Избранные письма. Том 2

Немирович-Данченко Владимир Иванович

Я на этом остановился вот почему. В Вашем письме мелькнула фраза: «все это возникает в связи с вопросами о певческой культуре нашего актера». И так как эта фраза последовала за Моцартом и Доницетти, то я опять «насторожился». Ай-ай, не хочет ли Павел Александрович, чтоб у нас запели так, как требует «знаменитый учитель»?

Надеюсь, Вы не сделаете из этого всего вывод, что я готов мириться с пением фальшивым или не ритмическим.

У меня большая надежда на Столярова. Бакалейников очень понимал, что я хочу, но он был в оперном деле невежествен. Брон сделал вид, что понимает. Столяров, кажется, сильно нащупывает, но крепко как будто еще не задумывался и во всяком случае хочет. И как будто верит мне глубоко, то есть

даже неясно понимая меня — верит, а не как Брон, который из почтительности делал вид, что верит. На Столярова у меня надежда и на Остроумова. Это соединение может сделать много. А судя по Пермякову в «Тиле», начинаю верить и в Мордвинова[850]. Хотя он, кажется, еще никогда не ставил перед собой этот вопрос.

Я бы просил Вас поделиться с ними этими моими напоминаниями.

При выборе «Колоколов»[851] никто и не думал, что это будет спектакль-знамя. Такого спектакля еще надо искать. Но если мы ничего не будем делать, пока не найдем то, что обещает дать «серьезный социальный» спектакль, то, во-первых, много будем бездельничать, а во-вторых, очень часто ошибаться. Вот Вам «Тиль». Да и «Северный ветер» не очень оправдал ожиданий. Притом же не могу стать на Вашу точку зрения относительно Оффенбаха, про-Третьей империи, социального смысла канкана и т. д. Это все, дорогой Павел Александрович, от газеты, а не живой театральной психологии. Это утверждает спектакль в какой-то регистрации, но ничего не прибавляет к его реальному успеху. Канкан и при Наполеоне III был {385} просто канкан. Ничего ни политического, ни сатирического никто в нем не видел. Было отчаянно весело, приятно-неприлично — вот и все. А теперь канканом «Орфея» можно захватить как великолепным ритмом, вроде финала «Лизистраты», любопытным, веселым зрелищем. А о провале Империи забудут, даже если об этом сказали во вступительном слове.

Мы ведь много уже переговорили об Оффенбахе. Его еще труднее приспособить, чем «Колокола» («Ночь в Венеции» — Штрауса). Знаете ли Вы, что мне «Орфея в аду» делали четыре разных текста, пять писателей? Ничего не вышло. А если бы Вы знали, чего нам стоила «Перикола»! Может ли из «Колоколов» выйти большой спектакль? Это так трудно предрешить. Зависит от вложенных в него талантов. Но если minimum, по-Вашему, — занимательный спектакль, с приятной музыкой, с хорошей режиссерской выдумкой и — о?! — с отличной кассой, — minimum! — то чего ж еще желать? Надо энергично работать, не тратя времени на новые поиски. Это было без Вас, — как труппа тяготилась безделием. Если Вы скажете ей, что от «Колоколов» отказались, а ничего сейчас не дадите, то она придет в отчаяние. И Шебалин — пусть сейчас же начнет работать — и не заметит, как увлечется!.. (надеюсь, Григорий Арнольдович[852] прочел ему мои мечты[853]).

У Гальперина в том, что я получил, большой сдвиг[854]. Теперь текст становится на хорошую дорогу. Я дня через два пошлю все мои замечания и предложения. Но мне трудно — не знаю, как идет дальше.

«Пиковая дама»? А знает ли Борис Аркадьевич[855], что я собирался ставить «Пиковую даму»? Имею целый план. И требуется работа предварительная по тексту и перестановкам[856].

А жаль, что не используется для оперы драма Дадиани — помните, Вы читали? Грузинская. Экземпляр у Малиновской[857].

Жму Вашу руку. Привет всем.

Вл. Немирович-Данченко

{386} 461. П. А. Маркову[858]

22 октября 1931 г. Берлин

22 окт.

Дорогой Павел Александрович!

С большим удовлетворением прочел Вашу характеристику лица Музыкального театра. Очень точно и достаточно полно. Иногда я употреблял формулу: отыскивать в музыке человеческое и сценическую форму для этого. Вы правы, что «Девушка из предместья» — яркий тип нашего театра. (Жаль, что возобновление задерживается…)[859] Но от верной характеристики следующий шаг: не ошибиться в выборе того,

что подходит к нам. Тут имеются скользкие места. И не заметишь, как попал в такие дебри штампов, из которых чтобы выбраться, придется все время компромиссничать и не раскрывать содержание музыки все глубже (как в «Карменсите»), а насиловать самое характерное в ней. Сюда я относил до сих пор и Моцарта.

Боюсь, что флейта патриота окажется грузной для кружевной ткани Моцарта. Для патриотических задач, боюсь, флейта слишком скромный инструмент. Впрочем, не берусь судить заочно.

Против «Тоски» я всегда возражал, потому что для изображения и такого быта и таких страстей нет никаких средств, кроме сквернейших штампов. И не верю, что кто-нибудь сыграл, спел или поставил это без штампов. — Против «Севильского цирюльника» ничего не говорю, но если его ставит театр К. С. [Станиславского], то вопрос сразу закрывается. «Баттерфляй» и писалась и ставилась уже в преддверии нашего театра, — поэтому вполне подходит. «Отелло» можно поставить у нас отлично, — но, кажется, Малиновская ставит?..[860]

Не понимаю, что Вы спрашиваете о Шеншине и Гнесине. Я их совсем не знаю. Теоретически преподавание Гнесиных как будто было близко, но не на словах ли только? Не знаю.

Да, «Перикола» сильно съехала на банальную оперетку!..

В труппе вообще надо как можно чаще говорить об основных задачах театра, потому что Баратов режиссер исключительно {387} эксцентрический, с острыми, но наистариннейшими штампами.

Крепко жму Вашу руку.

Привет всем!

Вл. Немирович-Данченко

462. Из письма О. С. Бокшанской[861]

8 декабря 1931 г. Берлин

Берлин, 8 дек.

… Скажите Константину Сергеевичу, или Маркову, или Сахновскому мое мнение о пьесе на 15-летие. То, что собирали драматургов поговорить о теме, это хорошо. Но, во-первых, разговор может быть только о теме, а во-вторых, для этого достаточно двух бесед. А затем, ни в какие коллективные пьесы я не верю. Писать должен один. Этот один может сам сойтись с другим, но и этого не советую. Писать он должен на такую тему, которая его захватила, его, а не Маркова, Сахновского, Бубнова, Литовского и т. д. Пьеса должна быть просто отличная: тема — стопроцентно октябрьская, а не непременно юбилейная. Поэтому я бы предложил просто заказ такой пьесы кому-то; или заказ двух таких пьес двум кому-то, двум авторам. Почему бы не быть двум таким пьесам? Но определенный заказ. Кому? Из всех пишущих для сцены я чувствую драматурга настоящего пока только в трех — Булгаков, Афиногенов и Олеша. Ввиду стопроцентности на первом месте у меня — Афиногенов.

Я бы заказал Афиногенову и Олеше. Какая из них будет более подходящая к юбилейности — это скажется впоследствии. Но играть обе.

Вообще пьесы на торжественный случай никогда не удавались. Если некоторые из шекспировских удались, то прежде всего потому, что он писал один. А Глинке «Жизнь за царя» никто не заказывал, а уж на что рас-пере-юбилейная вышла![862]

Ваш Вл. Немирович-Данченко

{388} 463. И. Я. Судакову[863]

11 декабря 1931 г. Берлин

11 декабря

Берлин

К празднику театра — постановке «Страха».

Я хотел бы, чтобы на этом празднике я не был забыт; чтоб помянули меня не по действиям моим, а по желаниям[864].

Верю в автора и желаю ему такой жизни, которая помогла бы расцвету его писательской личности.

С любовью вспоминаю работу наших отличных середняков и прекрасных стариков и желаю им всем удачи и радостного удовлетворения[865].

Вл. Немирович-Данченко