Избранные произведения в 2-х томах. Том 2
Шрифт:
Свершилось чудо: один рабочий выточил оси шасси, другой установил автопилот, третий провёл провода к лампочкам на кончиках крыльев. Каждый сделал всего несколько движений, привычных, почти автоматически знакомых операций, но рабочих много, и труд всех, вместе взятых, породил красивую, мощную машину — современный самолёт.
— Интересно, можешь узнать в этой машине хоть одну деталь, которую сделал лично ты? — спросил Феропонт.
— Они все внутри самолёта, но я точно знаю свою работу,
— Выходит, твоя индивидуальность полностью нивелирована, — торжествующе изрёк Феропонт. — Вот что делает с человеком современная техника!
— Ты не прав. Индивидуальность всегда остаётся индивидуальностью.
— Где ты её увидел? Необходим стандарт и только стандарт. И чем он строже, тем считается лучше. Именно поэтому я недолюбливаю технику. Она обезличивает человека, а я хочу быть личностью…
— Не обезличивает. Конечно, детали должны быть абсолютно стандартными, полностью отвечающими чертежам и техническим требованиям, но сколько ты их сделаешь — не ограничено никем. Вот тут-то и начинается твоя индивидуальность.
— А-а-а, — пропел Феропонт. — Этот мотивчик я слышу с детских лет: соцсоревнование, инициатива, сознательность…
— Ну, а в самом деле, разве не в почерке, не в стиле работы и мастерстве каждого рабочего заключается его индивидуальность? — спросил Лука.
— А тебе, как видно, здорово не хочется быть стандартным. — Феропонт снисходительно улыбнулся. — Ты всего лишь один из миллионов токарей страны, и все вы похожи друг на друга, как поршни в моторе.
— Нет, когда ты станешь токарем, то не будешь походить на меня.
— Что правда, то правда. К счастью, быть токарем, как тебе известно, я не собираюсь.
— Возможно, — спокойно согласился Лука.
— Тебе это безразлично?
— А ты хотел, чтобы я проливал горькие слёзы? Ну что ж, одним токарем на свете будет меньше. Зато ведь появится композитор.
Тень откровенной иронии послышалась в этих словах, и Феропонт насторожился. Держи ухо востро с этим Лукой Лихобором. Всё пока идёт как-то не так. Дома всё представлялось куда проще и легче.
— Смотри, смотри! — восторженно проговорил Лука, оборвав мысли Феропонта.
К самолёту, который стоял у начала длинной бетонной дорожки, подошли четверо в синих комбинезонах. Сдержанные, серьёзные, торжественные люди.
— Лётчики?
— Они.
По узенькой лесенке лётчики поднялись в самолёт, крепко прикрыли за собой овальные двери, и всё замерло на аэродроме.
— Почему так долго? — От нетерпения Феропонт переминался с ноги на ногу.
— Надевают парашюты. Первый испытательный полёт.
— Первый испытательный, — задумчиво повторил: юноша. — Звучит: первый испытательный полёт.
— Вот именно.
— И всё-таки дешёвая романтика, — спохватился Феропонт. — Ведь тысячу раз проверено и перепроверено. — Он снова входил в свою роль. — Я уверен, они посмеиваются над этими парашютами, просто выполняют инструкцию… А в самолёте — всё точно.
— Верно, — сказал Лука. — Люди ни в чём не ошиблись, но в исключительных случаях где-то ошибиться мог металл…
— Ну, так будет просто несчастный случай, не больше. Ты же не думаешь, шагая по улице, что тебе на голову с крыши свалится кирпич?
— События, которыми невозможно управлять разумом, счастливые они или нет, самые опасные, к твоему сведению.
— Ты, оказывается, философ.
— Просто я старше тебя на десять лет.
— Когда в споре не хватает аргументов, всегда ссылаются на перевес в возрасте.
— А мы с тобой, собственно говоря, и не спорили.
Левый пропеллер самолёта медленно, будто нехотя ожил, описал круг, затем на мгновение стал похож на человека, который испуганно замахал руками, и вдруг исчез, растворившись в сумасшедшей скорости вращения. Тогда шевельнулся, разгоняясь, правый. Самолёт стоял, как нетерпеливый конь, сдерживаемый невидимыми удилами, готовый к взлёту, к движению.
— Сейчас пилот попросит: «Разрешите взлёт», и руководитель полётов, он сидит вон там, в стеклянной башенке, ответит: «Взлёт разрешаю», — сказал Лука.
— На всё необходимо просить разрешение. Просто зло берёт, — искренне возмутился Феропонт.
— Да, в авиации дисциплина железная. Но ты ошибаешься, разрешение нужно далеко не на всё.
— Интересно, а на что же, например, не надо?
— Например, на то, чтобы полюбить девушку, или написать новую песню, или…
— Перевыполнить пятилетний план, — усмехнувшись, подсказал Феропонт.
— Да, — серьёзно согласился Лука. — На это тоже разрешения не требуется!
Самолёт двинулся с места, покатился по жёсткому бетону, потом его нос немного приподнялся, скорость придала силу крыльям, и они легко оторвали от бетонных плит тяжёлую машину.
— Хорошо взлетел, — вздохнул Лука. — Самолёт— это всё-таки красиво…
— Ты, оказывается, лирик.
— Нет. Я токарь. Пойдём, у меня сегодня много всяких дел.
— Каких? — Феропонту почему-то именно теперь не хотелось расставаться с Лукой.
— В техникум готовлюсь. И в завком нужно зайти…
— Государственная деятельность, — Тёмные глаза Феропонта насмешливо сощурились.
— Государственная не государственная, а пятьдесят две путёвки я сегодня. для нашего цеха получу. В Крым, на Кавказ, в дома отдыха, в санатории.
— Пятьдесят две?!
— А ты как думал? Профсоюз — сила. Ты когда-нибудь это почувствуешь.
— Выходит, не очень-то помогает твой высокий пост, в техникум идёшь, метишь дальше, в инженеры?
— Нет, просто в нашем цехе без технического образования трудновато. Плохо, когда не всё понимаешь. Самолёт — это впечатляет и волнует. Может, когда-то давным-давно наши предки умели летать… Инстинкт сказывается.