Избранные произведения. Том 4
Шрифт:
По-видимому, придётся повторить. Я замужем, Билал. Давайте навсегда покончим с этим. Не отравляйте меня ядом при каждой встрече…
Теперь Билал заговорил отрывисто, задыхаясь:
– Гаухар-ханум, подумайте же и обо мне… Я ведь человек! Не по глупости, не ради прихоти… Я ведь по-настоящему, глубоко…
– Замолчите, Билал. Я ухожу.
– Нет, нет, Гаухар-ханум! Я нигде не встречал и не встречу такой красивой женщины, с таким сердцем, как вы! Может быть, я ослеплён, не спорю. Но ведь я люблю вас! Мне никого больше не надо. Ради вас я готов на любой подвиг, как и на любую жертву!..
– Билал, я счастлива, и никакие ваши признания не заставят меня уйти от мужа. Вы тоже найдёте себе хорошую девушку и женитесь
Гаухар ушла. Она не обернулась и не взглянула на Билала. Он стоял на перекрёстке, смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом большого дома. Билал не мог ни закричать, ни рассердиться, ни оскорбить её в гневе и отчаянии своём. Неведомая сила властвовала над ним, всецело подчинила его. У него не было воли противостоять этой силе. Более того – он не считал нужным сопротивляться, словно это было что-то сверхъестественное.
Гаухар скрылась из глаз, не вернётся. Билал провёл ладонью по лицу. Затем без всякой цели побрёл по улице. Вот он совершенно отчётливо видит Гаухар. Они сидят на крутом берегу Камы и смотрят вдаль. Гаухар только что закончила этюд, Билал хвалит рисунок. Не льстит, нет, – хвалит от всего сердца! Глаза Гаухар зажигаются радостью… И почему Билал не сказал именно тогда о своей любви? Оба они были юными, свободными в чувствах. Правда, тогда Билал не мог ничего обещать Гаухар, кроме собственного горячего сердца. Он был всего лишь студент. И только в мечтах дарил Гаухар красивую жизнь. Эту мечту невозможно было осуществить, пока не окончена учёба. И Билал молчал. Он всё ждал того дня, когда оба они окончат учёбу. А за это время… Билал до сих пор не может поверить, что Гаухар в те дни навсегда связала свою жизнь с другим человеком. Она, конечно, ждала до поры до времени объяснения Билала. Но сколько может ждать девушка?.. А теперь Гаухар не хочет ломать налаженный семейный уклад. Хотя и не любит мужа, – Билал мог думать только так, – всё же остаётся верной ему. Мало ли молодых женщин приносят себя в жертву долгу…
Темнеет, на улицах города зажигаются огни. Люди движутся непрерывно – куда-то спешат, кого-то встречают, провожают, одни смеются, другие грустят. Проезжают переполненные троллейбусы и автобусы, быстро катятся автомобили – легковые и грузовые. А Билал Шангараев, как заблудившийся человек, идёт то в одну сторону, то в другую. Что же ему теперь делать?!
9
Когда Гаухар, окончив занятия, вошла в учительскую, солнце светило прямо в окно. У окна на диване сидели две женщины. Одна из них Фаягуль Идрисджанова, другую Гаухар не знает. Перебивая друг друга, они, оживлённо разговаривали о чём-то. Увидев в дверях Гаухар, незнакомая женщина многозначительно подтолкнула локтем Фаягуль. Та подняла голову и, заметив Гаухар, так и вспыхнула. Обе они сразу замолчали.
Гаухар открыла шкаф, чтобы положить на место классный журнал. Она ничем не выдала себя, хотя сразу поняла, что собеседницы судачили о ней. И разговор, видать, шёл недобрый. Но чем могла бы ответить Гаухар? Это было одно из тех нелепых положений, когда человеку и следовало бы заступиться за себя, но он ничем не может доказать, что сплетничали именно о нём. В подобных случаях самое благоразумное – промолчать, сделать вид, что тебя совершенно не интересует вздорная болтовня. Гаухар так и сделала. Она с достоинством покинула учительскую.
Ещё задолго до этого случая Гаухар чувствовала, что Фаягуль за что-то невзлюбила её. Допытываться, выспрашивать, за что именно, было не в характере Гаухар. Набиваться Идрисджановой в подружки не собиралась. На людях обе они не выказывали взаимной отчуждённости. Оставаться
Но вот ей стала известна вся история с получением квартиры родственниками Фаягуль Каримовыми. Фаягуль, как прежней их жиличке, досталась в этой квартире отдельная хорошая комната. И тут нельзя было забыть, что Джагфар, по просьбе Дидарова, хлопотал в райсовете за Каримовых. Следовательно, вольно или невольно хлопоты его распространялись и на Фаягуль. Как не связать все эти факты в один узел? А если Джагфар заведомо знал, что он должен облагодетельствовать и Фаягуль? Значит, можно предположить… Как только Гаухар начинала думать об этом, буря возмущения и прежней острой ревности поднималась в её груди.
Ко всему прочему до Гаухар стали доходить слухи, что Фаягуль не первый день злоязычничает о ней. А в последнее время не стесняется болтать о том, будто между Гаухар и Билалом Шангараевым «что-то было, возможно, и сейчас кое-что есть». Сперва это взорвало Гаухар. Она готова была при первой же встрече выговорить Фаягуль всё, что накипело. Но тут она вспомнила, что ещё в прежние времена говорила мужу о навязчивых признаниях Билала Шангараева. Джагфара эти признания жены ничуть не расстроили. Он шутливо заметил: «Наверно, парень ищет жён, которым успели примелькаться мужья. Надеюсь, я ещё не зачислен в их разряд?» Этот ответ успокоил Гаухар. Помнится, она даже с гордостью подумала о Джагфаре: «Вот ведь какой молодец муж у меня, настоящий мужчина, не обращает внимания на сплетни. Что там ни говори, а уважающий себя и жену мужчина – это незаурядный человек, возле него и жене дышится легче».
У неё и сейчас отлегло от сердца. Нечего надоедать Джагфару ещё одним напоминанием о сплетнях Фаягуль. Да и есть ли у неё самой серьёзный повод ревновать Джагфара? Ведь он так снисходительно и благородно отнёсся к её признаниям об ухаживании Билала.
Вероятно, другая женщина, менее ранимая и более сдержанная и скрытная, нежели Гаухар, на том и остановилась бы. Но характер Гаухар требовал прямых и последовательных решений. После зрелых размышлений она рассудила так: рано или поздно муж всё равно узнает о её непримиримой вражде с Фаягуль Идрисджановой – ведь вражду эту уже теперь кое-кто замечает. Почему же она должна так долго молчать? Надо всё высказать Джагфару. Пусть это получится не совсем складно, зато правдиво. И он не будет потом упрекать её в неискренности.
Не исключено, что она всё же помедлила бы с этим разговором, последствия которого трудно было предвидеть. Но неожиданно она вспомнила об одном случае в их семейной жизни.
Однажды, на второй или третий год её замужества, Гаухар сочла принципиально необходимым объясниться с мужем, на её взгляд, по очень серьёзному поводу. Слово за слово – она так разожгла себя, что потеряла контроль над собой и уже не щадила Джагфара.
– Подумай только, – запальчиво говорила она, – ты неправильно живёшь! Ведь ты бывший комсомольский работник. И в институте, говоришь, четыре года был комсоргом. Так неужели за последние пять-шесть лет в тебе совершенно потух комсомольский огонёк?! Ты ведь теперь почти никакого участия не принимаешь в общественной работе. Это очень плохо, Джагфар! Это значит морально зачахнуть!..
Он выслушал её очень спокойно, потом рассудительно ответил:
– Вряд ли следует горячиться тебе, Гаухар. Для нашей малочисленной семьи вполне достаточно того, что ты общественно активна. Ведь я пишу кандидатскую, не забывай этого. Дело, сама знаешь, очень нелёгкое. К тому же годы не останавливаются, жизнь тоже. А человек? Он ведь соответственно меняется. Вчерашние мерки для него сегодня уже не подходят. Что такое комсомольская активность в сравнении с движениями науки! С её всё возрастающим влиянием на жизнь! Подожди, вот защищу кандидатскую…