Избранное

Эллис Владислав Валентинович

БОЦМАН

Греческой галерою баркас, Мне казался в утреннем багрянце. Удаляет боцманский приказ, Шваброю неловкость новобранца. Знахарей таких на суше нет; Теплотой души, и крепким басом, Из чертежки вынутый скелет, Боцман облепил упругим мясом. Чтобы не быть пасынком семьи, Я рубил шаги в попад с прогрессом; После скуки ВУЗовской скамьи, Драил палубу с научным интересом. В гавани сгущался тихий мрак. Нравы флота славили речисто, К Вам пришли гурьбой на полубак, На носу оставив гармониста. Тропами

тропической страны, От того, что было не уйдете. Навсегда, с хорошей стороны, Я запомнил боцмана «на флоте»!!!!!

КНОПКИ И ЧЕЛОВЕК

Порывы все тише и тише, В сердце тоской объятом. Ведь теща под новой крышей, Стирает белье автоматом! Куда ж тут до встречи с другом, Мечтам о родном и далеком. Загнала, засыпала вьюга Его вещевым потоком. Гнетет вещевое бремя, (К нему неимущий падок), Украло тихое время, Чтоб чувства сложить в порядок. И пряча прошедшее слишком В загон устремился узкий: Сегодня забыл детишкам Слово сказать по-русски! И мчася галопом резким, Застрял он в болоте топком. Привязанным стал довеском Ко всем этим ручкам и кнопкам!

РЕДКИЙ ГОСТЬ

Где довольством сверкают дачи, И не знают, что значит злость, Где годами не слышали плача Появился с котомкой гость! И одна пожилая дама Быть приятной была не прочь, На собраньи сказала прямо, Что бедняге нужно помочь. Подаяний посыпались тысячи, И справлялись, смирновку ли пьет. Ведь такой симпатяга нищий Проходил там не каждый год. А бродяга, сначала робко, А потом во всю мощь зубов, Истреблял шоколад в коробках, Проверял добротность обнов. И пошел напролом без оглядки, Раз добравшись в такую страну. Благовейно чесали пятки Отходящему парню ко сну!!!!

В ПУТИ

Он скупердяй. В пути снимает дань, С любовных встреч, и встреч на узкой тропке, Несет с собой, хорошее и дрянь, И не в мешке, а в черепной коробке. В стране чудес обдуманно осев, Ошеломил мошенников речисто; Перепродав воронежский напев, Поджарым леди за сонету Листа. Уйти за грань земного не готов, В груди избыток смелости и дури, И по бульварам дальних городов, Бредет в чужой и вывернутой шкуре. Все до конца останется при нем, Не вырвет в душу вросшие излишки; Для грусти дом сожженный под Орлом, А для утехи банковские книжки.

НАГРУЗКИ

Нет без трудностей утех, И особенно по-русски, Без ухабов и нагрузки Подниматься в гору грех. В ранце легком и пустом Нам в походе толку мало, Пусть там будет жезл маршала, Или Лермонтова том. Для закваски нужен гнет, Чтоб в душе бурлили чувства; Без давленья и капуста Не закиснет, а сгниет. По чужим, порожняком, В никуда ведущим рельсам, Не удастся, как ни целься, Обойти дожди и гром.

РОДНАЯ РЕЧЬ

Чем дальше на Запад идем, Родная нужней во сто крат. Нам речь из подвала проем В черемухой пахнущий сад. Поющую диво красу Неси как в ночи огонек. Речь стежка в дремучем лесу, В старинный ведет теремок. Не втиснешь ее в перевод. Хоть как ни люби, никогда, Чужая тебя не поймет, Хотя и ответила: «Да». Покуда печальный эстет, На этой земле не исчез, Над Волгой упрямое «Нет», Желанней английского «Ес».

ТАЙНА

Настеж не откроете сердца, В каждом часть чарующая скрыта Чистая, от мусорного быта Охраняться будет до конца. Вроде растворился человек, В комсомоле, на бюро ячейки, Как скребут, но не найдут лазейки, В феями навеянный отсек. Даже силой ласки и вина, Не смогла настойчивая фея, Душу тормоша, любовью грея, Растопить до розового дна. Вор в хрустальный замок не проник, Унесет без порчи, потихоньку, Как златую на зубах коронку, Если прозевает гробовщик.

В ГОСТЯХ

В чужой гостиной от блохи В штанах не сыщешь избавленья. Читали длинные стихи, А гость расхваливал варенье. Болели темою другой, Забыв сказать поэту «браво!», Назвали лучшею порой Крестьянства, крепостное право. Живой стихии вопреки Пропели (после оды шпротам): «С каким восторгом мужики На пашне обливались потом». Дивана груз мечтая млел, Хозяйка вечера речиста: «Счастливый горничной удел, Ботинки чистить гимназиста». Другим словам пройти не в мочь, Сквозь позолоченное сито: «Мадам, позвольте вашу дочь Поставить прачкой у корыта».

ПЕЧАЛЬ

У предвечного порога, Жду как влюбленные мечту, Твою в печали доброту Я после грохота дневного. От современности остыну, Меня печаль в твоих глазах Со скал сведет, на тормозах, Без качки, в тихую равнину, В тобою сглаженную даль. Там после каждого успеха, Мне отдых, тихая утеха Твоя хорошая печаль. В тиши скажу тебе спасибо, Сюда бы не дошел один. Как телу нужен витамин, Нужна душе печали глыба, Неповторимая вначале Сойдет со временем к нулю. Скажу стандартное «люблю» И нет следа твоей печали.

ЛЫЖИ

Римме Колякиной

Купол неба синий, Розовые лица. Говорящий иней На больших ресницах. Там, в блаженстве снежном, На лесной тропинке, На румянце нежном Таяли снежинки. Вместе с лыжным бегом, Снег на повороте Вихрем. С первым снегом Вы опять прийдете, Прелесть прежних весен Повторить зимою. Свежесть снежных сосен Унести с собою. Снег в лесу растает, Время к лету ближе; След в душе оставят, Все четыре лыжи.