Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й
Шрифт:
— Откуда? — сказал траппер, в недоумении подняв глаза на товарища. — Четверо,— повторил бортник, кивнув на естество¬ испытателя. — В каждом войске есть обозники и лежебоки,— воз¬ разил упрямый старик.— Придется, приятель, убить осла. — Убить Азипуса? Но это явилось бы актом вопию¬ щей антигуманной жестокости. — Не разбираюсь я в ваших длиннющих словах, ко¬ торые прячут свой смысл за множеством звуков; жестоко, по-моему, жертвовать человеческой жизнью ради живот¬ ного. А это я назову разумным милосердием. Безопасней было бы загудеть в трубу, чем позволить ослу еще раз по¬ дать голос; уж проще прямо позвать сюда тетонов. — Я отмечаю за поведение Азинуса; он не заговорит без разумной причины. — Значит, но пословице: «С кем повелся, от того и на¬ брался»,— сказал старик.— Что ж, может, она применима и к животному. Мне однажды пришлось проделать труд¬ ный поход, подвергаясь всяческим опасностям, и был у меня спутник, который, бывало, если откроет рот, так только чтоб запеть. Ох и доставил он мне хлопот! Это было, когда я встретился с вашим дедом, капитан. Но у того певца было все же человеческое горло, и он умел иной раз с толком применить свое искусство, хотя не всегда со¬ ображал, будет ли это ко времени и к месту. Эх, был бы я сейчас таков, как тогда! Не так-то просто шайка ворова¬ тых сиу выгнала б меня из этой чащи! Но что хвастаться, когда и зрение и сила давно изменили! Воину, которого делавары некогда прозвали Соколиным Глазом, теперь скорее подошло бы имя Слепого Крота! Осла, по-моему, надо убить. — Верно и вполне разумно,— подхватил Поль.— Му¬ зыка есть музыка, и от нее всегда шум, производит ли ее скрипка или осел. Так что я согласен со стариком и го¬ ворю: прикончим осла! — Друзья,— сказал натуралист, печально глядя то па одною, то па другого своего кровожадного товарища,— не убивайте Азинуса, ибо о данной особи осла можно сказать много хорошего и очень мало дурного. Он вынослив и по¬ слушен,
лив и терпелив даже> для своего безропотного вида — спс- циес Азини. Мы много странствовали с ним вдвоем, и смерть его меня опечалит. Не омрачится разве твоя душа, почтенный венатор, если тебя вот так преждевременно разлучить с твоей верной собакой? — Пусть его живет,— сказал старик и закашлялся, потому что у него вдруг запершило в горле: как видно, призыв подействовал.— Но только голос его придется за¬ глушить. Обмотайте ему морду поводьями, а в остальном мы, я думаю, можем положиться на божью волю. Так вдвойне обеспечив рассудительное поведение Ази- пуса (ибо Поль Ховер сейчас же основательно стянул ослу челюсти), траппер, казалось, успокоился и напра¬ вился к опушке на рекогносцировку. Шум, поднятый стадом, затих, вернее сказать — было слышно, как он катится по прерии на милю в стороне. Ветер уже развеял тучи пыли, и там, где за десять минут перед тем развертывалась перед глазами такая буйная сцена, вновь простиралась пустыня. Сиу добили бизона и, как видно удовольствовавшись этим добавлением к взятой прежде богатой добыче, позво¬ лили остальному стаду благополучно уйти. Человек двенадцать осталось подле туши, над которой покачива¬ лись на неподвижных крыльях с десяток сарычей и не сводили с нее жадных глаз. Основной же отряд индейцев поскакал вперед — за добычей, какою всегда можно пожи¬ виться, идя по следу такого огромного стада. Траппер вгляделся в фигуру и снаряжение каждого индейца, при¬ ближавшегося к роще. В одном из них он распознал Уючу и указал на него Мидлтону. — Вот мы и узнали, кто они такие и что их сюда привело,— продолжал старик, задумчиво качая головой.— Они потеряли след скваттера, а теперь ищут его. На своей тропе они наткнулись на буйволов и в погоне за ними, в недобрый час, увидели перед собой ту гору, на которой обосновался Ишмаэл с семьей. Видите вы этих птиц — они ждут, чтобы им бросили потроха убитого быка. Та¬ кова мораль, которой учит прерия. Отряд пауни подстере¬ гает этих сиу, как коршуны высматривают сверху свою пищу; а нам предостережение: гляди в оба и на пауни и на сиу. Эге, зачем эти два мерзавца вдруг остановились? Не иначе, как нашли то самое место, где сын скваттера встре¬ тил, бедняга, свою смерть. 221
Старик не ошибся. Уюча и сопровождавший его тетоп подъехали к месту, где, как мы знаем, свершилось крова¬ вое дело. Здесь, не сходя с коней, они принялись разгля¬ дывать хорошо знакомые им знаки с той быстротой сооб¬ ражения, которая так свойственна индейскому уму. Смот¬ рели они долго и, казалось, не верили своим глазам. Затем они подняли вой, чуть ли не такой же заунывный, как подняли раньше две собаки, напав на эти же роковые следы. И тотчас на этот вой собрался вокруг них весь от¬ ряд индейцев. Так, говорят, шакал своим истошным лаем созывает товарищей на мерзкую их охоту. Глава XX Добро пожаловать, прапорщик Пистоль/ Шекспир, «Генрих IV» Вскоре траппер высмотрел среди индейцев внушитель¬ ную фигуру их предводителя Матори. Вождь одним из по¬ следних явился на громкий призыв Уючи, но, едва подъ¬ ехав к месту, где уже собрался весь его отряд, он сразу соскочил с коня и принялся разглядывать необычные следы с тем вниманием и достоинством, какие подобали его высокому положению. Воины (они все до одного явно были воины, бесстрашные и безжалостные) терпеливо и сдержанно ждали, чем кончится осмотр. Никто, кроме не¬ многих самых уважаемых вождей, не осмеливался заго¬ ворить, пока их предводитель был занят этим важным делом. Прошло несколько минут, прежде чем Матори под¬ нял голову — по-видимому удовлетворенный. Затем он осмотрел землю в тех местах, где недавно Ишмаэл по тем же страшным знакам прочитал подробности кровавой борьбы, и кивнул своим людям следовать за собой. Отряд в полном составе направился к зарослям и оста¬ новился ярдах в двадцати от того самого места, где Эстер понуждала своих медлительных сыновей углубиться в ку¬ сты. Читатель сам поймет, что траппер и его товарищи не стали праздно наблюдать за приближением грозного врага. Старик подозвал к себе всех, кто был способен носить ору¬ жие, и вполголоса, чтобы не услышали опасные соседи, спросил, намерены ли они сразиться за свою свободу или 222
предпочтут попытать более мягкое средство — догово¬ риться с врагом. Так как в этом деле все были равно за¬ интересованы, он обратился со своим вопросом как бы к военному совету, и чувствовалось в его тоне что-то от былой, почти угасшей ныне воинской гордости. Поль и доктор высказали два диаметрально противоположных мнения. Бортник призывал немедленно взяться за оружие, доктор же горячо отстаивал политику мирных мер. Мидл- тон, видя, что между двумя сотоварищами грозит разго¬ реться многословный спор, взял на себя обязанность ар¬ битра; или, вернее сказать, сам решил вопрос на правах третейского судьи. Он тоже склонялся к политике мира, так как ясно видел, что при численном перевесе против¬ ника попытка применить оружие неминуемо приведет их к гибели. Траппер внимательно выслушал доводы молодого сол¬ дата; и так как он их высказал твердо и решительно, а не как человек, ослепленньдо страхом, то они произвели до¬ статочное впечатление. — Правильно говоришь,— подтвердил траппер, когда Мидлтон изложил свое мнение.— Очень правильно. Где человек не может положиться на силу, там он должен при¬ бегнуть к уму. Ничто, как разум, делает его сильнее буй¬ вола и быстрее лося. Оставайтесь здесь и затаитесь. Моя жизнь и мои капканы не имеют большой цены, когда дело идет о спасении стольких людей; к тому же, скажу не хва¬ стая, я хорошо разбираюсь в индейских хитростях. По¬ этому я выйду в прерию один. Возможно, мне удастся от¬ влечь тетонов от рощи и открыть вам свободную дорогу для бегства. Как будто решив не слушать возражений, старик спо¬ койно закинул ружье за плечо и, неторопливо пройдя сквозь заросли, вышел на равнину под прикрытием бугра, чтобы сиу, когда он им попадется на глаза, не заподозрили сразу, что он вышел из кустарника. Едва тетоны увидели фигуру человека в охотничьей одежде с хорошо им знакомым и страшным ружьем, в их отряде почувствовалась тревога, хоть они и постарались скрыть ее. Трапперу вполне удалась его хитрость: индейцы недоумевали — пришел ли он откуда-то из открытой степи или все-таки из рощи, хотя они все время подозрительно вглядывались в кусты. До сих пор они держались от за¬ рослей на расстоянии полета стрелы; но, когда незнакомец 223
настолько приблизился, что, несмотря на красно-бурый тон его обветренной, загорелой кожи, в нем можно было распознать бледнолицего, они отъехали подальше и стали там, где пуля едва ли достала бы их. Старик между тем продолжал спокойно приближаться, пока не подошел настолько близко, что индейцы уже могли бы расслышать его речь. Тут он остановился и, по¬ ложив ружье на землю, поднял обе руки ладонями па- ружу — в знак мирных намерений. Сказав несколько слов укоризны своей собаке, глядевшей на дикарей такими глазами, точно она их узнала, он обратился к сиу на их языке: — Я рад моим братьям,— начал он, хитро представ¬ ляясь хозяином этих мест и как бы встречая гостей.— Они далеко ушли от своих деревень и голодны. Не хогят ли они пройти в мое жилище, чтобы поесть и поспать? Едва индейцы услыхали его голос, радостный крик, вырвавшийся из двенадцати глоток, убедил сообразитель¬ ного траппера, что его тоже узнали. Понимая, что отсту¬ пать уже поздно, он воспользовался суматохой, подняв¬ шейся среди тетонов, когда Уюча стал им объяснять, кто он такой, и продолжал идти вперед, пока не оказался ли¬ цом к лицу с грозным Матори. Вторую встречу этих двух людей, из которых каждый был в своем роде замечателен, отличала обоюдная настороженность, обычная для жите¬ лей пограничных земель. С минуту они стояли молча, раз¬ глядывая друг друга. — Где твои юноши? — сурово спросил тетонский вождь, убедившись, что застывшие черты траппера не вы¬ дадут под его устрашающим взглядом ни единой тайны старика. — Длинные Ножи не выходят целым отрядом ставить капкан па бобра! Я один. — Голова у тебя белая, но язык раздвоен. Матори был в вашем стане. Он знает, что ты не один. Где твоя моло¬ дая жена и юный воин, которых я захватил на равнине? — У меня нет жены. Я говорил моему брату, что жен¬ щина и ее друзья для меня чужие. Слова седой головы следует слушать и не забывать. Тетон застал путешест¬ венников спящими и подумал, что им не нужны их кони. Женщины и дети бледнолицего не привыкли далеко ходить на своих ногах. Ищи их там, где ты их оставил. Глаза дакоты метали огонь, когда он ответил: 224
— Они ушли, но Матори мудрый вождь, и взор его видит далеко! — Разве великий воин тетонов видит людей в этих голых полях? — возразил траппер, и ничто не дрогнуло в его лице.— Я очень стар, и глаза мои стали мутны. Где люди? Вождь молчал с минуту, как будто считал ниже своего достоинства настаивать дальше на своей правоте. Потом, указав на отпечатки на земле, он вдруг заговорил болео мягким тоном: — Мой отец много зим учился мудрости; может он мно сказать, чей мокасин оставил этот след? — В прериях бродили волки и буйволы, могли тут по¬ бывать и кугуары. Матори покосился на рощу, как будто считал послед¬ нее предположение вполне возможным. Указав на кусты, он велел молодым воинам тщательно провести разведку и, бросив на траппера суровый взгляд, предостерег их против коварства Больших Ножей. Выслушав приказ, трое или четверо полуголых юношей, подстегнув коней, ринулись выполнять его. Старик проводил их взором и подумал со страхом, что у Поля, пожалуй, не достанет выдержки. Те- тоны раза три проскакали вокруг рощи, с каждым кругом все ближе подступая к ней, затем понеслись обратно с до¬ несением, что в кустах никого, по-видимому, нет. Траппер глядел вождю в глаза, стараясь разгадать его мысли, чтобы вовремя отвести подозрение. Но при всей его про¬ ницательности, при всем опыте, научившем старика про¬ никать за холодную маску индейца, ни единый признак, ни одно движение в лице Матори не открыли ему, поверил ли тот донесению. Вождь ничего не ответил разведчикам, только сказал что-то ласковое своему коню и, сделав од¬ ному из юношей знак принять поводья — точнее говоря, ремень с петлей, посредством которого он управлял ска¬ куном,— взял траппера за руку и отвел его в сторону. — Был мой брат воином? — сказал хитрый сиу как будто самым миролюбивым тоном. — Есть ли на деревьях листья в пору плодов? Полно! Дакота не видел столько живых воинов, сколько я их ви¬ дел истекающих кровью! Но много ли стоят праздные вос¬ поминания,— добавил он по-английски,— когда руки ко¬ стенеют и зрение ослабело? Вождь сурово глядел на него, как будто желал уличить 225
во лжи; но, встретив твердый и спокойный взор траппера, подтвердивший правду его слов, он взял руку старика и мягко положил ее себе на голову в знак уважения к его годам и опыту. — Так зачем же Большие Ножи говорят красным братьям, чтоб они зарыли томагавк,— сказал он,— когда их собственные молодые люди никогда не забывают, что они отважные воины, и часто расходятся после встречи с кровью на руках? — Людей моего племени больше, чем буйволов на рав¬ нинах, чем в воздухе голубей. Между ними часто проис¬ ходят ссоры; но воинов среди них немного. На тропу войны выходят только те, кто отмечены свойствами храб¬ рого, и такие видят много битв. — Это неверно, отец мой ошибся,— возразил Матори п самодовольно улыбнулся, радуясь своей проницательно¬ сти; однако во внимание к годам и заслугам столь старого человека он поспешил любезностью загладить свою рез¬ кость:— Большие Ножи очень мудры, и они мужчины; каждый из них желает быть воином. И они хотят, чтобы краснокожие собирали коренья и сажали кукурузу. Но дакота не родился жить, как женщина; он должен бить в бою пауни и омахов, или он запятнает имя своих отцов. — Владыка жизни смотрит открытыми глазами на своих детей, умирающих в правом бою; но он слеп и уши его не внемлют воплям индейцев, убитых, когда они гра¬ били соседа или причиняли ему другое зло! — Отец мой стар,— сказал Матори и смерил седоволо¬ сого собеседника насмешливым взглядом, показавшим, что вождь тетонов принадлежит к тем, кто позволяет себе на¬ рушать стеснительные правила благовоспитанности и склонен злоупотреблять приобретенной таким образом сво¬ бодой суждения.— Он очень стар; может быть, он уже совершил свой путь в далекие луга и не поленился вернуться назад, чтобы рассказать молодым о том, что он увидел? — Тетон,— возразил траппер, с неожиданной горячно¬ стью ударив о землю прикладом ружья и устремив на ин¬ дейца твердый и ясный взгляд,— я слышал, что есть в моем народе люди, которые изучают великие знахарства, пока не вообразят себя богами; и которые смеются над всякой верой, кроме тщеславной веры в собственную власть. Может быть, это и правда. Это, конечно, правда! 226
— Отец мой стар,— сказал Матори,— может быть, он уже совершил свой путь с далекие луга и вернулся назад, чтобы рассказать молодым о том. что он увидел?
Потому что я сам видел таких. Гчогда человек заперт в го¬ родах и школах один на один со своими безумствами, ему легко вообразить себя превыше Владыки Жизни. Но воин, живущий в доме, где крышей над ним облака, где он в любую минуту может поглядеть на небо и на землю и где каждый день видит могущество Великого Духа, такой человек научается смирению. Вождь дакотов должен быть мудрым, ему не пристало смеяться над тем, что пра¬ вильно. Лукавый Маторп, видя, что его свободомыслие не про¬ извело на старика благоприятного впечатления, поспешил перейти к непосредственному предмету разговора. Ласково положив руку на плечо траппера, он повел его вперед, к роще, пока они не оказались футах в пятидесяти от нее. Здесь он уставил в честное лицо старика пронзительный взор и начал так: — Если мой отец спрятал своих молодых людей в ку¬ старнике, пусть он прикажет им выйти. Ты видишь, что дакота не знает страха. Матори великий вождь! Когда у воина седая голова и он готов отправиться в страну духов, не может его язык быть двойным, как у змеи.
– - Дакота, я не солгал. С тех пор, как Великий дух сделал меня мужчиной, я жил в дремучих лесах или на этих голых равнинах, и не было у меня ни жилья, ни семьи. Я охотник и выхожу на свою тропу один. — У моего отца хороший карабин, пусть он наведет его на кусты и выстрелит. Одну секунду старик колебался, потом медленно при¬ готовился дать это опасное подтверждение правды своих слов: он видел — иначе ему не усыпить подозрений своего коварного собеседника. Пока он клонил дуло, глаза его, хоть и сильно затуманенные и ослабевшие с годами, вгля¬ дывались в смутную мглу за многоцветной листвой кустар¬ ника и наконец сумели различить бурый ствол тоненького деревца. Выбрав его мишенью, он прицелился и выстре¬ лил. Только когда пуля вылетела из дула, руки траппера охватила дрожь; случись это мгновением раньше, он не позволил бы себе произвести столь отчаянный экспери¬ мент. Эхо выстрела стихло. Стрелок ждал с минуту в на¬ пряженной тишине, что сейчас раздастся женский вопль. Потом, когда ветер развеял дым, старик увидел взвив¬ шуюся полосу коры и уверился, что не вовсе лишился своего былого искусства. Поставив ружье прикладом на 228
землю, он опять с невозмутимо спокойным видом повер¬ нулся. к индейцу и спросил: — Мой брат доволен? — Матори — вождь дакотов,— ответил хитрый тетоЕг, положив руку на грудь в знак того, что поверил искрен¬ ности собеседника.— Он знает, что воин, куривший трубку у многих костров совета, покуда волосы его не побелели, не стал бы води1ь дружбу с дурными людьми. Но мой отец, наверное, ездил прежде верхом на копе как богатый вождь бледнолицых, а не странствовал пешком подобно голодному конзе? — Никогда! Ваконда дал мне ноги и дал желание пользоваться ими. Шестьдесят весен и зим я скитался по лесам Америки, десять долгих годов прожил в этих откры¬ тых степях — и не видел нужды обращаться к силе дру¬ гих господних созданий, чтобы они меня переносили с мо¬ ста на место. — Если мой отец так долго жил в сени лесов, зачем он вышел в прерию? Солнце его опалит. Старик печально поглядел вокруг и, вновь повернув¬ шись к тетону, заговорил доверительно: — Весну, и лето, и осень моей жизни я провел среди деревьев. Пришла зима моих дней и застала меня там, где мне было любо жить в тиши и одиночестве — да, в моих честных лесах! Тетон, тогда я спал счастливый: там мой взор проникал сквозь ветви сосен и буков далеко в вы¬ соту, до жилища Великого духа бледнолицых. Если я же¬ лал открыть перед ним свое сердце, когда его огни горели над моей головой, у меня была перед глазами незакрытая дверь. Но меня разбудили топоры лесорубов. Долгое время уши мои ничего не слышали, кроме треска падающих де¬ ревьев. Я сносил это как воин и мужчина; была причина, почему я должен был это сносить; но, когда причины не стало, я надумал идти туда, куда не доносится стук то¬ поров. Большое нужно было мужество, чтобы переломить свои привычки; но я услышал про эти широкие и голые поля и вот пришел сюда, чтоб уйти от любви моего народа к разрушению. Скажи мне, дакота, разве не правильно я поступил? Траппер, умолкнув, положил свои длинные, сухие пальцы на обнаженное плечо вождя и с жалкой улыбкой, в которой торжество странно сочеталось с грустью об утраченном, казалось, ждал похвалы за свою решимость 229
и мужество. Матори, внимательно выслушав, ответил в характерной индейской манере: — Голова моего отца совсем седая; он жил всегда среди мужчин и видел многое. Что он делает — хорошо; что говорит он — мудро. Пусть он скажет теперь: вполне ли он уверен, что он чужой для Больших Ножей, которые ищут по всей прерии своих коней и не могут найти? — Дакота, я сказал правду: я живу один и сторонюсь людей белой кожи, если только... Он вдруг закрыл рот, принужденный к тому самой обидной неожиданностью. Едва эти слова слетели с его языка, кусты у ближнего края зарослей раздвинулись, и те, кого он там укрыл, ради кого наперекор своему прав¬ долюбию кривил душой, вышли на открытую равнину! Все онемели, пораженные этим зрелищем. Но, если Матори и удивился, он не иозволил своему лицу отразить удивление и пригласительно махнул рукой приближавшимся друзьям траппера с напускной любезностью и с улыбкой, которая осветила его темное злое лицо, как луч заходящего солнца пробивает свинцовую тучу, насыщенную электричеством. Он счел, однако, ниже своего достоинства словами или как-нибудь иначе выразить свои намерения — только по¬ дозвал к себе стоявший в отдалении отряд. Индейцы тот¬ час кинулись на зов, готовые повиноваться. Друзья старика между тем приближались. Впереди шел Мидлтон, поддерживая Инес. Она казалась совсем прозрачной, а он нежно поглядывал на ее испуганное лицо, как мог бы при таких обстоятельствах глядеть отец на дочь. Следом за ними Поль вел Эллен. Бортник не сво¬ дил глаз со своей красавицы невесты, однако глядел он исподлобья и так сердито, что был похож не на счастли¬ вого жениха, а скорей на медведя, когда он угрюмо пя¬ тится от охотника. Шествие замыкали Овид и Азинус, причем доктор вел своего друга не менее любовно, чем молодые люди — своих юных спутниц. Натуралист приближался, сильно отстав от двух пер¬ вых пар. Казалось, ноги его не желают ни шагать вперед, ни стоять на месте; таким образом, положение его< было весьма похоже на положение гроба Магомета *, с той лишь разницей, что тот в состоянии покоя удерживало притя- 1 По преданию, гроб Магомета висел в воздухе между двумя огромными магнитами. 230