Избранные сочинения в 9 томах. Том 5 Браво; Морская волшебница
Шрифт:
— Однако, милорд, мне приходилось встречать людей, предпочитающих золоту и унижению нищету и верность своим идеалам.
— Дураки — это насмешка природы! — воскликнул алчный Корнбери, окончательно забыв о сдержанности, что куда больше соответствовало той славе, которую он приобрел. — Их надо бы посадить в клетку и показывать за деньги любопытным. Прошу вас, не поймите меня превратно, сэр, если я буду с вами откровенен. Право же, я не хуже всякого другого знаю разницу между джентльменом и уравнителем [189] , но поверьте мне, этот мистер Хантер — такой же человек, как и все, и он не выдержит, если пустить в ход надлежащие
189
Уравнители (левеллеры) — демократическая партия в Англии в эпоху буржуазной революции XVII века, состоявшая из представителей мелкой буржуазия.
— Чтобы вы использовали свое влияние, поскольку в этом случае успех обеспечен. Среди людей, занимающих определенное положение, существуют светские условности, заставляющие их в своей среде смотреть сквозь пальцы на предосудительные поступки. Родственник королевы Анны может добиться освобождения того, чье самое тяжкое преступление состоит в беспошлинной торговле, хотя он, быть может, не в силах удержать свой высокий пост.
— Вы правы, на столько моего слабого влияния еще хватит, если только этот парень не объявлен официально вне закона. Я охотно завершу свою деятельность в этом полушарии подобным актом милосердия, если только действительно найду… средства.
— В них не будет недостатка! Я знаю, что закон подобен дорогостоящему товару; говорят, правосудию для того и нужны его весы, чтобы взвешивать доходы. Хотя прибыли от моей опасной и беспокойной торговли сильно преувеличены, я охотно положу на весы правосудия две сотни фунтов, только бы этот юноша целым и невредимым вернулся в свою каюту на бригантине.
С этими словами Бороздящий Океаны преспокойно, как человек, который не видит пользы в пустых разговорах, завернул полу, достал тяжелый кошель, туго набитый золотом, и, даже не взглянув на эго богатство, положил его на стол. Сделав это приношение, он отвернулся, словно бы непреднамеренно, а когда снова взглянул на своего собеседника, кошель исчез.
— Ваша привязанность к этому юноше просто трогательна, — сказал Корнбери. — Жаль было бы погубить такую нежную дружбу. Могут ли быть представлены суду доказательства его виновности?
— Вряд ли. Он имел дело только с самыми благородными из моих клиентов, да и то далеко не со всеми. Моя тревога вызвана скорее любовью к юноше, чем сомнениями в исходе дела. Я буду считать вас, милорд, одним из его покровителей в случае, если дело получит огласку.
— Благодарю за откровенность… Но удовлетворится ли Ладлоу поимкой подчиненного, когда главный преступник так близко? Не грозит ли вашей бригантине конфискация?
— Обо всем прочем я позабочусь сам. Правда, не далее как в прошлую ночь нам с трудом удалось спасти судно — мы стояли на якоре, ожидая возвращения юноши, который тем временем был арестован. Воспользовавшись нашим яликом, капитан «Кокетки» сам подплыл к канату и уже начал перерезать его, когда этот опасный за-мыссл был раскрыт. Такая судьба недостойна «Морской волшебницы» — ее выбросило бы на берег, как щепку, и она попала бы в руки врагов, словно никчемный мусор, прибитый морем к земле!
— Как же вам удалось избежать беды?
— Мои глаза редко бывают закрыты в минуту опасности, виконт. Ялик был замечен вовремя, за ним наблюдали. Ведь я знал, что моего доверенного нет на бригантине. Когда движения ялика стали подозрительны, мы нашли способ, не прибегая к насилию, припугнуть этого мистера Ладлоу и заставить его отказаться от своего плана.
— А я думал, он не такой человек, чтобы струсить при подобных обстоятельствах.
— И вы не ошиблись, — я сказал бы, что мы с вами оба не ошиблись в нем. Но, когда его шлюпка стала искать нас на том же Месте, птичка уже упорхнула.
— Вы успели вовремя вывести судно в море? — спросил Корнбери, как видно нисколько не сожалея, что бригантине удалось ускользнуть.
— Что мне было делать? Я не могу бросить своего человека, и у меня были еще кое-какие дела в городе. Мы прошли в залив.
— Ну и ну! Это смелый поступок, но он едва ли делает честь вашему благоразумию!
— Смелость города берет, виконт, — спокойно и, пожалуй, насмешливо возразил моряк. — Капитан крейсера закрыл все выходы, а моя маленькая бригантина тем временем спокойно проплыла под холмами Стэнтона. Еще до начала утренней вахты она миновала три пристани и теперь ждет своего капитана в просторной бухте вон за тем мысом.
— Но ведь это безрассудство! Штиль, перемена течения или какая-нибудь другая превратность, которых так много на море, и вы попадете в руки закона, а это поставит в весьма затруднительное положение тех, кто заинтересован в вашей безопасности.
— Благодарю вас, милорд, за вашу заботу о моей судьбе; но поверьте, постоянные опасности научили меня всему, что необходимо в подобных случаях. Мы пройдем через Адские Ворота и выйдем в открытое море через Коннектикутский пролив.
— Право, чтобы выслушивать ваши откровенные признания, нужно иметь железные нервы! Общественный порядок зиждется на взаимном доверии; без него нет ни гарантии для капиталов, ни прочной репутации. Это доверие, порой не высказанное, тем не менее подразумевается; и когда люди при некоторых обстоятельствах возлагают надежды на других людей, которые имеют причины соблюдать осторожность, то нужно уважать даже в мелочах условия договора. Сэр, я умываю руки, если окажется, что, подвергнув себя опасности адмиралтейского суда, вы тем самым дадите возможность собрать против нас улики.
— Очень жаль, что вы намерены так поступить, — сказал Бороздящий Океаны. — Сделанного не воротишь, но я все же надеюсь, что это можно поправить. Моя бригантина всего в одной лиге отсюда, и было бы нечестно с моей стороны скрыть это. Поскольку вы, милорд, считаете наш договор расторгнутым, нет смысла скреплять его деньгами, — надеюсь, они еще помогут мне выручить юношу.
— Вы все понимаете так же буквально, как школяр, который вызубрил наизусть Вергилия. В дипломатии, как и в языке, бывают идиомы [190] , и тот, кто так мудро ведет переговоры, должен это понимать. Уверяю вас, сэр, предположение так же далеко от окончательной оценки, как обещание — от его исполнения. Предположительная мысль — это всего лишь орнамент в рассуждениях, тогда как ваше золото — довод куда более солидный. Считайте, что сделка состоялась.
190
Идиома — оборот речи, который невозможно перевести дословно.
Простодушный моряк с сомнением взглянул на благородного казуиста, не зная, согласиться ли с ним без спора или нет; но, прежде чем он решил, как быть, снаружи грянул пушечный выстрел, и окна в доме задребезжали.
— Сигнал, возвещающий восход! — воскликнул Корнбери, вздрогнув, как человек, захваченный за каким-нибудь недостойным делом. — Но как же так? Ведь солнце вот уже целый час как взошло!
Контрабандист не выказал ни малейшего страха, но лицо его стало сосредоточенным, а взгляд пристальным, — должно быть, он сразу понял, что опасность близка. Он взглянул на море и тотчас отошел от окна — видимо, ему все стало ясно с первого взгляда.