Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Бём-Баверк Ойген фон

Совершенно такие же казуистические усложнения, как и создаваемые существованием обмена, наблюдаем мы в тех случаях, когда существует возможность быстро изготовлять взамен утраченного новый экземпляр для покрытия недочета. Этого рода усложнения также имеют для теории ценности огромную важность: они дают нам ключ, при помощи которого мы можем объяснить влияние издержек производства на ценность материальных благ. Ввиду этого они заслуживают и особенно внимательного исследования. Однако ж по некоторым соображениям мы считаем более целесообразным отложить их анализ до одной из следующих глав. Итак, я обрываю на время казуистическое объяснение деталей и возвращаюсь снова к рассмотрению принципиальной стороны дела.

До сих пор мы объясняли высоту ценности материальных благ высотой предельной пользы. Но мы можем пойти еще дальше в исследовании факторов, которыми определяется величина ценности. Спрашивается, именно: от каких же обстоятельств зависит высота самой предельной пользы? Здесь мы должны указать на отношение между потребностями и средствами их удовлетворения. Каким образом оба названных фактора влияют на высоту предельной пользы, — об этом уже так много было говорено на предыдущих страницах, что теперь я могу без всяких дальнейших рассуждений просто

сформулировать вкратце относящееся сюда правило. Оно гласит: чем шире и интенсивнее потребности, т. е. чем их больше и чем они важнее, и чем меньше, с другой стороны, количество материальных благ, которое может быть предназначено для их удовлетворения, тем выше будут те слои потребностей, на которых должно обрываться удовлетворение, тем выше, следовательно, должна стоять и предельная польза; наоборот, чем меньше круг потребностей, подлежащих удовлетворению, чем маловажнее они и чем, с другой стороны, обширнее запас материальных благ, находящихся в распоряжении человека, тем ниже та ступень, до которой доходит удовлетворение потребностей, тем ниже должна стоять предельная польза, тем меньше должна быть, следовательно, и ценность. Приблизительно то же самое, только несколько менее точно, можно выразить и в другой форме, а именно приняв за основу для определения ценности материальных благ их полезность и редкость (ограниченность количества). Поскольку степень полезности показывает, пригодна ли данная вещь по своей природе для удовлетворения потребностей более или менее важных, постольку ею определяется высший пункт, до которого предельная польза может подняться в крайнем случае; от степени же редкости зависит, до какого именно пункта предельная польза действительно поднимается в конкретных случаях.

Существование обмена и тут порождает целый ряд усложнений. Оно дает именно возможность во всякое время расширить удовлетворение потребностей известного рода, — конечно, за счет удовлетворения потребностей другого рода, которое в соответствующей степени сокращается. Вместе с тем и предельная польза, которой определяется ценность, как мы показывали выше, из области материальных благ, подвергающихся оценке, передвигается в область другого рода материальных благ, предназначенных для пополнения недочета в удовлетворении главной потребности. Благодаря этому круг факторов, оказывающих влияние на высоту предельной пользы, усложняется следующим образом: во-первых, тут играет роль то отношение между потребностями и средствами их удовлетворения, которое существует для материальных благ оцениваемого рода во всем обществе, представляющем собой одно целое благодаря существованию обмена: этим отношением (отношением между спросом и предложением), как мы увидим во второй части нашего исследования, определяется высота той цены, которую нужно заплатить за новый экземпляр данного рода материальных благ, чтобы пополнить недочет в удовлетворении соответствующих потребностей, а следовательно, и величина той части материальных благ другого рода, которая оказывается необходимой для приобретения недостающего экземпляра. Во-вторых, тут играет роль то отношение между потребностями и средствами их удовлетворения, которое существует для самого производящего оценку индивидуума в той сфере, откуда берется часть материальных благ с целью пополнить недочет: от этого отношения зависит, низкого или же высокого слоя нужд коснется сокращение средств удовлетворения, следовательно, незначительной или же значительной предельной пользой придется пожертвовать³³.

Положение, в силу которого высота предельной пользы определяется отношением между потребностями и средствами их удовлетворения, дает материал для множества выводов практического характера, которые должны быть рассмотрены в обширном сочинении о ценности. Я ограничусь здесь указанием на два вывода, которыми нам придется воспользоваться впоследствии, при изложении теории объективной меновой ценности. Прежде всего так как отношения между потребностями и средствами их удовлетворения бывают чрезвычайно неодинаковы в отдельных случаях, то одна и та же вещь может представлять для различных лиц совершенно неодинаковую субъективную ценность — обстоятельство, без которого вообще не могли бы совершаться никакие меновые сделки. Далее, одни и те же количества материальных благ при прочих равных условиях представляют неодинаковую ценность для богатых и бедных, и притом для богатых ценность меньшую, для бедных — большую. В самом деле, так как богатые в гораздо большей степени обеспечены всеми родами материальных благ, то удовлетворение простирается у них до потребностей наименее важных, и потому увеличение или сокращение в удовлетворении потребностей, связанное с приобретением или утратой одного экземпляра, не имеет для них большого значения; для бедных же, которые и вообще могут удовлетворять лишь самые настоятельные свои нужды, каждый экземпляр материальных благ представляет огромную важность. И действительно, опыт показывает, что бедный человек относится к приобретению вещи как к радостному событию, а к ее утрате — как к несчастью, тогда как богатый к тем же самым приобретениям и утратам относится совершенно равнодушно. Сравните, например, душевное состояние бедного писца, который, получив первого числа свои 30 флоринов месячного жалованья, теряет их по дороге домой, с душевным состоянием миллионера, потерявшего такую же сумму. Для первого эта потеря означает тяжелые лишения в течение целого месяца, для последнего — в крайнем случае отказ от какого-нибудь ненужного расхода³⁴.

В изложенном выше учении о величине ценности материальных благ остается один пробел, который необходимо заполнить, — и не столько потому, чтоб он сам по себе имел какое-нибудь важное значение, сколько ввиду того, что существование какого бы то ни было пробела может подать внимательному критику повод отнестись недоверчиво ко всей теории, в которой замечается этот пробел. Поэтому я должен попросить читателя снова вернуться на некоторое время почти к самому началу настоящей главы.

С точки зрения нашего благополучия, говорили мы там, польза, которую мы можем извлечь из вещи, заключается преимущественно в удовлетворении нашей потребности; таково общее правило (см. с. 77). Поскольку господствует это общее правило, постольку, как мы убеждались до сих пор, имеет силу и закон предельной пользы. Однако, сказали мы там же, упомянутое общее правило допускает и некоторые исключения. Теперь нам необходимо показать, когда именно имеют место эти исключения и каким образом совершается под их влиянием образование ценности.

Сфера действия общего правила и исключений из него определяется следующими положениями. Удовлетворение потребности будет зависеть от данной вещи во всех тех случаях, когда запас материальных благ, принадлежащих лицу, которое производит оценку, представляет собой величину строго определенную. При подобных условиях в результате утраты оцениваемой вещи получается явный недочет в средствах удовлетворения, а следовательно, и в самом удовлетворении потребностей. Наличие или отсутствие каждой вещи означает тут удовлетворение или неудовлетворение потребности. Но при известном стечении обстоятельств, встречающемся крайне редко, может быть и так, что утрата вещи вызывает усиленную деятельность, имеющую целью восполнить утрату, — деятельность, благодаря которой человек приобретает новый экземпляр взамен утраченного без всякого сокращения остающегося запаса материальных благ, ценой лишь страданий, труда или напряжения, каким этот человек не стал бы подвергать себя без особенно настоятельной надобности. В подобных случаях утрата вещи не влечет за собой никакого недочета в удовлетворении потребностей, так как она всегда возмещается при помощи усиленной деятельности, специально направленной к этой цели; напротив, утрата вещи причиняет ущерб нашему благополучию только тем, что заставляет нас подвергаться лишним страданиям или неудобствам, которых мы избежали бы при нормальных условиях. Вот один пример. Чтобы получить доступ на какое-нибудь празднество, положим, торжество коронации, нужно достать входной билет, который выдается хотя и бесплатно, но лишь на имя определенного лица. У меня есть такого рода именной билет. Допустим, я потерял его. В таком случае мне нет необходимости отказываться от участия в празднестве, мне нужно только возобновить хлопоты, чтобы достать себе новый билет. Следовательно, обладание входным билетом в действительности означает для меня возможность избежать лишних хлопот по добыванию билета.

Однако ж такого рода исключительные случаи возможны лишь при наличии следующих двух условий: во-первых, должна вообще существовать возможность приобрести новый экземпляр взамен утраченного при помощи только лишних хлопот и неприятностей; во-вторых, эти хлопоты и неприятности должны быть меньше положительной предельной пользы, получаемой от данной вещи. Если бы, например, вторичные хлопоты по добыванию нового входного билета я оценивал выше положительного удовольствия, даваемого участием в празднестве, то в случае потери билета я отказался бы от мысли достать взамен потерянного новый билет, и тогда потеря билета означала бы для меня положительное лишение.

Оба условия соединяются сравнительно редко в нашей практической хозяйственной жизни, да и то преимущественно там, где дело идет о вещах мелких и незначительных. Относительно всего чаще встречается еще возможность восстановить утраченные материальные блага при помощи добровольного увеличения количества труда³⁵. Однако и тут требуется, с одной стороны, чтобы в распоряжении трудящегося было свободное время, в течение которого можно заняться сверхурочной работой, а с другой стороны, чтобы иметь возможность работать в это свободное время, — условия, которые для массы нашего населения соединяются довольно редко. Связанные узами трудового договора или по крайней мере укоренившихся профессиональных привычек, мы выполняем важные хозяйственные работы свои большей частью в определенные часы дня и удлинять свое рабочее время ради удовлетворения какой-нибудь специальной нужды мы не расположены, а если и расположены, так не всегда имеем возможность. На фабрике с 11-часовым рабочим днем фабричное помещение едва ли может быть открыто по окончании работ ради одного рабочего, который, желая свою разбитую домашнюю утварь заменить новой, вздумал бы в течение двух дней работать лишний час. Наша профессиональная работа в большинстве случаев дает нам определенное количество денег и материальных благ и тем самым доставляет нам средства для удовлетворения определенного количества потребностей. Утрата некоторой части этих средств влечет за собой не увеличение количества труда, а недочет в удовлетворении потребностей, от-того-то этими последними именно определяется обыкновенно, как мы показали выше, и ценность материальных благ. Свободные же часы нередко употребляются, напротив, на приобретение таких материальных благ, которые мы не стали бы покупать на доходы, получаемые от основной хозяйственной работы. Я собираю, например, во время прогулок цветы, которые, высушенные и связанные в букет, служат для украшения моей комнаты. Когда такой букет пропадет, то от этого ни одна из моих потребностей не лишается удовлетворения — мне нужно лишь снова употребить некоторое количество труда на собирание новых цветов, на их высушивание и т. д., если только я ценю этот труд ниже той положительной пользы, которую надеюсь получить от букета.

Спрашивается теперь: по какому же масштабу измеряется ценность материальных благ в этих исключительных случаях, которые, как видно из сказанного, не играют никакой важной роли? Ответ дать нетрудно. Значение такого рода материальных благ для нашего благополучия заключается, вообще говоря, в том, что обладание ими избавляет нас от неприятностей и беспокойства. Избавиться от этих неприятностей и беспокойства для нас, разумеется, тем важнее, чем они значительнее. Поэтому вышеупомянутым материальным благам мы придадим тем большее значение или тем большую ценность, чем больше те неприятности и беспокойства, от которых мы избавляемся при обладании ими.

В каком отношении находится это положение к выведенному раньше закону предельной пользы? При поверхностном взгляде на дело может легко показаться, будто теперь мы опираемся на принцип совершенно иного рода, чем прежде: там речь шла о пользе, здесь речь идет о неприятности или труде. Такое мнение совершенно неосновательно. Наша теория объясняет величину ценности всюду одним и тем же принципом. Она всегда выводит ее из величины той пользы, которая соединяется для нас с обладанием вещью. Но условия хозяйственной жизни отличаются крайней сложностью и разнообразием — оттого и вышеупомянутая польза на практике может принимать различные формы: она проявляется то в виде возможности прямого удовлетворения потребностей, то — и притом гораздо реже, — в виде возможности избежать неприятностей и хлопот (оцениваемых ниже положительной пользы). Развивая свой принцип в приложении к этим разнообразным условиям, мы не колеблемся в своем принципе, а только развертываем вполне его содержание.