Избранные произведения. Том 4
Шрифт:
Если бы спросили, по-настоящему ли глубоко и беззаветно она любит мужа, Гаухар вряд ли ответила бы достаточно внятно и убедительно. Она тогда просто не задумывалась об этом. Ей нравился Джагфар. Она ценила его заботы о ней. При всей своей ворчливости, он всё же не воспретил молодой жене заочно учиться в институте. Приятно было чувствовать себя полной хозяйкой в хорошо обставленной квартире. А тут появились дача, машина. Не всякой замужней женщине выпадало столько благ. У Гаухар было высокоразвитое сознание долга перед мужем, и Джагфар ценил это. Её привязанность к нему постепенно переросла в более сложную гамму чувств. Вероятно, всё это в представлении Гаухар
Именно в этот период и появился в Казани Билал Шангараев. Гаухар случайно повстречала его по дороге на работу. Конечно, разговорились. Впрочем, некогда было разговаривать долго. Всё же, отвечая на заданный вопрос, Гаухар сказала: «Да, вышла замуж». Какая-то тень мелькнула на лице Билала, всегда живом и выразительном. Опять не встречались что-то около двух лет. После выяснилось, что всё это время он жил и работал в Ленинграде.
И вот Билал Шангараев опять в Казани. Он очень изменился: возмужал, усвоил манеры солидного человека, одет хорошо. «Безусловно, женат, иначе не выглядел бы таким аккуратным, собранным», – невольно подумала Гаухар. Она ошиблась – Билал, как и прежде, был холост.
На этот раз он недолго скрытничал. При первом же подходящем случае признался, что давно любит Гаухар, ему без неё жизнь не жизнь. Он клянёт себя, что так долго робел, колебался, не говорил ей о своём глубоком чувстве. И вот наказан: она замужем. Но это не останавливает его, он по-прежнему её любит.
Вот уж чего не ожидала Гаухар. Её состояние нельзя было назвать ни удивлением, ни растерянностью. Она на какую-то минуту словно бы перестала сознавать себя, выключилась из реальности. И только собравшись с мыслями, обиженно и негодующе заговорила:
– Ты с ума сошёл, Билал, разве говорят такое замужней женщине, если уважают её?! Как ты смеешь! Ты запятнал нашу дружбу. Неужели ты думаешь, что я способна изменить мужу?
Он говорил что-то сумбурное. Из всех его торопливых и сбивчивых объяснений она поняла только одно: он не к измене склоняет её, она должна уйти от Джагфара, чтобы навсегда связать свою жизнь с ним, с Билалом.
Гаухар не захотела ничего слушать, оборвала разговор. И Билал опять исчез. Но теперь каждый год появлялся в Казани – то весной, то осенью. Находил возможность встретить Гаухар, не переставал говорить ей о своих чувствах. Он не был ни развязным, ни надоедливым, говорил сдержанно, но убеждённо. Гаухар и сердилась, и недоумевала: «На что он надеется? Я ведь не подавала ему ни малейшего повода. Он ни капельки не интересует меня. Не отрицаю – умный, воспитанный и, кажется, дельный человек. Но между нами ничего не может быть, кроме обычного знакомства. Надо бы раз и навсегда отчитать его – резко, даже грубо. Нет, язык не повернётся, ведь сам-то Билал достаточно деликатен».
Так рассуждала Гаухар. А Билал, ничего не желая принимать во внимание, как-то заявил ей:
– Ты не хочешь понять меня. В таком случае я честно объяснюсь с Джагфаром. Он должен уступить.
Охваченная минутным испугом, Гаухар растерялась, не сразу нашлась с ответом. Потом, придя в себя, гневно бросила Шангараеву какое-то очень обидное слово. Помолчав, добавила почти с ненавистью:
– Видеть тебя не хочу! Это последний наш разговор, так и знай!
Повернулась и ушла, не простившись.
А потом – каждый день ждала беды. Что, если Билал действительно решит объясниться с Джагфаром? И наплетёт ему всяких небылиц? Что она ответит мужу? Поверит ли он её оправданиям?.. Несколько раз Шангараев встречался ей на улице, – возможно, выслеживал её. Она молча проходила мимо, даже не взглянув на него. Вдруг Билал опять исчез куда-то. Долго не появлялся и не давал знать о себе. Джагфар не заводил никакого неприятного разговора с женой. «Значит, Билал всё же набрался здравого смысла и не рискнул объясниться с Джагфаром», – облегчённо думала Гаухар.
И вот он опять встретился на её пути, окликнул. Она, застигнутая врасплох, ответила ему на этот раз приветливо. В ту же минуту у неё мелькнула мысль: «Кажется, прошла у него блажь. Должно быть, женился. Давно пора».
Билал, сняв шляпу, тепло поздоровался и даже чуть задержал руку Гаухар.
– А я уже подумал – ты и знать не захочешь меня. Ты всё ещё в Казани? Так влюблена в свой город, что и не думаешь расстаться с ним?
– Наверно, каждый считает, что нет места лучше его родного гнезда, – уже сдержанно отозвалась Гаухар.
– Это верно. Всё же Ленинград – красивейший город в мире. Многие не зря считают: жить там – мечта.
Гаухар невольно улыбнулась, это была скорее ироническая, чем добродушная, улыбка.
– Одна наша учительница частенько говорит: «Жить в Париже – мечта». Наверное, вычитала из книг, – сама-то, кроме Казани, нигде не бывала.
– Париж… – повторил Билал, словно не замечая её иронии. – Париж – совсем другое дело. Я был там, очень красивый город. Но я не променял бы на него родной Ленинград. Вполне уверен: ни один город так не волнует и не вдохновляет человека, как наш величественный Ленинград. Я ещё далеко не пенсионер, Гаухар, тихий уголок не может служить для меня приютом. Конечно, это нельзя отнести к Казани. За эти годы, – он горько усмехнулся, – я успел достаточно хорошо присмотреться к городу – ведь я строитель. Здесь построено много новых интересных зданий. В частности, школ. Да, да, Гаухар, в том числе и школ! Но если бы ты знала, какие школы построены в Ленинграде! Сколько там всяких новшеств, отвечающих задачам современной советской педагогики! Я не учитель, но представляю себе, с какой радостью вошёл бы в одну из таких школ любой преподаватель!
– Я не отказалась бы поработать в такой школе, – серьёзно сказала Гаухар. – У нас, учителей, в этом направлении мечты безграничны. Но пока что приходится удовлетворяться тем, что есть.
– Вот это и обидно, Гаухар!
Внешне Билал говорил как будто спокойно, рассудительно, но чувствовалось, что он внутренне напряжён до отказа. Неужели этот глупец всё ещё не оставил своих вздорных мечтаний? Гаухар поняла: ей следует уходить. Она уже сожалела, что в начале разговора проявила мягкость, даже приветливость. Словно почувствовав критическую минуту, Билал вдруг заговорил с новым подъёмом, хотя всё ещё крепился, не выходил из рамок:
– Гаухар, стоит вам только захотеть, я устрою вас в самую новую, в самую лучшую школу в Ленинграде… Хотите – я сам построю для вас прекрасную школу? Наша организация строит и школы. Хотите?!
– Спасибо, – сухо ответила Гаухар. – Во-первых, я преподаю на татарском языке, работать в русской школе мне было бы трудно. Но это… лишь одна сторона вопроса. Во-вторых… Я понимаю ваш намёк. Он неуместен, как и все прежние. Я ведь однажды уже сказала вам. Думала, что вы запомнили и смирились с этим.