Избравший ад: повесть из евангельских времен
Шрифт:
Только римская стража, хмурая и настороженная, не могла разделить всеобщего ликования. Они ходили по городу большими группами, молчаливые, напряженные, просеивая толпу внимательными взглядами.
Иуда шел по знакомым улицам, невольно отдавшись очарованию праздника. Годы летели, а город не менялся, каждый раз встречая его знакомыми запахами, звуками и суетой. В этот раз он пришел сюда один, не спросив разрешения у старейшин, не сказав, куда идет.
Не то чтобы впервые за пять лет ему захотелось домой, просто вдруг невыносима стала сама мысль о праздновании Жатвы в братстве. Он слишком хорошо
Пойти в Храм принести положенные жертвы он так и не смог – Скиния, залитая кровью, пропитанная чадом горящей плоти вызывала у него только отвращение. Он долго стоял у Красных ворот, наблюдая за людьми, но даже воспоминания детства, их семейных походов сюда не заставили его совершить предписанный Законом обряд.
– Прости меня, Боже! Сам я стал таким, Ты ли создал меня так – не знаю. Но я не могу!.. Господи, все руках Твоих! Да свершится Твоя воля!
Слова утонули во всеобщем шуме. Иуда решительно спустился с храмовых ступеней и свернул в тихую улочку, сразу отделившую его от городской суеты. Она привела его в богатый квартал, в котором жили чиновники и зажиточные коммерсанты.
Здесь, в конце улицы, под сенью пальм, был его дом. За эти годы он несколько раз приходил сюда, украдкой заглядывал в низкие окна или прислушивался к разговорам. Дома все оставалось неизменным, словно и не было у книжника Никодима беспутного старшего сына, четыре года назад сбежавшего к разбойникам. Иуда замедлил шаги и осторожно выглянул за поворот – ему очень не хотелось сталкиваться с кем-то из знакомых или родных. Вдали маячили несколько мужских фигур, слышался неспешный разговор. Узнав в одном из собеседников отца, он отпрянул и вжался в стену. Разговор постепенно удалялся, потом совсем смолк. Иуда отделился от каменных плит, решительно миновал поворот, ведущий к дому, и поспешил покинуть пределы Верхнего Города. Небо стало сапфировым, солнце стояло еще высоко, но тени стали чуть глубже, отчетливей. Он ускорил шаг, почувствовав, как от сытных ароматов, исходивших отовсюду, недовольно заворчал его желудок.
Иуда торопился, предвкушая ужин в компании Киренеянина. Ноги уверенно несли его по родному городу, а мысли были где-то далеко. Улицы стремительно пустели – каждый спешил домой к праздничной семейной трапезе. С невольной грустью Иуда смотрел на прохожих – один в огромном городе, он прекрасно знал, ему торопиться некуда.
– Лизия, куда же мы попали? Ты уверяла, что хорошо знаешь дорогу! – мелодичный девичий голос отвлек его от раздумий.
В сгущающемся мраке Иуда разглядел две женские фигурки – изящную, тонкую, закутанную в целомудренное темное покрывало и дородную женскую, одетую в простое платье. Удивленный, он остановился и прислушался к разговору.
– Прости, госпожа, – говорила та, что была старше. – Этот город совсем сбил меня с толку. Должно быть, мы свернули не в тот поворот, когда уходили с Храмовой площади.
– Что же делать? Совсем стемнело, на улицах никого, мы не знаем даже, где оказались.
– Не волнуйся, госпожа. Я уверена, мы найдем дорогу.
– Конечно! Может, утром, а может, через неделю. Представляю, как разгневается отец, если мы вовремя не явимся к трапезе. Он не знает даже, где нас искать.
– Прости, госпожа, не могу ли я чем-нибудь помочь? – сообразив, в чем дело, Иуда решил вмешаться и вышел на середину улицы.
Увидев мужчину, перегородившего им путь, женщины с криком отпрянули.
– Кто ты? Что тебе нужно? – грозно спросила старшая, загораживая спутницу своей массивной фигурой.
Иуда улыбнулся.
– Вам не надо бояться меня. Простите, но я случайно услышал несколько последних фраз из разговора и понял, что вы оказались в затруднительном положении.
– Ты прав. Мы заблудились и не знаем, как попасть домой.
– Это печально, но не так страшно. Госпожа, если тебе угодно будет принять мою помощь, вы скоро окажетесь дома.
– Каким же образом? – вступила в разговор младшая, голос ее дрожал, но тон был уверенным, даже надменным.
– Я отлично знаю город и могу проводить вас, если хотите, – снова улыбнулся Иуда, беззастенчиво рассматривая ее.
– Но… это неожиданное предложение, – растерялась Лизия.
Иуда ждал, глядя на девушку.
– Это великодушно, – заговорила она после короткого замешательства. – Но кто ты? Почему хочешь помочь?
Девушка с сомнением оглядела его бедную, потрепанную одежду, разметавшиеся, давно нестриженые волосы, но смешалась под пронзительным взглядом изумрудных глаз и стыдливо опустила голову.
– Я – прохожий, услышавший, что две женщины попали в затруднительное положение. Разве не прилично мужчине в таких обстоятельствах предложить помощь?
– Да, конечно. Только…
– Только ты не ожидала услышать подобное от нищего оборванца, каким я кажусь?
– Ты умеешь читать чужие мысли? – удивленно спросила девушка.
– Иногда. Эта мысль слишком ясно отражалась на твоем лице.
Девушка в смущении совсем закуталась в покрывало.
– Так что, ты позволишь проводить вас? Скоро совсем стемнеет, двум женщинам опасно бродить по городу, даже в праздничную ночь.
Две пары глаз еще раз в сомнении оглядели его.
– Никогда не думала, что окажусь в таком странном положении, – задумчиво проговорила младшая.
Иуда подошел на шаг, протянул руку. Последние проблески заката осветили его лицо.
– Я не причиню зла. Доверься мне, – тихо произнес он, обращаясь только к девушке.
Она не вскрикнула, не отпрянула, словно завороженная, смотрела на него. Иуда почувствовал, как этот взгляд проникает в душу.
– Хорошо, – ответила она, наконец, – я верю тебе. Пожалуйста, проводи нас.
– С радостью. Только куда?
Женщины растерянно переглянулись.
– Мы живем в Верхнем Городе, в квартале по правую руку от большого дворца из бело-розового мрамора.
– С золотой крышей и портиками?
– Да…
– Тихий квартал с зелеными улицами и богатыми домами?
– Откуда ты знаешь?
– Догадался. Что ж, идите за мной, но путь предстоит долгий.
– Долгий? Ох, как же рассердится отец!
– Напротив, очень обрадуется, когда дочь, целая и невредимая, вернется домой прямо к праздничному ужину.