Избранные сочинения в 2 томах. Том 1
Шрифт:
Всюду применяются паровые котлы Шухова. Везде можно видеть ажурные водонапорные башни системы Шухова. Каждая из них напоминает миниатюрную радиобашню в Москве. Новая конструкция стальной башни изобретена Шуховым не для выставки и рекламы, вроде эффектной постройки французского инженера Эйфеля. Башня Шухова стала необходимостью.
Огромные пролеты Киевского вокзала в Москве построены также Шуховым. Архитекторы всего мира строят металлические сооружения, пользуясь его изобретениями и расчетами…
Гасанов прислушался к шуму на буксируемом
«Вот таким надо быть инженером, — думал Ибрагим, — такой огромной широты, такого размаха! Это в традиции русского народа и идет от Ломоносова, который впервые в мире создал теории газов, света, электричества, атома. Менделеев был и химиком, и физиком, и метеорологом, и воздухоплавателем, и экономистом; он интересовался многими большими проблемами. Сколько с тех пор мы узнали новых имен ученых и изобретателей, продолжающих традиции русской научной мысли! Много их и среди советских инженеров… Наверное, в первых рядах Васильев».
Вспомнил Гасанов и о другом: знакомый директор радиозавода как-то рассказывал об американских инженерах, присланных к нему на завод в порядке технической помощи еще до войны. «Удивительный народ! недоумевал директор. — Один из них — инженер по переключателям, другой — по катушкам, третий — по винтам. Каждый из них хорошо знает только свою область, а что касается другой — лучше и не спрашивай: никакого понятия. На нашем советском заводе — и вдруг такие, с позволения сказать, инженеры! К счастью, мы от них скоро освободились…»
«Да разве в нашей необыкновенной жизни, когда человек меняет лицо земли, можно представить себе таких узколобых инженеров? — думал Гасанов. — С ними не построишь подводного танка. Васильеву пришлось хорошо изучить и геологию и нефтеразведку, бурение, не говоря уже о дизелях, машинах, электрооборудовании. Правда, танк строил огромный коллектив, но он был подчинен единой направляющей идее основного конструктора».
На плавучем островке загудели моторы, послышалось чавканье насосов. Эти привычные Гасанову звуки вывели его из задумчивости.
Начиналась подготовка к испытаниям.
Впереди мигал, словно бакен на реке, красный огонек. Над ним в лиловом небе вырисовывалась тонкая стальная мачта с флажком. Она покачивалась на волнах, и казалось, что кто-то размахивает ею из-под воды.
Гасанов перешел на правый борт, чтобы лучше рассмотреть антенну на поплавке. Здесь уже хозяйничал директор.
— Ну как, «радиобог», есть связь с Васильевым? — обратился он к вышедшему из рубки радисту. — Мы сейчас рядом, дорогой.
Молодой специалист смущенно развел руками.
— Возможно, какой-нибудь провод оборвался, — сказал директор и тут же мысленно закончил: «Завтра же надо послать к Васильеву инженера для исправления… Кстати разобраться как следует, а если нужно, то и взгреть кое-кого за допущенную аварию. Наверное, перед испытаниями плохо проверили радиоаппараты».
Поднялся ветер. Вода сразу заклокотала, над морем поднялась водяная пыль. Она клубилась, как пар над огромным кипящим котлом.
— Идем в каюту, Ибрагим, — сказал Агаев, разглядывая светящиеся стрелки на циферблате часов. — У нас еще много времени…
— Огонь с левого борта! — крикнул кто-то с мостика.
Все разом повернули головы налево.
Словно ракета, вырвался из-под воды красный сигнальный фонарь, блеснул над волнами и погас, скрывшись в воде. Но вот он вынырнул опять, торжественно сияя в радужном ореоле водяной пыли.
Агаев в недоумении смотрел на часы.
— Ничего не понимаю! — Гасанов развел руками. — Васильев говорил, что шары больше испытывать не будет… — В его голосе послышалась обида. — Зачем же я тащил сюда свои установки?
— Огонь с правого борта! — снова раздался крик с мостика.
Опять вспыхнула подводная ракета.
— Они решили начать испытания прямо с цистерн, — спокойно сказал директор, не замечая раздражения Гасанова. Он вытер голову платком и добавил: — Предупредить не смогли… Связи нет.
— А если бы нас здесь еще не было? — вспылил Гасанов и запустил пальцы в свою курчавую шевелюру. Она его раздражала: волосы путались от ветра и щекотали лоб. — Шары пошли бы гулять по всему Каспию, говорил он. — Честное слово, не понимаю такого безрассудства!
— Полный назад! — скомандовал Агаев, подняв голову к мостику. Надо отойти, Ибрагим, — с усмешкой сказал он Гасанову, который вдруг заметался вдоль борта, — иначе одна из васильевских торпед продырявит наш «Калтыш».
Цистерны продолжали появляться на морской поверхности. Это было феерическое зрелище. Из глубины моря вырывались красные ракеты, невысоко подпрыгивали над водой, падали, затем плыли по волнам не угасая. Можно было рассмотреть, как огонь летит из глубины: среди волн появлялось сначала чуть заметное красноватое пятно, оно светлело и расширялось до тех пор, пока из воды не выскакивала огненно-красная звезда. Затем снова светлела морская глубина, опять появлялось, расширяясь, красноватое пятно, и вот уже новый шар, мерцая, прыгал на волнах.
— Один, два, три, четыре… — считал Гасанов выскакивающие огни. — Как будем транспортировать? — спросил он. — Перекачаем или цепочкой?
— Конечно, цепочкой, — решил Агаев, внимательно следя за новыми вспыхивающими звездами. — Пять, шесть, семь… Ну и молодец! Кучность какая!
Подскакивая на волнах, шары вытягивались в одну линию и напоминали мерцающую гирлянду иллюминации, раскачивающуюся от ветра.
Яркий луч мощного прожектора скользнул по морской поверхности, медленно подбираясь к шарам. Вот он осветил их. И тогда глазам, привыкшим к ночному мраку, представились необыкновенные огромные жемчужины. Именно с жемчугом можно было сравнить белые шары, окрашенные сверху розовым отблеском сигнальных фонарей.