Избранные письма. Том 1

Немирович-Данченко Владимир Иванович

{383} Признаться, мне реальная толпа изрядно надоела — оттого я это и придумал. Но, может быть, это никуда не годится.

2-й акт «Иванова» все-таки приходится мне мизансценировать, так как у Василия Васильевича туго идет Лебедев и ему некогда[905]. Поэтому, кроме «Там, внутри», вероятно, не дотронусь до Метерлинка.

До свидания. Обнимаю Вас и крепко целую ручки Марье Петровне.

Ваш В. Немирович-Данченко

182. К. С. Станиславскому[906]

14 октября 1904 г. Москва

Дорогой Константин Сергеевич!

Может быть, я Вас сегодня

не увижу, поэтому пишу. Мне хочется и сказать Вам, что я совершенно понимаю Ваше изнервленное состояние в настоящее время, и в то же время поддержать Вас в необходимости бодрого участия в театре. Я говорю об «Иванове». Я отложил «Иванова» наперекор желанию почти всех наших. Совершенно сочувствуя Вам, наши говорили мне, что если Вы не сможете играть завтра первое представление «Иванова», то так же не сможете и во вторник, поэтому, дескать, нет надобности откладывать и подвергать театр значительным убыткам. Я посмотрел на дело несколько иначе. Я думаю, что выигрыш времени здесь много значит. Говорю Вам вполне откровенно: по-моему, Вам необходимо время, чтоб не только улеглись в Вас первые волнения постигшего Вас горя, но и для того, чтобы Вы за эти дни нашли несколько часов подучить роль. Ведь Вы с самой поездки в деревню к покойной Елизавете Васильевне не брали тетрадь в руки[907]. Репетируй Вы сегодня и играй завтра, — Вам бы так и не удалось это сделать. И пьеса была бы подвергнута огромному риску, двойному риску. То, что вся зала отлично понимала бы Ваше состояние и вполне сочувствовала бы ему, — нисколько не спасло бы спектакля. Понимать и сочувствовать — это одно, а воспринимать спектакль — {384} это другое. Не Вам объяснять важность исхода «Иванова», Вы сами лучше нас всех понимаете это. Вот как я и угадываю Вашу психологию: прежде всего Вам нужно привести в порядок свои перебитые нервы. Я уверен, что через 5 дней они будут лучше, несмотря даже на то, что в эти 5 дней пройдут похороны. Кроме того, Вы найдете время подучить роль. Наконец, я приведу в полный порядок декорационную и бутафорскую часть.

Дай бог, чтоб исход «Иванова» утешил Вас и в смысле успеха пьесы и в смысле успеха Вашей роли.

Ваш В. Немирович-Данченко

183. К. С. Станиславскому[908]

Октябрь 1904 г.

Дорогой Константин Сергеевич!

Ваше письмецо карандашом взволновало меня. Трудно Вам будет еще только некоторое время. То полугодие, надо рассчитывать, для Вас будет совсем легкое. По крайней мере в смысле спектаклей. А если даже понадобится полный покой и по утрам, — то, может быть, Найденов даст нам «Авдотьину жизнь», и тогда, как ни печально это будет, но отложим миниатюры[909]… С «Авдотьиной жизнью» сезон пройдет крепко[910]…

Но пока?!.

И вот еще что я должен сказать. Вам, может быть, кажется, что я не хочу участвовать в работе по миниатюрам. Это не так. Во-первых, и самый выбор я предоставил Вам, потому что это Ваша мысль и я не хотел бы даже в небольшом отделении насиловать ее. Во-вторых, я готов отдать все вечера, но участвующие в миниатюрах заняты каждый вечер, а и «У монастыря» нельзя репетировать по вечерам, даже сценами, — все почти заняты в спектаклях. Наконец, я рассчитываю приготовить «У монастыря» настолько заблаговременно, чтобы вступить Вам на помощь по чисто технической части, когда будут установки декораций, света, звуков и проч.

Между прочим, мы ведь имеем запасных три дня, то есть можем поставить спектакль не 17-го, а 20-го. Дальше уже идти некуда.

{385} Рассказы прочел все.

«Мертвое тело» — очень хорошо в смысле лиризма декорации.

Но прежде всего декорации. А ведь из «Дружков» не подходит?[911]

«Унтер Пришибеев» — прямо великолепно. Цензура почеркает кое-что, но это ничего. Кто «унтер»? Или Вы, или Лужский.

«На чужбине» — тоже отлично (Лужский и Андреев?), но мелко, мимолетно. Хорошо среди четырех рассказов.

«Хамелеон» — не успеем декорацию сделать и проч.

«Мечты» — не выйдет, по декорации. Наверное не выйдет.

Нельзя ли программу составить из пяти рассказов (выбрать четыре)

1) «Злоумышленник» (Вишневский, Громов)

2) «Мертвое тело» (Логинов, Шадрин, Адашев)

3) «Унтер Пришибеев» (?)

4) «Хирургия» (Москвин, Грибунин) и

5) «На чужбине» (Лужский, Андреев)[912].

Ваш В. Немирович-Данченко

184. К. С. Станиславскому[913]

24 октября 1904 г. Петербург

Телеграмма

Петербург,

1904 г. октября 24

Прочтите товарищам пайщикам. Умоляю послушаться меня. Следующий спектакль должен быть «Авдотьина жизнь» в трех актах и большое отделение эскизов. Последнего акта Найденова совсем не надо[914]. Пьеса будет талантливым и художественным протестом против стоячей лужи и стремлением к свету простой необразованной женщины. Непростительно пренебрегать таким благодарным и благородным моментом. Я примусь за Найденова, Вы за эскизы[915]. Я принял в расчет все соображения, готовые декорации для Ярцева[916], но: рискованность пьесы и неясность, как разыграются роли, современное настроение общества и его ожидания от нашего театра, необходимость ноябрьского успеха, иначе опять на полтора {386} месяца уныние, уверенность в крепкой интересной раздаче ролей у Найденова. Мне здесь нечего делать, но прошу позволения еще два дня выспаться, я давно не спал хорошо.

Немирович-Данченко

185. А. П. Ленскому[917]

Октябрь 1904 г. Москва

Милый Саша! Если ты захочешь как-нибудь посмотреть «Иванова» или вообще зайти к нам в театр, то имей в виду, что я отдал распоряжение в конторе (ход или со двора, или с бокового подъезда), чтобы тебе во всякий спектакль дали место — либо режиссерское, либо какое-нибудь из казенных, либо пустили в директорскую ложу. Так что, когда вздумается, сразу к 8 час. и приди.

Твой В. Немирович-Данченко

186. К. С. Станиславскому[918]

1904 – 1905 гг.

Милый Константин Сергеевич!

Хочется мне сказать Вам под свежим впечатлением моих дум… Третий день принимаюсь писать, каждый раз под новым наплывом все тех же дум, все откладываю, а между тем все идет по-старому.

Вот что я хочу сказать, милый и любимый Константин Сергеевич.

Вы не правы. Вы совершенно не правы. Кроме того, Вы не справедливы. И оттого, что Вы не правы и не справедливы, Вы придираетесь, путаете других и ужасно нервите и путаете себя. Вы — большой. И если большой путает, то происходит невероятная сумятица.

Обо мне. Вы думаете, что я сейчас в ленивом настроении. Очень заблуждаетесь. Я полон энергии, но я деликатно во {387} всем уступаю Вам, а Вы толкаете меня то в правую сторону, то в левую. И в то же время Вы думаете, что я и ленюсь и мешаю Вам.