Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Бём-Баверк Ойген фон

Любопытно отметить, что Дитцель, который в 80-х и 90-х годах [XIX века] начал знаменитую полемику с австрийской школой, по существу стоит на тех же позициях. Дитцель указал, что все блага нужно разделить на невоспроизводимые и свободно воспроизводимые. Запасы последних благ не является фиксированными. Наоборот, эти запасы зависят от затраченного труда. Ценность, по Дитцелю, определяется издержками производства (Kosten), которые он приравнивает к трудовым затратам. Последние, в свою очередь, имеют ценность, потому что время, имеющееся в распоряжении производителя, и его рабочая сила, являются редкими благами. «Время, — пишет он¹⁰⁷⁶, — а также и рабочая сила суть блага, поскольку от наличного их размера зависят размеры всего производства; они, однако, не потребительные, а производительные блага, обладающие не действительной, а потенциальной полезностью; они являются условием всякого удовлетворения потребностей, получаемого нами от объектов внешнего мира. Время

и рабочая сила, однако, суть также и экономические блага, ибо они доступны хозяйствующему субъекту лишь в ограниченном количестве. Их «запас» «заранее дан»; время и рабочая сила, которые я посвящаю производству потребительного блага, потеряны для производства какого бы то ни было другого блага, которое можно было бы произвести в то же время с затратой той же рабочей силы. А если так, то я по [125] отношению к ним «веду расчет», отношусь к ним хозяйственным образом, придаю им «ценность»¹⁰⁷⁶.

В своем позднейшем произведении «Theoretische Sozial"okonomie» (1895) Дитцель вполне солидаризовался с Бём-Баверком. «Блок» Дитцеля с Бём-Баверком основан на своеобразном толковании первым понятия издержек производства (Kosten). «Издержки, — по мнению Дитцеля, — равны по своему значению потере полезности (Nutzeneinbusse) — только то стоит издержек (Kosten), от наличия чего зависит полезность и с потерей чего связана потеря полезности». Поэтому Дитцель не видит никакого противоречия между теорией издержек производства и теорией полезности.

Основная идея австрийской теории заключается в том, что труд является производительным благом. Труд, следовательно, рассматривается не как источник благ, а как благо в собственном смысле этого слова. Поэтому труд должен иметь ценность. Благодаря этому маневру австрийцам удалось низвести трудовые затраты с трона «последнего основания» ценности; ценность труда есть лишь промежуточная ступень, которая, в свою очередь, должна быть объяснена каким-то образом. На помощь приходит весь аппарат теории предельной полезности. По остроумному замечанию Бём-Баверка¹⁰⁷⁷, «издержки осуществляют лишь как бы власть вице-короля: они определяют — что само по себе целиком не оспаривается — при известных обстоятельствах ценность известных продуктов, но сами они, в свою очередь, — по крайней мере, в большинстве случаев — подчиняются предельной полезности как высшему властителю».

В основе концепции австрийцев лежит, таким образом, положение, что труд имеет субъективную и объективную ценность. Это положение, несомненно, является продуктом капиталистической идеологии. В капиталистическом обществе товаром является рабочая сила. Цена последней есть заработная плата. Но благодаря целому ряду факторов, выясненных в 17-ой главе I-го тома «Капитала», заработная плата участникам капиталистического процесса производства предоставляется как цена труда. «Понятно поэтому, — пишет Маркс¹⁰⁷⁸, — какое громадное значение имеет превращение стоимости и цены рабочей силы в форму заработной платы, т. е. в форму стоимости и цены самого труда. На этой внешней форме проявления, скрывающей истинное отношение и создающей видимость отношения прямо противоположного, покоятся все правовые представления как рабочего, так и капиталиста, все мистификации капиталистического способа производства, все порождаемые им иллюзии свободы, все апологетические увертки вульгарной экономии». Из того положения, что труд наемного рабочего является товаром и имеет самостоятельную ценность, вытекает непосредственно вывод, что всякий труд, поскольку он может быть продан и куплен, имеет определенную рыночную ценность. Но всякий товар, имеющий цену, получает определенную субъективную оценку. Отсюда в капиталистическом обществе возникает иллюзия, что труд сам по себе является благом и имеет определенную субъективную ценность. Это представление основано на том извращении, которое получают все экономические категории в сознании хозяйствующих субъектов капиталистической эпохи благодаря действию законов конкуренции. Буржуазной политической экономии, с другой стороны, свойственно стремление отождествлять все исторические типы производства с капиталистическим, превращать исторические категории в логические. Отсюда чрезвычайно легко сделать тот вывод, что при любом способе производства труд [126] имеет ценность. В доказательство приводится, что труд имеется в ограниченном количестве и недостаточен для удовлетворения всех потребностей человечества до точки насыщения.

Если наряду с трудом другим универсальным фактором считать природу или, вернее, те естественные богатства, которые имеются в ограниченном количестве, например, землю и приписывать последней определенную ценность, то и в этом случае легко обнаружить связь с капиталистической идеологией. Земля в товарно-капиталистическом обществе имеет известную цену, которая определяется на основании капитализации ренты. В связи с существованием цены земли возникает соответствующая субъективная оценка земли, которая объявляется категорией вечной. Между тем, вполне понятно, что в условиях натурального хозяйства земля никакой субъективной ценности иметь не может. Натуральное хозяйство исключает, по своей природе, всякие акты купли и продажи земли. Поэтому количество земли не может быть изменено путем экономических актов. С другой стороны, возможность случайной потери (например, благодаря краже) тоже исключается. Правда, возможны внеэкономические захваты, но они делают невозможным дальнейшее ведение хозяйства на данных земельных участках, они приводят к сокращению или к уничтожению всего хозяйства. Но, при нормальных условиях, земля не может иметь субъективной ценности для натурального хозяйства. При этом мы абстрагируемся от трудовых затрат, которые необходимы для расчистки почвы, для приведения ее в состояние пригодности к обработке. Ибо, в последнем случае, земля может получить некоторую субъективную ценность благодаря затраченному труду. Перед нами своеобразная форма той категории, которую Маркс в применении к капиталистическому обществу назвал «terre-capital», «земля-капитал»¹⁰⁷⁹.

Бём-Баверка вывезла, таким образом, ценность труда, которую он, в свою очередь, вывез из капиталистического мира, из спутанных представлений капиталистических производителей. В этом отношении Бём-Баверк стоит на одной почве с математиками. Исходная точка зрения математиков, как мы знаем, — частное индивидуальное хозяйство в эпоху капиталистического способа производства, вернее, в эпоху монополистического капитализма.

Предпринимателю приходится учитывать, с одной стороны, рыночные цены выпускаемых товаров; с другой стороны, издержки производства, куда входят цены всех факторов производства. Все производственные факторы, с которыми приходится сталкиваться предпринимателю, имеют известную цену. Предприниматель не может выскочить из круга обращающихся и возрастающих ценностей. Поэтому он органически не в состоянии увидеть последнее основание ценности. Для этого ему надо было бы охватить все общественное производство как единое целое.

Позднейшие математики (как, например, Кассель, Парето и другие) рассматривают издержки производства как независимый фактор. Ценность производительных благ определяется особыми законами. Обычно эти законы выводятся из условий равновесия спроса и предложения данных производительных благ. Более старые математики, как Вальрас, фактически стоят очень близко к этой теории. Таким образом, между ценностью потребительских благ и производительных у математиков устанавливается взаимодействие вместо отношения господства и подчинения.

Австрийцы идут дальше математиков. Они пытаются углубить экономический анализ и привести все факторы, влияющие на ценность, к единому основанию. Монистическая теория ценности не может быть увязана с признанием взаимодействия ценности потребительских и производительных благ, которое проповедуют математики. Но метод преодоления этого взаимодействия [127] базируется на тех предпосылках, которые нашли себе наиболее яркое отражение в работах математиков. Метод австрийцев базируется на признании, что труд имеет ценность и на включении труда в общую группу производительных благ. Математики лишь более последовательно отражают идеологию и психологию капиталиста-предпринимателя.

Теория цен австрийцев представляет собой, таким образом, интересную иллюстрацию того, как капиталистическая действительность усложняет и затрудняет экономический анализ. Капиталистический мир таит в себе множество всевозможных противоречий. К числу последних можно отнести и то обстоятельство, что капиталистическое развитие, с одной стороны, создает предпосылки для действия закона ценности, а с другой стороны, — затрудняет выявление последнего, поскольку ценность выступает в модифицированном виде, в форме цены производства. Последняя стирает различие между постоянным и переменным капиталом и тем самым затемняет вопрос о ценообразующих факторах.

Вся экономическая система австрийской школы представляет собой развернутую теорию спроса и предложения. Этот вывод подтверждается при ближайшем рассмотрении отдельных учений австрийцев. Ибо система австрийцев представляет собой сплав между тремя элементами: теорией полезности, спроса и предложения и издержек производства. Полезность, как мы видели, получает у субъективистов новое толкование. Полезность превращается в фактор, который может рассматриваться как зависимый от цены. Полезность, фактически, приравнивается наивысшей цене, которая может быть уплачена за данный товар. Полезность ставится в известную зависимость от рыночных факторов; по идее австрийцев, теория субъективной ценности есть основа теории цен, но фактически между этими обеими теориями, даже в той форме, в какой они существуют в экономическом учении австрийцев, имеется противоположное соотношение. Что же касается издержек производства, то последние получают освещение на основании теории спроса. Таково объяснение Бём-Баверка и Визера о зависимости цен производительных благ от цены предельного продукта, причем последняя определяется по формуле предельных пар, представляющей собой развернутую формулу закона спроса. В наиболее отчетливой форме выступает эта зависимость между обеими теориями в учении Касселя¹⁰⁸⁰, который высоту цен производительных благ (или издержек производства) выводит из анализа соотношения между предложением производительных благ (которые имеются в ограниченных размерах) и спросом на потребительские блага.