Избранные произведения. Том 4
Шрифт:
Не прошла Гаухар и половины пути, ей повстречался Исрафил Дидаров, одетый в добротное зимнее пальто и пыжиковую шапку.
– О, Гаухар-ханум, здравствуйте! Куда это вы держите путь? Даже не замечаете друзей.
– Ах, извините, Исрафил-абы, я задумалась, шла, опустив голову… Один мой ученик, Каримов, почему-то не явился в школу. Раньше не пропускал ни одного дня. Решила навестить его, узнать.
– Каримов? Это не сын Исхака?
– Да, кажется, отца Фуата зовут Исхаком, – вдруг встревожившись, ответила Гаухар. – Вы что-нибудь знаете?
– Не беспокойтесь, Гаухар-ханум, семье Исхака дали квартиру. Кажется, где-то в Ленинском районе. Между прочим, Исхак всем говорит, что ему помог
Исрафил Дидаров куда-то очень спешил, но всё же счёл нужным предупредить:
– Не ходили бы, право. Чего беспокоиться о посторонних людях, к тому же теперь счастливых! Ваше время так дорого.
Гаухар благодарно кивнула ему:
– Ничего, я ведь к своему ученику иду. – Посмотрела вслед Исрафилу, подумала: «Хороший человек этот Исрафил-абы, как он радуется за людей, а вот я позволяла себе думать о нём… Ладно, моё счастье, что он ни о чём не догадывается, а то и разговаривать не стал бы со мной». Гаухар ещё раз пожалела, что в недалёком прошлом плохо думала о Дидарове. Что поделать: если слово не воробей, вылетит – не поймаешь, так ведь мысль ещё неуловимей слова.
Она от души радовалась и тому, что муж сделал доброе дело. Ей приходилось бывать в квартире у Каримовых. Деревянный дом, одна комнатушка и кухня, теснота. У Каримовых трое или четверо детей, мать часто болеет. Наверно, обрадовалась, бедняжка, удобствам в новом доме – воде, газу, паровому отоплению. Всё это так облегчает жизнь.
И всё-таки Гаухар пошла на квартиру Каримовых по старому адресу. Пока не увидишь собственными глазами, неспокойно на душе. Каримовы действительно переехали, прежнюю квартиру уже заняли другие люди. Гаухар извинилась за беспокойство, сказала, кто она, зачем спрашивала о Каримовых.
День был светлый, мягкий. Не переставая радоваться за Фуата, Гаухар зашла по пути в магазины. Сегодня она приготовит замечательный ужин, Джагфар так любит мучное. Гаухар всегда приятно угодить ему, а теперь, после стольких переживаний, портивших ей настроение, Джагфару будет особенно радостно увидеть повеселевшее лицо жены, к тому же любимое блюдо на столе.
Дома Гаухар сняла пальто, поправила у зеркала причёску, надела поверх платья халат. Она уже несколько дней не убирала толком в квартире. Начала с того, что энергично протёрла тряпкой мебель, потом вымыла пол. Теперь можно и за ужин взяться. Она то и дело посматривала на часы: вот-вот должен явиться Джагфар. Гаухар не сдержала улыбку. У мужа есть привычки, забавные, а порой раздражающие, смотря по настроению Гаухар. Иногда, подойдя к дверям квартиры, он прислушается, потом осторожно откроет ключом дверь и так же неслышно войдёт в переднюю; не издав ни малейшего шороха, положит папку на столик, снимет пальто, шляпу, глядя в зеркало, поправит галстук. После этого «церемониала» Джагфар, ступая на носочки, подойдёт к двери, заглянет в комнату и вдруг, словно вынырнув из-под земли, встанет перед женой.
Эти его привычки Гаухар знает досконально. В прежние годы её всегда пугали невинные проделки мужа; вздрогнув всем телом, она вскрикивала: «Ах!» – и, схватившись за грудь, вскакивала с места. Джагфар в ответ улыбался и многозначительно грозил пальцем, потом, вытянув шею, заглядывал в дверь другой комнаты и, ещё раз осмотревшись, обнимал жену за плечи, усаживал на диван и принимался целовать.
– Зачем ты каждый день пугаешь меня? – тихо упрекала Гаухар.
Он, ещё крепче прижав её к груди, игриво, шёпотом напевал:
– Я отдал бы всё на свете за один лишь возглас: «Ах!»
Этот человек умел быть серьёзным и сосредоточенным на работе, а придя домой, порой становился сущим ребёнком.
– У мужчины, женатого на красивой женщине, положение нелёгкое. Единственное средство защиты – это припугнуть жену.
После таких выходок Гаухар иногда отчитывала мужа, а чаще хохотала вместе с ним. Сегодня Гаухар особенно весело смеялась.
Прибранная квартира, ласки жены, вовремя приготовленный ужин окончательно разнежили Джагфара. Он ел с аппетитом, то и дело похваливая жену.
– Меня можно и не хвалить – продукты куплены в магазине, – а вот ты, – Гаухар признательно посмотрела на мужа, – действительно заслужил доброе слово. Говорят, Каримовым дали хорошую квартиру. Их сынишка Фуат учится в моём классе. Сегодня он не явился на уроки. Я забеспокоилась, после занятий направилась к ним. По дороге встретился мне Исрафил-абы и рассказал, что у Каримовых новоселье. Оказывается, это ты похлопотал за них.
– Значит, дали им квартиру? – отозвался Джагфар вроде бы равнодушно. – Ну, тут моя заслуга невелика, Гаухар. Я, как депутат, обследовал у них жилищные условия. Доложил в райсовете. Только и всего. Если хочешь знать, я обследовал десятки квартир. К сожалению, не всем дают, за кого хлопочешь. Всё ещё не хватает у нас квартир, чтобы удовлетворить всех нуждающихся.
– Ты ведь и сам, наверно, не для всех просишь?
– Это само собой. Ходатайствуем только за тех, кому действительно положено. Да и то удовлетворяют, говорю, далеко не каждого. Кто-то ещё может потерпеть, а иному уже невмоготу.
Гаухар понравилось, что муж не выпячивает себя в хлопотах о Каримовых, – наверно, не каждый депутат столь скромен.
После ужина Джагфар просматривал газеты и журналы. Гаухар в другой комнате проверяла тетради учеников. Она особенно аккуратно очинила красный и синий карандаши: красным поправляла ошибки, синим ставила отметки. Выводить четвёрки и пятёрки ей было приятно. Сегодня высоких отметок набралось больше обычного. Уж не излишне ли снисходительна она благодаря хорошему настроению? Ещё раз перелистала тетради, – нет, натяжек как будто не допустила. Она всегда старалась быть справедливой, ведь стоит однажды покривить душой, так и пойдёт.
Весь следующий день Гаухар провела в отличном настроении. Уроки прошли у неё как-то легко, оживлённо. Она рассказывала ребятам о новостройках, не преминула сообщить при этом, что Фуат переехал в новую квартиру: ничто так не убеждает ребят, как факт, близкий к их собственной жизни. Фуата и сегодня нет на уроках, – должно быть, уже переводится в другую школу. Гаухар это не очень радовало. Хотя Фуат не особенно хорошо учился, но Гаухар верила в лучшее: ей казалось, что она уже подобрала ключик к Фуату. Когда-то ещё найдёт этот ключик новая учительница… И найдёт ли?
Завтра Гаухар ожидало большое событие в жизни учителей – районное совещание преподавателей начальных классов. Возможно, ей захочется выступить. Неплохо бы посоветоваться с опытным человеком. Гаухар решила навестить Рахиму-апа, у которой когда-то и сама училась в начальной школе.
В те времена, теперь уже довольно отдалённые, Рахима-ханум учительствовала в том селе, где жила семья маленькой Гаухар. Муж Рахимы, Галимджан-абы, до женитьбы своей работавший в городе, на заводе сельхозмашин, впоследствии был выбран секретарём сельского райкома. Обоим им полюбилась скромная, вдумчивая девочка Гаухар, они частенько приглашали её к себе домой. Эта привязанность, наверно, объяснялась тем, что у Галимджана и Рахимы в первые годы супружеской жизни не было своих детей. Только повзрослев, Гаухар осознала, сколько добра принесли ей эти добрые, умные люди в пору её детства и ранней юности, как деятельно помогали они духовному росту Гаухар, накоплению знаний и житейского опыта. Именно при их помощи, следуя их советам, она поступила в педучилище.