пускай художник, паразит, Другой пейзаж изобразит.

1971-й год

Птица уже не влетает в форточку, Девица, как зверь, защищает кофточку. Поскользнувшись о вишневую косточку, Я не падаю: сила трения Возрастает с падением скорости. Сердце скачет, как белка в хворосте Ребер. И горло поет о возрасте. Это уже старение. Старение. Здравствуй, мое старение. Крови медленное струение. Некогда стройное ног строение Мучает зрение. Я заранее Область своих ощущений пятую Обувь скидывая, спасаю ватою Всякий, кто мимо идет с лопатою, Ныне объект внимания. Правильно! Тело в страстях раскаялось. Зря

оно пело, рыдало, скалилось. В полости рта не уступит кариес Греции древней, по крайней мере. Смрадно дыша и треща суставами Пачкаю зеркало. Речь о саване Еще не идет. Но уже те самые, Что тебя вынесут, входят в двери. Здравствуй, младое и незнакомое Племя! Жужжащее, как насекомое, Время нашло, наконец, искомое Лакомство в твердом моем затылке. В мыслях разброд и разгром на темени. Точно царица - Ивана в тереме, Чую дыхание смертной темени Фибрами всеми я жмусь к подстилке. Боязно! То-то и есть, что боязно. Даже когда все колеса поезда Прокатятся с грохотом ниже пояса, Не замирает полет фантазии. Точно рассеянный взор отличника, Не отличая очки от лифчика, Боль близорука, а смерть расплывчата, Как очертания Азии. Все,что я мог потерять, утрачено Начисто. Но достиг я начерно Все, чего было достичь назначено. Даже кукушки в ночи звучания Трогает мало - пусть жизнь оболгана Или оправдана им на долго,но Старение есть отрастание органа Слуха, рассчитанного на молчание. Старение! В теле все больше смертного То есть ненужного жизни. С медного Лба исчезает сияние местного Света. И черный прожектор в полдень Мне заливает глазные впадины. Силы из мышц у меня украдены. Но не ищу себе перекладины: Совестно браться за труд Господен. Впрочем , дело , должно быть, в трусости. В страхе . В технической акта трудности Это - влияние грядущей трупности: Всякий распад начинается с воли, Минимум коей - основа статики. Так я учил, сидя в школьном садике. Ой, отойдите, друзья-касатики! Дайте выйти во чисто поле! Я был как все. То есть жил похожею Жизнью. С цветами входил в прихожею. Пил. Валял дурака под кожею, Брал, что давали. Душа не зарилась Не на своё. Обладая опорою, Строил рычаг. И пространству в пору я Звук извлекал, дуя в дудку полую. Что бы такое сказать под занавес?! Слушайте, дружина, враги и братия! Всё, что творил я, творил не ради я Слезы в эпоху кино и радио, Но не ради речи родной,словесности. За каковое реченье - жречество /Сказано ж доктору: сам пусть лечится/ Чаши лишились в пиру Отечества, Нынче стою в незнакомой местности. Ветренно. Сыро, темно и ветренно. Полночь швыряет листву и ветви на Кровлю. Можно сказать уверенно: Здесь исключаю я дни, теряя Волосы, зубы, глаголы, суффиксы, Черпая кошкой, что шлемом суздальским, Из океана волну, чтобы сузился. Хрупай рыбу, пускай сырая. Cтарение! Возраст успеха, знание Правды. Изнанки её. Изгнания. Воли. Ни против её, ни за неё Я ничего не имею. Коли ж Переборщит - возоплю: нелепица Сдерживать чувства. Покамест - терпится. Ежели что-то во мне и теплится, Это не разум, а кровь всего лишь. Данная песня не вопль отчаянья. Это - следствие одичания. Это - точней - первый крик отчаянья, Царствие чьё представляю суммою Звуков, исторгнутых прежде мокрою, Затвердевшей нынче в мёртвую Как бы натуру гортанью твердую. Это и к лучшему. Так я думаю. Вот сие то, о чем я глаголю: О превращении тела в голую Вещь! Ни горе не гляжу, ни долу я, Но в пустоту, чем её не высветили. Это к лучшему. Чувство ужаса Вещи не свойственно. Так что лужица Подле вещи не обнаружится, Даже если вещица при смерти. Точно Тезей из пещеры Миноса, Выйдя на воздух и шкуру вынеся, Не горизонт вижу я - знак минуса К прожитой жизни. Острей, чем меча Лезвие это, и им отрезана Лучшая часть. Так вино от трезвого Прочь убирают, и соль от пресного. Хочется плакать. Но плакать нечем. Бей в барабан о своём доверии К ножницам, в коих судьба материи Скрыта. Только размер потери и Делает смертного равным Богу. /Это суждение стоит галочки даже в виду обнажённой парочки/ Бей в барабан пока держишь палочки С тенью своей маршируя в ногу!

18.09.82

В ОЗЕРНОМ КРАЮ

В те времена, в стране зубных врачей, Чьи дочери выписывают вещи Из Лондона, чьи стиснутые клещи Вздымают вверх на знамени ничей Зуб Мудрости, для, прячущей во рту, Развалины почище Парфенона, Шпион, лазутчик, пятая колонна Гнилой цивилизации - в быту Профессор красноречия - я жил В колледже возле Главного из Пресных Озер, куда из водорослей местных Был призван для вытягиванья жил. Всё то, что я писал в те времена, Сводилось неизбежно к многоточию. Я падал, не расстёгиваясь, на Постель свою. И ежели я ночью Отыскивал звезду на потолке, Она, согласно правилам сгоранья, Сбегала на подушку по щеке Быстрей, чем я загадывал желанье.

1972

НА СМЕРТЬ ДРУГА

Имя реку тебе - потому что не станет за труд Из-под камня тебя раздобыть - от меня, анонима, Как по тем же делам: потому, что и с камня сотрут, Так и в силу того, что я свержу, и, камня помимо Чересчур далеко, чтоб тебе различать голоса На эзоповой фене в отечество белых головок. Где на ощупь и слух наколол ты свои полюса В мокром космосе злых корольков и визгливых сидовок. Имя реку, тебе, сыну вдовой кондукторши от То ли Духа святого, то ли поднятой пыли дворовой, Похитителю книг,

сочинителю лучшей из од На паденье А.С. в кружева и к ногам Гончаровой, Слововержцу, лжецу, пожирателю мелкой слезы, Обожателю змей в колонаде жандармской кирзы, Одинокому сердцу и телу бессчетных постелейДа лежится тебе, как в большом оренбургском платке, В нашей бурой земле, мелких труб проходимцу и дыма, Понимавшему жизнь, как пчела на горячем цветке, И замерзшему насмерть в параднике Третьего Рима. Может лучшей нам нету калитки в Ничто. Человек мостовой, ты сказал бы, что лучше не надо, Вниз по темной реке уплывая в бесцветном пальто. Чьи застежки одни и спасали тебя от распада. Тщетно кто-то трубит на верху в свою дудку протяжно. Посылаю тебе безымянный протяжный поклон С берегов неизвестно каких.Да тебе и не важно.

1973

ПОЛДЕНЬ В КОМНАТЕ

Полдень в комнате.Тот покой, Когда наяву как во Сне, пошевелив рукой, Не изменить ни чего. Свет проникает в окна, слепя. Солнце, войдя в зенит, Луч кладет на паркет , себя Этим деревенит. Пыль, осевшая на порах скул. Калорифер картав. Тело, застыв, продлевает стул, Выглядит как кентавр.

2 Вспять оглянувшиеся : тень, затмив Профиль, чье ремесло Затвердевать, уточняет миф Повторяя число Членов. Их переход от слов К цифрам не удивит. Глаз переводит, моргнув, число в Несовершенный вид. Воздух, в котором ни встать, ни сесть, Ни, тем более, лечь, Воспринимает 4 , 6, 3 лучше, чем речь.

3 Я родился в большой стране, В устье реки. Зимой Она всегда замерзала.Мне Не вернуться домой. Там ,заглядевшись на девку, "ах" Произносит корнет. В цифрах есть нечто, чего в словах, Даже крикнув их, нет. Птица щебечет, из-за рубежа, Вернувшись в свое гнездо. Муха бьется в стекле, жужжа Как 80 , или 100 .

4 Там был город, где благодаря Точности перспектив Было вдогонку броситься зря, Что-нибудь упустив... Мост под замерзшей рекой уже Сталью своих хрящей Мысли рождал о другой зиме. Т.Е. зиме вещей.

7 Твердые вещи всегда тверды В некоторых пределах.Свет Им сообщает углы, черты, В сумерках -силуэт. Взвившись из воздуха, то есть из Небытия, рука Гладит поверхность предмета - и с Легкостью мотылька Чувство реальности и т.д. Пряча в пыльной горсти, Возвращаемся в воздух, где Твердого не найти ...

8 Там были комнаты.Их размер Порождал ералаш. От чего потолок, в чей мел Взор устремлялся ваш, Только выигрывал. Зеркала Копили там до темна пыль, Осевшую,как зола Горкуланума, на Обитателей, стопки книг, Стулья: в окне - слюда Инея. То , что случилось в них, Случалось в них навсегда.

9 В будущем цифры рассеют мрак. Цифры не умира. Только меняют порядок,как Телефонные номера. Сон их, вечным пером привит К речи, расширит рот, Удлинит алфавит: Либо наоборот. Что будет выглядеть, как мечтой Взысканная земля Синий , режущей глаз чертойГоризонтом нуля.

10 Или - как город, чья красота, Неповторимость чья Отражением своим сыта, Как Нарцисс у ручья. Так размножается камень, вещь, Воздух. Так зрелый муж, Осознавший свой жуткий вес, Не избегает луж. Так отчаянно по лицу Памяти пятерней скребя, Ваше сегодня, под стать слепцу, Опознает себя.

11 Все, что я говорю, могло Быть сказано про меня. Я - лишь действующее стекло, Отражение дня. Я готов говорить точь в точь Коридор, календарь, Комнату в полдень, число и проч.Пишу для взгляда в даль. Так сильнее, чем детский визг, Вас терзает мотив, Что издает грамофонный диск, Двигаться прекратив.

12 В будущем, суть в амальгаме, суть В отраженном вчера В столбике будет падать ртуть, Летом жужжит пчела. Там будут площади с эхом, в сто Превосходящим раз Звук.Что только повторит то, Что обнаружит глаз. Я не умру, когда час придет. Но посредством ногтя С амальгамы меня сотрет Какое-нибудь дитя. Знай, что более мясо, плоть Искренний звук , разгон Мысли ничто не повторит,

Хоть наплоди легион. Но, как звезда через тыщу лет, Ненужная никому, Что не источает свет, Как поглощает тьму,Следуя дальше, чем тело, взгляд Глаз, уходя вперед, Станет назад посылать подряд Все, что в себя вберет.

НОВЫЙ ЖЮЛЬ ВЕРН

Безупречная линия горизонта, без какого-либо изъяна Корвет разрезает волны профилем Ференца Листа. Поскрипывают канаты. Голая обезьяна С криком выскакивает из кабины натуралиста. Рядом плывут дельфины. Как однажды заметил кто-то Только бутылки в баре хорошо переносят качку. Ветер относит в сторону окончание анекдота, И капитан бросается с кулаками на мачту. Порой из кают-компании раздаются аккорды последней вещицы Брамса Штурман играет циркулем, задумавшись над прямой Линией курса. И синеющее впереди пространство Смешивается в подзорной трубе с оставшимся за кормой.

2 Пассажир отличается от матроса Шорохом шелкового белья, Условиями питания и жилья, Повторением какого-нибудь бессмыленного вопроса. Матрос отличается от лейтенанта Отсутствием эполет, Количеством лент, нервами, Перекрученными на манер каната. Лейтенант отличается от капитана Нашивками, выражением глаз, Фотокарточкой Бланш или Франсуаз, Чтением "Критики чистого разума", Мопасана и "Капитала" . Капитан отличается от Адмиралтейства динокими мыслями о себе, Отвращением к синеве, Воспоминаниями о длинном уик-энде, Проведенном в имении тестя. И только корабль не отличается от корабля. Переваливаясь на волнах, корабль Выглядит одновременно как дерево и журавль, Из-под ног которых ушла земля.