Избранные произведения

Григорьев Аполлон Александрович

31

Пред ним опять старинной сказки, Волшебной сказки вьется нить, Опять ребяческие ласки В лобзанья страсти обратить Он жаждет… Пылкий и богатый, Препятствий он не хочет знать. Но не объятия разврата Он ищет златом покупать. Нет! Вызывать в душе невинной Потребность жить, любить, страдать — Вот цель его… И в вечер длинный, Когда заснет старушка мать, Он начинает понемногу Змеиной хитростью речей В душе неопытных страстей Будить

безумную тревогу И краску первого стыда Сгонять лобзаньями тогда.

32

Ее ланиты рдеют жаром, Она дрожит в его руках, Опалена страстей пожаром, И сердце ей стесняет страх. Но равнодушно перед нею Он держит зеркало… Она Взглянуть боится… сожжена Стыдом и страстию своею… Но он спокоен, он глядит Ей прямо в очи, говорит Свободно… Жарко ей, неловко, И темно-русая головка На грудь склоняется к нему… Прерывисто ее дыханье, И внятен страстный вздох ему, И жарких персей колыханье — …… … … … …… … … …

33

И что ж потом? Увы! укором Встает прошедшее пред ним, — Ребенка грустным, скорбным взором, Старухи камнем гробовым… Поражена стыдом разврата, Ребенок бедный, умерла Или исчезла ты куда-то? А он! Ужели ты была Одною искреннею страстью В эгоистически-сухой И пресыщением больной Душе его? Ужели счастью С тобой одною верил он? И вот опять твой детский лепет Услышан им — и пробужден В его душе бывалый трепет. Но ты ли точно? Иль обман Ему на миг судьбою дан?

34

Стоит он грустный и суровый, Сложивши руки на груди, И смотрит — но народ все новый Напереди и назади; Один лишь атаман цыганский, Приятель карточный его, Известный публике Рыганский, Проходит мимо. «Отчего Ты нынче невесел?» — с вопросом Казенным подступает он И, резким взглядом огромлен, Ворча уйти уж хочет с носом. Но вдруг, припомня что-то вмиг, Опять к нему он добродушно: «Не знал я всех проказ твоих, Ты ходишь с ней!» Но равнодушно, Досаду скрывши, Моровой В ответ махнул ему рукой.

35

«А чудо женщина, ей-богу, Цыганки лучше!» — продолжал, Одушевляясь понемногу, Неумолкающий нахал. «Да кто она? скажи, пожалуй», — Спросил спокойно Моровой. «Эге! ну, славный же ты малый, Не знаешь Кати!..» Как чумой, Мгновенным хладом пораженный, Сергей Петрович отступил И, страшным словом огромленный, Истолкованья не просил. Довольно!.. Все ему понятно… Сказали гнусные уста Ее названье… Чистота Ее погибла безвозвратно! И дальше он скорей спешит, Растерзан и почти убит.

36

Она

погибла… Кто ж виною? Не сам ли ты, кто разбудил В ее груди начало злое? …… … … … …… … … … …… … … … …… … … … …… … … … Она погибла… Боже мой! И знал другой ее объятья! Молчит он… но в груди больной Стесняет страшный стон проклятья. И тихо, медленно идет Под тихим бременем мученья, И до дверей дошел… Но вот Он чует вновь прикосновенье Руки иной к руке своей, И вновь она, и вновь он с ней…

37

Она влечет его… Послушно Идет за нею он… Увы! Где прежний гордо-равнодушный Герой и властелин Москвы? Он снова внемлет эти речи, Он снова, снова, если б мог, Упал у этих милых ног, Лобзал с безумством эти плечи… Он забывается опять Под этот лепет детски-страстный, Уж он не может проклинать, Уж он влюблен опять, несчастный! Он позабыл, что чуждых уст Осквернена она лобзаньем, Что мир и наг ему, и пуст И что испытан он страданьем. Он снова верит, снова он Безумен, счастлив и влюблен!

38

«Пускай погибла… что за дело? Так судит свет … …… … … … …… … … … …… … … … В степях иное небо есть. Туда, туда! Мы позабудем С тобою света жалкий суд, Свободны, вольны, горды будем». Так говорит он — жадно льнут Его болезненные взгляды Под маски траурный покров… Нетерпеливый, он готов Сорвать несносные преграды… Но вот, далеко от людей, Они в фойе садятся с ней.

39

Упала маска, с упоеньем Он видит прежние черты — Печать нездешней красоты. Она молчит, его моленьям, Его порывистым речам Внимает тихо, как бывало, Дитя покорное внимало Его властительным словам. Его она не прерывает, С него не сводит влажный взор И, как бывало, понимает Его мольбу, его укор; В его душе ей все понятно. Но то, что было, — то прошло, Оно прекрасно и светло, Но, к сожаленью, невозвратно. Меж ними опыт долгих лет… И говорит она в ответ:

40

Безумец, с вечной волей рока Оставь надежду враждовать: На нас лежит его печать, На нас обоих; пусть жестоко Решенье воли роковой, Но — рока суд не суд людской; Печален путь, избранный мною, Но он, как все, ведет к покою… Нам не дано с тобой любить И мир иным и лучшим видеть, …… … … … …… … … … …… … … … …… … … … …… … … … …… … … … …… … … … …… … … …